30 капель дождя

«Быть побитым не так уж и плохо. Без всяких ссадин и синяков было бы лучше, но, тем не менее». Размышлял я,  распростершись на асфальте, под нескончаемым множеством падавших капель сильного дождя.  Их холодные и настойчивые удары притупили боль от недавней драки, и теперь я безмятежно пялился на бегущие, навстречу моему лицу, капли. Свыше меня рассматривало хмурое небо,  временами неодобрительно сверкавшее молнией.  Явно не одобрявшее мои рассуждения, равно как и мой вид, и место, где я отдыхал. От холодных капель тело перестало так навязчиво жаловаться, и даже немного занемело. Что, в общем-то, было неплохо, но сулило простуду и явно тяжелый подъем с кровати завтра. Превозмогая сопротивление организма, я напрягся и заложил руки под голову. Вот, так намного «удобнее».
 Придаваясь этой нелепой неге на жестком полотне асфальта, я погнал мысли дальше.  Сквозь все свои счастливые, и не очень, осознания, о том, как я тут оказался, к моменту с чего все началось. С чего бы начать?  Пожалуй, все началось два дня назад.
 
 Я сидел на краю цистерны. Большой такой, некогда снятой с прицепа бензовоза, и прокуривал свой перерыв. С неба нещадно пекло солнце, заливая золотой пеленой старые, еще советские «Зилки» и «Камазы». Их тут было немеренно, и все пока были на ходу, хоть по виду, и многочисленным цветастым отзывам их водителей, и не скажешь. В воздухе висел запах сухой жары, металла, масла и чуть-чуть бензина. Вполне обычный букет для нашей автоколонны, если ее все еще можно было так назвать.
  Справа от меня сидел и тянул тонкую, попахивающую ментолом, сигаретку парень. Это был мой друг, еще со школы, так же, как и я, устроившийся сюда механиком. Звали его Лев. Экстравагантность его имени, ко всему прочему, придавали врожденная гордость и абсолютно рыжая шевелюра,  которую он ленился причесать, и потому державшего ее в полном хаосе. Ну - точно львиная грива. Взгляд его проницательных, голубых, глаз, казалось, вот-вот прожжет во мне дыру.
- Колись! – Внезапно, в своем репертуаре, выдал Лев.
- Нет! – Отвел я взгляд.
- Я же знаю, что ты тут куксишься не от солнца, а от каких-то мыслишек. – Он перегнал сигаретку в другой уголок ухмылявшегося рта. – Что,  девку нашел?
- Нет. – Не сдавал я своих позиций, надеясь, что характер Льва вновь сыграет свою роль, и он так же быстро переключится на очередной свой рассказ об амурных похождениях. Позабыв обо всем.
 - Ага, значит приглядел? – Не отставал он.
- Нет.
- Тебе вообще девчонки нравятся?
- Нет. – Ляпнул я на автомате, еще не успев осмыслить сказанного.
- А я так и знал! – Залился звонким смехом, Лев.
 От хохота сигарета выпала из его рта и шлепнулась в масляное пятно, прямо у его руки. Докурить ее не предоставлялось никакой возможности, и потому он, все еще ехидно улыбаясь, затушил ее о поверхность цистерны. После нескольких лет работы с маслами и горючкой, а так же множества, тайных от начальства, экспериментов, все понимали, что бычок скорее утонет в масле, чем подожжет. И особо по этому поводу не парились.
- Иди ты! – Надулся я.
- Ага, так значит в девушке дело! – Победно произнес он. – Так что там?
- Ну... Есть одна…
- Продолжай! – С видом экзаменатора, Лев закуривал следующую сигаретку. И где он только понабрал столько дамских сигарет? Хотя и так было понятно – у последней своей пассии.
- Да продолжаю! В общем, есть одна, все вот думаю, как к ней подойти…
- Агаааа… – Протянул Лев, все же закурив новую. Спичка тут же полетела под ближайший  зилок, из-под которого тут же донеслось недовольное копошение.
- Ну, короче, это Юля Ветрова! – Решил я вывалить весь генеральный план, чтобы не тянуть резину.
- Юлька? – От неожиданности  Лев поперхнулся первой же затяжкой. – Та самая Юлька, по которой ты еще в школе сох?
- Да.
- Ну, ты даешь! – Откашлялся Лев.  – Я уж думал, ты давно ее забыл, а оно вона как!
- Все хотел, да не вышло. – Опустил я взгляд.
- Что ж… бывает. – Многозначительно протянул Лев.
 Пару секунд мы, молча, курили, пока он, вновь, не решил взять проблему за рога.
- Так что делать будешь? – Спросил Лев, многозначительно вздернув бровь.
- С чем? – Не понял я.
- С Юлькой, амурами и прочим?
- Не знаю пока. – Нахмурился я.  Вот ведь заноза! Видел же, что не первый день сам тем же вопросом задаюсь, а все допытывается.
- Любовь, это как битва! – Он вдруг поднял сигарету. И, с видом опытного полководца, стал ее рассматривать. – Хочешь победить – выдвигай войска!
- Чего, чего? – Не понял я.
- Да говорю нечего телиться! Если любишь так и скажи ей! – Выдал наш адмирал любовного фронта, у которого ни одни отношения не длились дольше одной ночи.
