Пунктир судьбы. Точка - А

Мне было четыре года когда мать привезла меня к своим родителям в деревню.
Дедушку звали Фёдором, а бабушку Марией. У деда был брат Тимофей, он тоже жил в этой деревне, а работал конюхом. Конюшни находились на окраине деревни, а за пределами конюшен была кузница, в которой хозяйничал мой дед Фёдор.
Моих сверстников в деревне было много, но их игры меня не интересовали.
У дедушки в избе были какие-то станки, которые всё время что-то обрабатывали под присмотром деда и, мне было очень интересно наблюдать за всеми процессами, которые задавал дед. Мне вообще казалось, что дедушка волшебник - то он ложки делает (отсылает в Хохлому для росписи), то бельевые плечики выпиливает, то гармошки (тальянки) на заказ, а уж что в кузнице творит, то мне было трудно удержаться от восторгов, а главное так легко и ловко управлялся с раскалённым металлом - одним словом я прикипел к дедушке!

Все в моём новом доме просыпались с первыми петухами. Первое время я просыпал эти моменты. Каждый раз сползая с полатей (это деревянный настил из досок, который подвешен к потолку над входом в избу соединяющийся с плоскость русской печи), меня сразу охватывала ватная тишина и, я этого очень боялся. И в который раз обещал себе, что больше не просплю и обязательно увяжусь за дедом.

Этот момент вскоре настал. Я проснулся вдруг от какого-то стука об пол под моими полатями, а это дед собирал себя на выходе из избы!

Под полатями в стене избы был вбит железный крюк, на который дедушка вешал двухвостку (короткая плётка сплетённая из сыромятной кожи, а конец её был выполнен двумя тонкими усиками, примерно 10 см.), а поверх её картуз.

Наверное дед спешил, картуз надел, а двухвостка выпала и прогремела деревянной рукоятью, которая меня и разбудила. Он с ней никогда не расставался - затыкал за тонкий ремешок, который опоясывал поверх косоворотки (рубаха с косым воротом)! У этого предмета (двухвостки) есть пред история с продолжением, только о ней нужно рассказать отдельно, ибо её история очень важная и поучительная, даже можно сказать - полезная!

Мне собираться было гораздо проще нежели деду, из всей моей одежды (в любое время) состояла только из рубахи до колен - это и есть мой гардероб!

Я конечно бывал в кузнице, но только в светлое время суток, и мне очень хотелось знать как дедушка начинает свою интересную работу: как разжигает горн, да ещё в потёмках!

Дедушка вышел за дверь. Я дождался когда притворятся двери сеней и, как только она закрылась, я выкрал себя из темноты и не слышно  шествую за дедушкой. Так мы прошли не долго, дед вдруг остановился и быстро выхватил плётку, повернувшись ко мне он вдруг выдохнул: а, это ты - вот чертёнок, а я подумал, что это опять волки - вот бы тебя огрел!

Дело в том, что в здешних краях появились волки и, ещё говорили, что они имеют красную гриву - не знаю об этом ничего, утверждать не буду...
Эти волки проказничали только по ночам: резали безнадзорную деревенскую живность. По этому, учитывая подобные события, дедушка наказал мне идти с ним рядом и быть внимательней - оглядываясь по сторонам.

Дошли до кузницы. Дедушка отпер дверь. Мне в нос проник незнакомый запах, видимо накопился и застоялся в воздухе. Я не мог понять, что так могло издавать такой запах!
Дедушка принялся разжигать горн, а я сразу в кромешной тьме направился к самому выразительному источнику незнакомого аромата.
Пробираясь осторожно по земляному полу, мой нос привёл к аккуратно сложенным прутьям, разных диаметром  и длины.  Моё любопытство заставило приблизить свой нос вплотную к металлу. Ноздрями почувствовал микроскопические хлопки (как от газированной воды) и каждый хлопок высвобождал собственный оттенок.

Дедушка тем временем разжёг угли и, оглядываясь глазами искал меня, ему даже пришлось окликнуть. Отозвавшись на оклик я начал выбираться из темноты.
Оказавшись на свету от горящего горна, дед, увидев меня удивлённо воскликнул: что на тебе рубаха в угольной пыли - понятно, а вот как оказалась ржавчина на твоей мордашке - вопрос!
Моё объяснение удивили деда, я заявил: вот там железки ссорятся, не желают находится друг с другом!
Дедушка наверное про себя хмыкнул, дескать что с мальца возьмёшь - глуп ещё!
На этом всё и закончилось...
Дедушка работал - стучал молотком об раскалённый метал и, я только иногда напоминал ему о своё присутствии тревожным вскриком, когда окалина из под молотка не жалит меня.

