Лечение творчеством

Почти все малыши любят рисовать. Многие сочиняют стихи, песенки, лепят. Зачем это нужно детям? Почему лишь для немногих взрослых характерно стремление к творчеству, а детям оно свойственно почти всем? Что делать с ребенком, который не расстается с карандашами и бумагой: отдавать в художественную школу? А если целыми днями напевает – вести в музыкальную?

Главное, что отличает детей от взрослых (во всяком случае, от большинства современных взрослых, хотя, конечно, не от всех) – они постоянно, хотя и неосознанно, работают над собой. Ребенок исключительно сосредоточен на стремлении стать сильнее, уверенней, умнее, лучше, что-то изменить в себе. А взрослые хотят добиться каких-то внешних целей: социального благополучия и т.п.
Поэтому для взрослого человека умение рисовать или сочинять стихи или музыку – это способ социального самоутверждения, путь к успеху. Поэтому взрослый ориентирован на уже сложившиеся представления о том, как нужно писать картины, стихи, музыку, чтобы его «продукция» понравилась потребителям.
Ребенок же использует искусство – даже еще не зная, что это искусство – чтобы что-то «повернуть» в себе.

Замечательный искусствотерапевт и писатель Елена Макарова в книге «В начале было детство» рассказывает о девочке, которая занималась рисованием и лепкой, но все ее произведения отличались удивительным однообразием: везде одно и то же: одна фигура – в центре, две другие – удалены на равное расстояние от центральной. И на бумаге, и в пластилине – все то же самое.
Оказалось, что Катины папа с мамой – очень занятые люди, дипломаты, девочка постоянно то с одной, то с другой бабушкой. Одна из бабушек (мать ее отца) «крутая», деспотичная; другая, наоборот, слишком мягкая, все позволяет ребенку. Понятно, что девочке непросто приспособиться к такой жизни, а ничего другого ей пока не дано. И вот она в своих рисунках, в лепке проигрывает этот сюжет: я в центре (центральная фигура в рисунках детей, как правило, изображает самого автора) – а две бабушки по бокам. Она пытается эту коллизию как-то осознать, обжить, чтобы помочь самой себе.
То есть занимается САМО-ИСКУССТВО-ТЕРАПИЕЙ.
Нетрудно догадаться, что Катя так толком и не научилась ни рисовать, ни лепить – если исходить из наших, взрослых, представлений о том, что значит уметь рисовать и лепить. Ее «люди» на людей мало похожи: какие-то фантастические страшилища.
Как вы думаете, довольны были ее мама с папой результатами занятий (за которые, между прочим, они платили)? Однако для самой девочки занятия лепкой и рисованием не прошли бесплодно: она работала над собой – а «искусство» было для нее только средством.

Иногда можно наблюдать, что малыш почти постоянно находится в нервном, возбужденном состоянии – и не всегда можно понять, почему. Но стоит ему взять в руки карандаш и лист бумаги (или пластилин), как эмоционально он приходит в норму. Становится сосредоточенным, спокойным, на губах появляется улыбка.
А посмотришь потом на этот лист: там такие «каляки-закаряки», какие впору «нарисовать» обезьяне, а не человеку.
И часто родители делают вывод: а зачем это нужно? Явно, что наш бездарен, как валенок: ну и нечего тратить деньги на карандаши, бумагу и пластилин, да и грязи в квартире меньше будет.
А вывод-то неверный. Взрослые рассуждает по-взрослому, как им привычно: они уверены, что результатом любой деятельности является сам ПРОДУКТ этой деятельности – в данном случае, рисунок.
Но для детей это не так. Результатом любой деятельности ребенка является… ОН САМ! То есть то, что ему с помощью этой деятельности удалось изменить в себе.
Например, наш маленький творец «каляк-закаряк» научился себя успокаивать, приводить в состояние эмоциональной нормы «средствами искусства». И это для него очень важно!
А у него отбирают бумагу и карандаши и говорят: «Нечего портить! Все равно не умеешь!»

