Жизнь удалась!

     Лазарь Моисеевич Коган. Это ж надо, так называться! В наше время. В нашей стране. Сейчас поменять пол, лицо, ФИО – не проблема. Вот в Нижнем Новгороде какой-то кандидат на выборах стал полной тёзкой действующего мэра, тоже кандидата. В бюллетень внесли двух человек с абсолютно одинаковым названием. Бедные избиратели – в напряжении. Может, в глазах двоится, а, может, наоборот, немного недобрали, чтобы увидеть мир в фокусе. Только мэру -  не до смеха, он возмущается, протесты повсюду рассылает. А ему:  «Нарушение закона было?» - «Не было, - сами себе отвечают законники. И всё прекрасно и удивительно.
     Одна знакомая, по фамилии Бирибинштейн, стала Романовой. – «Хочу, - говорит, - к венценосной семье приобщиться». Теперь – уважаемый человек. А Лазарь Моисеевич на все эти инсинюации и коварные вопросы, типа:  «А чего это, вы в свой Израиль не уехали?» - никакого «значения не обращал».
     В меру упитан, хорошо воспитан, прекрасно образован. Любимый напиток  – коктейль, музыкант – Пуччини, автор – Толстой. У него был даже свой любимый анекдот – про мужика, решившего свести счёты с жизнью. Но в последний момент он находит окурок и недопитую бутылку водки. Опустошив бутылку и, потягивая остаток сигареты, он произносит сакраментальную фразу:  «А жизнь-то, налаживается!» Анекдот он любил, а вот произнести эту фразу самому случая ни разу не представилось.
     Была у Лазаря любимая жена. В разных кругах звалась она по разному, где Мила, где Соня, среди своих – Суля, а по анкетам – Суламифь. В молодости она была мила и изящна, как героиня великого еврейского писателя. С возрастом, как и у многих дочерей Евы, портились и фигура, и характер.        – «Она – невыносима», - говорили про неё на работе. – «Самодовольная эгоистка», - шептались соседи. – «У Сулечки что, климакс?» - судачили подруги. И только Лазарь Моисеевич ни с кем не обсуждал новый характер жены, он молча страдал и пытался вернуть мирное сосуществование. Только сейчас он понял, что прожили они с Сулечкой долгую совместную жизнь рядом, но не вместе, вдвоём, но – по одиночке. Он укрепился в этой мысли, когда у него внезапно, впервые в жизни, завязался роман на стороне с молоденькой и хорошенькой Зиночкой. Само имя  ЗИ-НОЧЬ-КА напоминало ему ночные песни цикад или звук колокольчика, а её смех мог излечить от депрессии любого безнадёжного больного. Сначала Лазарь Моисеевич переживал, мучился угрызениями совести, а потом понял – это Бог послал ему Зиночку в качестве Ангела-хранителя. Он знал, это – не измена, не флирт, не прелюбодейство, а единственная возможность выжить в этой удушающей обстановке семьи. Дочка, любимая и любящая, единственно близкое ему существо на Земле, которая говорила:  «Это ты меня родил, это с тобой я связана до сих пор пуповиной», - уже 2 года жила со своим сыном в Израиле. Письма были без жалоб, голос по телефону спокойный и ровный, будто у неё всё хорошо, просто замечательно. Но – к себе не звала.
     Сын точно также был связан пуповиной с матерью. Отец не вписывался в этот союз. Так и жили они, имея каждый свои привязанности, свои мысли и своё место в квартире.
     Однажды Суламифь сказала: «Всё. Хватит. Уезжаем».
     - «Куда?» - робко поинтересовался муж.
     - Куда, куда, раскудахтался! В Штаты, куда же ещё?! Лёвочка уже всё подготовил.
     - «Я понимаю, - так же тихо возразил «хозяин дома», - что моё мнение здесь не учитывается, но не до такой же степени…»
     - «Всё сказал?! – прикрикнула жена. - Лёва, дай ему анкеты, пусть с ними поиграет в вопросы и ответы и скажет спасибо, что за него всё сделали!»
     - Я никуда не поеду.
     - Что, что?! 
     - «Я никуда не поеду», - громко и твёрдо сказал номинальный хозяин.