Наконец солнышко заглянуло в окно кузницы и осветило именно то место где ругались меж собой железки. И в этом месте я нашёл себе занятие: растащил всю кучу по кучкам - получилось три.
Дедушка, мне казалось, наблюдал за мной боковым зрением и умилялся моим кряхтением, когда прут железа оказывался для меня очень весомым, но он не вмешивался - зато занят делом, пусть даже и не нужным!

Я был так увлечён своим занятием, что не заметил когда пришёл второй мой дедушка Тимофей, который как говорят: заведовал конным двором.
Разговаривая между собой: один курил, другой пил чай, потом менялись занятием ибо кружка была одна и, стал этот вариант уже привычным - одним словом БРАТЬЯ!
У них по этому поводу народилась весёлая присказка: пришёл в гости, видишь пьют чай, и ты садись закуривай!

Вдруг дед Тимофей спрашивает своего брата: Фёдор, кто там шебуршит?!
А вот сейчас пойдём и посмотрим, говорит мой дед, что там за привидение шумит.
Подошли! Дед Фёдор, вглядываясь в результаты моего кряхтения вдруг заметил: надо-же! Отделил инструментальный металл от скобяного, даже для заготовки подков отдельно!
Спрашивает с недоумением: и это сделал на нюх!
Стоит чешет затылок, замечает: наверное окисление у металлов разное, вот он и унюхал!
Ну да ладно...
Ты вот что, Тимофей, отведи его к себе в конюховку, да помой из кадушки, а то  Марья запилит меня, увидев моего нового, такого(!) чумазова подмастерья!

Приближаясь к конюшням , на меня надвигался густой аромат, с множеством оттенков не знакомых, но не пугающих запахов!
Дедушка Тимофей подвёл меня к большой бочке с водой, стоявшая у входа в конюшню, и своей шершавой ладонью смыл грязь с моего лица, потом вытер левой стороной подола моей рубахи.
И, на конец вошли в конюховку. Помещение мне показалось очень большим.
На стенах были развешаны конские сбруи и прочие какие-то ремешки, хомуты и чересседельники.
Я потом узнал, всё что в помещении конюховки подлежит ремонту.

Пока я ознакамливался с убранством помещения, дед Тимофей занялся своей работой: прошивал сбрую, ремонтировал хомуты и, при этом что-то говорил, то ли сам с собою то ли рассказывал мне - как тяжело кобыле Ночке!
Мой интерес проявился...
Оказывается её (муж)- жеребец Туман, на кануне моего приезда, умер прямо на ходу в оглоблях, немного не дотянул арбу с ржаными снопами до овина, где в ручную цепами молотили рож.
И вот уже три дня Ночка мало пьёт и плохо ест, а по словам деда: она очень грустит!

Дедушка рассказал об их появлении в этой деревне: этих двух лошадей комиссовали или выбраковали с фронта. Тогда бои велись на Волге!
Дедушка так-же рассказал о их судьбе, когда они были на передовой ВОЙНЫ!

Ночка помогала санитаркам вывозить раненых на волокушах, в моменты затишья.
Однажды: санитарка помогла раненому переместится на волокушу и, принялась обрабатывать следующему раненому бойцу, она была уверена, что Ночка сама отвезёт раненого и вернётся за следующим, как это было всегда!
Вдруг санитарка видит боковым зрением, как Ночка оседает на свой круп и заваливается на бок.
Закончив обрабатывать рану, она подбежала к лошади и увидела причину: шальной осколок снаряда срезал кожу холки вместе с часть мышц - слово отрезали горбушку хлеба, но не до конца!
Девчушка даже заревела, ибо не знала как помочь бедной лошадке.
И, тут вдруг, откуда ОН взялся - жеребец Туман! Этот конь был вороной масти, огромный и очень умный!
Однажды седока на нём осколком пробило бедро, который застрял под рёбрами коня. Конечно полковые ветеринары как смогли залечили рану, но бегать коню уже было нельзя, а ведь Он был иноходец (это когда одна сторона ног делает одновременный шаг). Из за своей раны Он оказался пригодным только для вспомогательных работ, на которых Ночка и Туман оказались вместе.

Туман склонился к раненой Ночке, наверное что-то говорил на лошадином языке, ибо Ночка стала тяжело себя поднимать, а когда встала, Туман подставил ей свой бок, Ночка таким образом перевела свой дух и, хромая потянула волокушу с раненым. И так периодически отдыхая, опираясь на мощное тело друга Тумана, они брели к месту приёма раненых.
Говорили, что даже немцы вылезли из окопов и, стоя наблюдали трогательность лошадиной заботы!