Трехлетняя Юля сочинила стих. Вернее, это целая поэма. К сожалению, Юля не умеет писать и поэтому не смогла зафиксировать свое творение на бумаге. А я не обладаю феноменальной памятью, не запомнил сего обширного произведения до конца. Поэтому процитирую только его начало.
                Кабы лыбы были лыбки,
                А у лыбов были луки.
                А у лыбов были луки,
                А у луков были длюки…
Наиболее эрудированным читателям, наверное, сразу вспомнились Велимир Хлебников, Крученых и т.п. авторы. Действительно, много общего.
Что означает эта, с нашей точки зрения, галиматья?
Вот перевод:
               
                Если бы у рыбы были рыбки,
                А у других рыб (рыбов) были руки
                (повторяется два раза),
                А у рук (руков) были какие-то дрюки (что это – неизвестно!)…
И т.д., и т.п.
А теперь представьте себе, что сама Юля в полном восторге от своего «текста», причем произносит его по несколько десятков раз подряд, по ходу дела постоянно его изменяя, причем – очень громким голосом (орет!). Более того, она не желает читать свое творение в одиночестве, ей нужны слушатели – и, конечно, самым главным Слушателем она хотела бы видеть свою маму!
Ну и как: вы бы это выдержали? Долго ли выдержали бы?
Юлина мама выдерживает минут пять. Дальше следует обычное: шлепки и пр. И: «Замолчи сейчас же! Прямо сил моих нет!»
А между тем, дело-то простое. У Юли серьезнейшие «фефекты фикции». В садике есть логопед, однако она очень загружена работой с детьми, которым скоро в школу, до трехлеток не всегда руки доходят. Вот и ходит Юля пока так, без всякой помощи. Она плохо выговаривает сонорные, шипящие, словом, говорит, как турчанка, которая две недели назад начала изучать русский язык: ничего не поймешь.
Что же делает девочка? Она работает над собой! И что поразительно: она придумала великолепный способ такой «само-помощи» - стихи! Доказано, что чтение стихов вслух сильно улучшает дикцию и речь детей. Это написано во всех умных пособиях, которых Юля пока не читала, так как читать не умеет. Она это нашла сама!
И, конечно, ее страстное желание, чтобы мама слушала ее белиберду связано не с тем, что, по мнению автора, ее текст является эстетически совершенным литературным произведением. Юля, конечно же, хочет, чтобы мама оценила то, что она постепенно говорит все лучше. И самое поразительное, что это ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ТАК!
Конечно, прогресс не такой, каким был бы, если бы с Юлей работал логопед. Но прогресс есть! Ей три года. Она сама себе помогает. Без всякого высшего образования.
А мы – умные взрослые люди – ей запрещаем, кричим на нее. По нашему мнению, она занимается ерундой.

Теперь по поводу художественных, музыкальных и пр. школ.
Моя знакомая, Ира – ей 7 лет – уже второй год ходит в художественную школу. Раньше она очень любила рисовать, но рисовала так, как все дети. Людей, похожих на подъемные краны. Цветы, похожие на футбольные мячи, из которых выпущен воздух. Машины, напоминающие гробы на колесиках.
Родители оценили ее энтузиазм и отдали в художественную школу. Очень хорошую. Платную!
И вот Ира, ученица второй группы, показывает мне свои работы. Корзинка. Обычная плетеная из ивовых прутьев корзинка. Нарисована – ну прямо как живая. Хоть бери и иди собирать грибы. Ира очень гордится своей корзинкой: говорит, рисовала ее несколько уроков, пока, наконец, ПОЛУЧИЛОСЬ ПОХОЖЕ.
А вот две груши на тарелочке. Натюрморт. Тоже – похоже.
Но вот что странно. На прежние Ирины «каляки-маляки» было смотреть интересно. Представьте себе: кот, похожий на верблюда, причем ярко-фиолетового цвета, рядом с ним медведь величиной с мышь, а прямо над ними висит в воздухе некое фантастическое существо, видимо, инопланетянин: с одной ногой, но с двумя головами и с усами-антеннами. Интересно. Теперь на ее рисунки смотреть скучно.
Да и сама она перестала рисовать НЕ ДЛЯ ШКОЛЫ. Теперь она учится, выполняет задания.
Так же учат у нас в музыкальных школах. Это обучение рассчитано на то, чтобы впечатлить родителей, которые, как правило, платят за обучение, а если и не платят, все равно школы заинтересованы в том, чтобы у них было больше учеников (тогда больше ставок для учителей). А родители хотят, чтобы дитя бегало пальцами по клавишам, как Моцарт, или копировало корзиночки и фрукты, как хороший фотоаппарат.
Хотя и непонятно, почему использовать человеческое существо в качестве копировальной машины или механического пианино – это правильно и хорошо.
Технические навыки как в музыке, так и в рисовании – вообще в любом искусстве – не главное. Но в специальных школах обучают именно техническим навыкам. Зачастую тем самым убивая жажду творчества.