     Жена с сыном уехали. Вскоре Суламифь прислала бумаги на развод. Действительность вдруг стала чёрно-белой. С одной стороны – свобода, покой, радость, Жизнь. С другой стороны – одиночество, тоска, грусть и Существование. Он понял, что, словно мазохист, всю жизнь стремился к раздражению этих нервных окончаний, на которых, как на арфе, виртуозно играла Суламифь. Они были Инь и Ян, ад и рай, плюс и минус, только разность сопротивлений образует электрический ток. Сейчас тока не было. Была лишь гнетущая тишина в пустой квартире. Телефон звонил, друзья наносили визиты, заглядывали соседи. Но, даже в их присутствии,  квартира и хозяин были «обесточены» Не спасали ни телевизор, ни видео, ни театры, ни письма, ни звонки издалека.
     Но не надо считать Лазаря Моисеевича эдакой беззубой, бессловесной сущностью. Однажды он, поворачивая за угол, случайно столкнулся с одним из, так называемых, «юмористов из телеящика», который с самодовольной и сытой физиономией сеет «неразумное, недоброе и невечное». Лазарь извинился и узнал этого юмористического паралитика.
     -«Ну, что, - расцветая сказал тот, - вижу, узнали! Хотите автограф попросить или спросить о чём?  - снисходительно-высокомерно растягивая слова, спросил артист.
     -Да, хочу, - спокойно ответил Лазарь, - хочу понять, Вы и в жизни такой же…э-э-э… как на сцене?
     - А Вы, а Вы… - напыщенно и зло воскликнула знаменитость, - а Вы только по утрам такой дурак?!
     - Благодарю Вас, - вежливо произнёс Лазарь Моисеевич, приподнимая шляпу, - я уже получил ответ на свой вопрос.
     Он всегда помнил слова отца: «Хочешь возвысить человека – возвысь, хочешь унизить – тоже возвысь».
     Однажды, отправив жён в театр, они с другом детства сидели на кухне и общались.


               
     - Зоря, помнишь, - спросил друг детства, - был до революции такой адвокат Плевако?
     - Ну да, помню.
     - Так вот, однажды он защищал человека, убившего свою жену. Его речь длилась 3 минуты, и обвиняемого оправдали.
     - Каким образом?
     - Он в течение трёх минут повторял в разных вариантах одну и ту же фразу: - «Господа судьи, мой подзащитный невиновен». А когда судья гневно сделал ему замечание, Плевако спокойно сказал: - «Вот видите, Ваша Честь, Вас вывела из себя  трёхминутная однообразная речь, несмотря на то, что Вы – при исполнении. Так чего же Вы хотите от этого бедного человека, который терпел подобное в течение 10 лет?
     - Ты это к чему?
     - Я бы на твоём месте – её прибил.
     - А где я возьму Плевако?
     Мужчины поняли, что у них не было повода не выпить, что они дружно и сделали.
     В другой раз этот же друг предложил им с Сулей хорошую работу. Но какому-то чиновнику наверху пришла в голову безумная мысль – заставить всех работающих завести медицинские книжки, как будто это, хоть как-то, отразится на здоровье нации. И вот они втроём поехали на метро в центр города, в Фуркасовский переулок, спрятанный между многочисленными зданиями уважаемого в Мире учреждения, где когда-то работал Феликс Эдмундович. На Лубянке, возле одного из этих зданий  было полно мужчин в чёрном и камуфляже. –«Кастинг, наверное, - на всякий случай негромко прокомментировала Суламифь. Возле памятника Воровскому она «оторвалась» по полной программе.
     - Смотрите, что эти Советы сделали с бедным евреем?! Мало того, что установили его на самой маленькой в Москве площади, так ещё и в такой жуткой позе! Изуродовали бедного Командарма как Бог черепаху!
     - Сулечка, успокойся, он – не Командарм, пойдём, - максимально ласково сказал Лазарь.
     - Какое, успокойся! –громко продолжала возмущаться Суламифь, и пламенная речь в защиту Воровского продолжалась. Народ с индифферентным видом проходил мимо, бросая, правда, косые взгляды на защитницу памятника, представляя, очевидно, её саму на постаменте.
