Кошки подземелий

Ночь была тихая и безветренная. С неба мягко светили звёзды, а месяц всё так же деловито прохаживался по небу в поисках неведомой подруги их далёких-далёких времён своей юности. Казалось, сам воздух был пропитан эманациями сна. А глубоко под землёй, там где остатки рухнувших цивилизаций, перемешиваясь со скелетами насекомых, превращаются в ничто, там, среди грязи и мусора прошедших столетий, в тайне от всего остального мира, покоится гробница. Сейчас она недвижима, хотя когда-то её толстые стены сотрясали мощные удары зодческих молотов, а грубые сильные руки с настойчивостью термитов укладывали камень за камнем. Если оглядеться вокруг, то можно заметить как из тьмы изначальной и густой чуть заметно вырисовываются ниши проделанные прямо в стенах. Они неглубоки, а некоторые венчают резные, почти что идеально гладкие арки. В их глубине, скрытые тенями и абсолютной темнотой, лежат в своём бесконечном сне десятки (сотни, тысячи?) кошек всех оттенков серого. Их когда-то прекрасная шерсть сейчас напоминает скорее грязные плиты мавзолеев, а глаза пусты и остекленелы. Но они не мертвы, ибо к чему им смерть, когда морозный воздух подземелья намного приятнее разряженного и горячего суховея бесконечной пустыни. Всеми забытые, ушедшие от мира в страну вечной дремоты, они застыли в различных позах. Так, длинная мощная лапа свешивается с края ниши, распуская веер острых, как бритва когтей. Странные глубокие борозды на стенах говорят о том насколько опасные эти маленькие орудия смерти. Один, два, три сантиметра пыли недвижным ковром устилает пол древней гробницы? Неизвестно. Но в середине, как и должно быть в месте вечного упокоения, возвышается простой саркофаг. В нём мог бы уместиться разве что ребёнок лет десяти-двенадцати, настолько он был мал. Что это, почести давно ушедшему правителю времён столь древних, что даже некоторые из старых кошек позабыли имена тех городов и улиц, где когда-то бурлила бессмысленная и, казалось, бесконечная человеческая суета? Но если приблизиться и провести рукой по толстой плохо обработанной крышки, можно почувствовать её шероховатость и прохладу исходящую из нутрии. Но не стоит слишком долго задерживаться у каменного гроба, ибо спящим хозяевам сего дома вечности может не понравится ваше чрезмерное любопытство. Стоит ещё чуть-чуть осмотреть его, перед тем как переключить внимание на что-то менее опасное. По краям крышки идут странные надписи, словно древняя шумерская клинопись нашла здесь последний для себя приют среди тех, кто ещё способен разобрать её угловатые формы и причудливые резкие значения. Правда никто уже не читал их много веков, так как хватило бы и одного раза, чтобы понять, что читать их не нужно никому кто далёк от царства грёз и увядания. Лёгких ветерок проносится под сводами гробницы, он тревожит мирно спящих обитателей, но не прогоняет их тяжёлого сна. Откуда так глубоко под землёй ветер? Быть может, это многочисленные пауки разом выдохнули воздух из своих почти человеческих лёгких? Откуда здесь пауки, что они делают, чем питаются? В верхнем углу распростёрлась прозрачная паутина, вязкая и незаметная. Внутри копошатся сотни мелких паучков в ожидании скорой трапезы. Но… Неожиданный звук, едва различимый даже в полной тишине гробницы, доносится до нашего слуха. Мы оборачиваемся и видим как рот одной из старейших кошек медленно приоткрывается. Мы замираем и ждём что же изречёт древняя хранительница пирамид. Но вместо этого из рта её, еле касаясь жёлтых зубов, выползает гигантский паук. Его толстой брюхо покрыто тысячами едких ворсинок, а глаза смотрят во все стороны, тщась пронзить пустоту многовекового сумрака. Вот он уже на языке. Протискиваясь сквозь слишком узкую для него гортань он оставляет позади себя склизкий след телесной жидкости, дабы в следующий раз найти путь к телу спящей. Вот он уже становиться много суставчатыми лапками на пыльный пол ниши. Прикрепляет паутину к её краю, чтобы спуститься вниз. С невообразимым для этого места грохотом огромная лапа опускается на отвратительное тело. Острые когти протыкают глазки, из них выливается бесцветная жидкость, и паук, в последней отчаянной попытки спастись, издаёт предсмертный хрип. С его смертью заканчивается последняя эпоха подземных пауков и целое поколение их будет вынуждено отправиться в вечный сумрак вслед за своим прародителем. Стоит ли оставаться в этом негостеприимном месте ещё хоть мгновение? Пожалуй что нет, но разве можем мы уйти вот так просто, даже не коснувшись взглядом праматери всех кошек? Мы крадучись пробираемся к небольшой стенной ниши в дальнем углу гробницы. Она столь мала, что в ней хватает места только для одной кошки. Мы передвигаемся тихо, но странное чувство не покидает нас. Спящие слышат каждое наше движение, каждый мускул, каждое биение сердца. Вот мы уже достаточно близко, чтобы взглянуть в бесцветно-жёлтые глаза праматери. Какие ответы мы там увидим? Какие вопросы способны мы постичь в глубине этих лунных зрачков? Она не выглядит умиротворённой, но и беспокойной её назвать тоже нельзя. Там, в глубине её души мы понимаем, что выхода нет. Мы обречены разделить с древними их сон и жажду старого мира. Быть может это и лучше, чем выбираться на поверхность, к грязи и суете новых городов под небом? Кто знает, может так и есть. Шорох осыпающейся пыли за нашей спиной говорит о том, что неподъёмная крышка саркофага начала отодвигаться и что-то невообразимо древнее и прекрасно-отвратительное готово взглянуть на нас сквозь тьму эпох, коснуться нас своим дыханием, чей ледяной запах мы уже ощущаем на своих лопатках… плечах… шее… Стоит только обернуться…