На самом деле, нарисовать и сыграть (спеть) не так уж трудно. Трудно УВИДЕТЬ и УСЛЫШАТЬ что-то такое, что стоило бы изобразить или спеть.
И маленькие дети нередко учатся именно ВИДЕТЬ и СЛЫШАТЬ – а не технически правильно КОПИРОВАТЬ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ.
Они учатся средствами искусства ОСМЫСЛЯТЬ мир. Кстати, искусство ведь для этого на самом деле и нужно: мы просто об этом забыли.
Вот почему многие дети стихийные сюрреалисты, кубисты и абстракционисты. Поэтому малышу, как отмечает та же Е.Макарова, зачастую ничего не стоит вылепить «сонный помидор» или «отфыркивание». А вот для взрослого профессионального художника это непосильная задача, потому что он умеет КОПИРОВАТЬ, но уже давно разучился ТВОРИТЬ.

Детям свойственно выдумывать другую реальность, непохожую на ту, в которой они живут. И это тоже психотерапевтическая процедура. В этой, выдуманной ими, реальности они себя чувствуют лучше. Она добрее, честнее, свободнее той, которую мы создали для себя и для них.
А создавать иную реальность – значит творить, значит заниматься искусством.
Оценивать такого рода деятельность детей нашими взрослыми мерками нельзя. Так же, как нельзя оценивать симментальскую высокоудойную корову теми же критериями, какими оценивают арабских жеребцов. Просто это разные существа.
Так же мы, взрослые, и дети – разные существа. Нельзя сказать, кто лучше: просто разные.
И это значит, что ребенка прежде всего нужно ПОНЯТЬ. Понять – ЗАЧЕМ ему это нужно. Чего он хочет этим добиться – и достигает ли того, чего хочет.
А качество «поэтической галиматьи», «каляков-закаряков» и пр. никакого значения не имеет. И пусть дети марают тонны бумаги, изводят центнеры пластилина. Это ничего.
Главное, чтобы ребенок при этом становился чуть-чуть увереннее, лучше себя чувствовал, продвигался вперед в каком-то отношении.
Дети любят искусство, потому что чувствуют, что оно им что-то дает. Каждому – свое.
Поняв своего ребенка, можно понять, что ему нужно – и тогда его жуткие каракули могут неожиданно показаться очень интересными: гораздо интереснее картин Рембрандта или Боттичелли.

Итак.
1. если ваше чадо проявляет странную и необъяснимую «творческую страсть», т.е. постоянно рисует, лепит, поет или сочиняет маловразумительные «стихи», не торопитесь с выводами: как правило, дети это делают потому, что таким способом работают над собой в каком-то определенном отношении, пытаются справиться с какой-то своей проблемой;
2. постарайтесь понять, какая это проблема, а пока не поймете, не отбирайте у ребенка «орудия производства» (пластилин, бумагу, карандаши) и ничего ему не запрещайте, если только его деятельность хоть как-то выносима для окружающих;
3. если самостоятельно понять малыша не получается, обратитесь к психологу-консультанту;
4. не торопитесь отдавать ребенка в специальное учебное заведение: у маленьких детей страсть к рисованию или «поэтическому творчеству» далеко не всегда свидетельствует  о наличии особых способностей, а кроме того, большинство художественных и музыкальных школ скорее отвращают детей от подлинного творчества, чем прививают вкус к нему;
5. рассматривая «продукты» творчества вашего крохи, не сравнивайте их с «хорошими» ( с вашей точки зрения) рисунками какой-нибудь Маши или Кати, у которых и люди, и деревья «как настоящие»: старайтесь увидеть в рисунках, стихах и песенках вашего малыша ЕГО САМОГО, его внутренний мир – именно этим эти «продукты» только и интересны;
6. помните, что творчество – это абсолютная свобода, поэтому не пытайтесь стеснять творческие устремления ребенка, направлять его фантазию в «нужное» (с вашей точки зрения) русло: дети, подобно животным, зачастую сами лучше нас «знают», что им нужно – и сами это ищут и находят;
7. будьте внимательным и благодарным слушателем, зрителем и пр. вашего юного таланта: ведь он в этом так нуждается!