     С трудом нашли этот Фуркасовский переулок, так как во всём переулке только 2 здания, и оба – из трёх букв: КГБ и СЭС. Суля тут же подобрала третье, эмоционально посетовав, что этого «третьего» нет не только в Фуркасовском переулке, но и во всей стране. В СЭС была вторая серия. Никто из пришедших за мед. книжками также не понимал, зачем нужно тратить столько сил, времени, да ещё и платить за это деньги. Когда по этому поводу начала высказываться Суламифь, Лазарь понял, что в соседнем здании всё хорошо слышно без спец. аппаратуры, и за ними вот-вот должны прийти. В Сбербанке, который они с трудом нашли, после долгих мытарств выяснилось, что, помимо немаленькой суммы для СЭС, нужно ещё оплатить услуги Сбербанка по приёму (изъятию у граждан) денег. Суля вновь открыла митинг. Служащие оторвались от мониторов, охранники проверили наличие у них табельного оружия.
     - Ребята, вы хорошо устроились! Вы бы честно сказали, что морить крыс-тараканов государству – не по карману, что служащим Сбербанка нужна прибавка к зарплате, мы бы вам и так подали!
     Демонстративно порвав квитанции, она бросила обрывки как конфетти и гордо удалилась.
     - Спать сегодня будет хорошо. – подумал Лазарь.
     - Слушай, Зоря, как ты её выдерживаешь? – задавали ему часто вопрос знакомые.
     - А у меня есть способ, - отвечал он, улыбаясь.
     - Умножаешь?
     - Нет, переделываю известные фразы.
     - Как это?
     - Уж Герман полнится, а близости - всё нет.
       Уж Герман близится, а полночи – всё нет.
       Уж близость полнится, а Германа – всё нет…
     - И помогает?
     - Таки да!
     Собеседники в ответ смеялись и брали метод на вооружение.
     Перед Новым годом попал ему в руки журнал, где в разделе «Гороскоп» - «Змеям» настоятельно советовали «сменить кожу». – «А, действительно, - подумал про себя Лазарь Моисеевич, - pourquoi бы и не pas?»
     Он пошёл в ЗАГС и подал заявку на смену ФИО. Оказалось, что это проще и дешевле, чем сходить в театр. Он решил стать Королёвым Леонидом Михайловичем. Инициалы – те же, а звучит – по другому, более величественно, что ли. В любом случае, новое имя и новый костюм обещали к Новому году новую жизнь.
     25 декабря наступил день посещения паспортного стола. Народу – тьма. Он был последним, кому посчастливилось попасть в заветный кабинет до обеда. –«Садитесь, - сказала милая женщина немного усталым грудным голосом. Лазарь не мог двинуться с места и стоял как заворожённый. Она была не молода, не достаточно красива, но он не мог отвести от неё глаз.
     - Ну вот, дорогой Леонид Михайлович, поздравляю Вас с получением нового паспорта. Сказать по правде, я всегда хотела иметь фамилию Королёва, звучно, красиво, величественно, а при подписи точки ставить - не обязательно, Бывший муж наградил меня дурацкой фамилией, сплю и вижу, когда избавлюсь от неё.
     - Конечно, избавитесь, безусловно, обязательно, - преданно глядя ей в глаза автоматически произносил Лазарь-Леонид.
     Они проговорили весь её обеденный перерыв, и, во искупление, он пригласил её вечером в ресторан, назавтра – в театр, на послезавтра – ещё куда-нибудь… Она с радостью приняла все его приглашения. Договорились о встрече. Он вышел из кабинета. Нет, он не вышел, а вылетел, у него, будто, выросли крылья.
     На улице у турникета дежурный милиционер со скучающим видом смотрел на дерущихся воробьёв. Тут глаза его округлились – мимо него, держа в руках новенький паспорт, не то пролетал, не то проплывал, немолодой уже мужчина, сияя, как пионер после повязывания галстука.
     Леонид Михайлович не мог не заметить ошарашенного взгляда постового. Он притормозил, положил перед дежурным шоколадку и с сияющей улыбкой, чётко выговаривая слова, произнёс:
      - А жизнь-то, налаживается!
     После этого он продолжил полёт навстречу манящему и многообещающему Грядущему.