- Да как ей скажешь? – Приуныл я. – Она вон, какая неприступная. А я всего лишь…
- А ты всего лишь ты! – Оборвал мои отмазки, Лев. – Все равно, кто ты – механик или президент, важно, как себя подашь!
 И с видом бывалого Дон Жуана, поправил невидимую бабочку над запачканной спецовкой.
- То-то и оно… - Не разделял его оптимизма я.
- Ну ты и тряпка парень! – Донеслось откуда-то снизу.
 Вдруг, из под стоявшей перед нами машины, поднялась здоровая, двухметровая фигура, в еще более заляпанной спецовке. Им оказался наш коллега по смене, Михаил. Мы его называли просто –  Дядя Миша. Он был намного старше,  и любил читать нотации. Так, что  прозвище ему подходило, как ни какое другое.
 При его появлении, а вернее выползании на свет божий, Лев моментально оживился.
- Все верно Дядь Миш! – Загорелся своей обычной ехидной улыбкой Лев. – Вот и я ему говорю – пойди да скажи все! А там и понятно будет!
- Да и ты дурак, Лева! – Не спеша сказал Миша, забирая у него из рук сигаретку, и делая затяжку. – Тьфу! Хватит всякую ахинею нести, и палочки дамские курить! – Сигарета полетела обратно к хозяину.
- А что не так то? – С выражением  детской обиды на лице, насупился Лев, уклоняясь от сигареты.
- Это ты к шлындрам своим дискотечным  так клеиться будешь! – Наставлял Миша, закуривая свою. – А по серьезному так не делается. Ты вона что.  - Перевел на меня взгляд почти уже пожилой механик. – Купи цветов, оденься как нормальный человек, а не в это рубище. – Ткнул он пальцем в направлении моей изгвазданной спецовки. – Позови ее на свидание, а там, в подобающей обстановке..
- Ага, только билеты в Большой театр не забудь раздобыть, да Москвич поновее! – Тут же подколол выходца из бывшего Союза Лев. Он  любил дразнить Мишу,  всячески указывая, что его советы и методы, давно пора сдавать в музей.
- А тебе лишь бы зубоскалить! – В сторону Льва полетел уже второй бычок, от которого он так же ловко увернулся,  при этом строя  глупые рожи в сторону Миши.
  Я уже давно отошел от замешательства, после появления из дебрей машины  Дяди Миши, и почти не слушал их дальнейшую дурашливую перепалку. Меня поглощали мысли «как же быть?».  С одной стороны Лев был прав, и сказать все напрямую представлялось легче и понятнее. Тут как монетку подкинуть – или пан или пропал. Но вдруг отвергнет? Или я настолько спугну ее прямотой, что она меня просто пошлет? Миленькое дело – живешь себе спокойно, а тут раз! Выскакивает из ниоткуда парень и давай тебе в любви признаваться! Даже представив себе подобное со стороны, я, невольно, поежился. Нет, не пойдет.
 А вот в методе Дяди Миши был смысл. Тут все плавно, постепенно. Пригласить на свидание, там уже посмотреть, как пойдет, и уже после затронуть щепетильную тему. Единственный минус состоял в том, что денег на ресторан у меня не было. Да и костюма тоже. Брать костюм брата не выход – тот был, как Миша под два метра и широкий. Я бы просто утонул в нем. Или того хуже – все бы висело, как на петрушке.
 Из глубоких размышлений меня вывел гудок подъехавшего камаза. Водитель подошел ко мне, красочно и с крепким словцом описывал все недуги его «драндулета», и, попутно, свои тоже.  Пора было приниматься за работу. Я выбросил давно уже дотлевшую до бычка сигарету и пошел в сторону новой, подъехавшей, работы.
  Поздно вечером, вернувшись с регулярного похода со Львом в бар, я четко решил, что завтра тот самый день. День, когда я признаюсь, и была, не была! Для столь ответственной операции были реквизированы туфли из шкафа брата, и модные белые джинсы из запасов Льва. Он, еще, хотел мне дать ковбойскую шляпу, для полноты картины, но я вежливо отказался, напомнив, что иду на свидание, а не в цирк, и что шутки у него дурацкие.
 С утра, хорошенько все взвесив, и надев свой неотразимый набор, я выдвинулся к Юле. На дворе стояла солнечная погода, но жара уже отступала. Было понятно, что это пекло перед серьезным ливнем. Так всегда бывает. По пути к ней, я прикупил большой букет из простеньких цветов, на розы, увы, денег не хватало. И встал на углу ее дома, дожидаясь Юлиного возвращения. Погода менялась, и ветер стал дуть сильнее. Так, что мне приходилось прятать букет за собой, спасая его от попыток ветра оборвать лепестки и унести их прочь в веселом вихре.
  Наконец, у дома затормозило желтое такси. Его видавшие виды, и прошлый век включительно, дверцы распахнулись, являя миру пассажирку. Да, она была обворожительно прекрасна. Ветер, казалось, стихал вокруг нее, легонько развевая ее тонкое, летнее платьице, и перебирал золотые локоны, непослушных волос. Она наклонилась, расплатилась с водителем, и пошла к дому. Но, услышав шелест пластиковой обертки, грациозно развернулась в мою сторону, и... не увидев ничего кроме обыденного угла дома, зашагала дальше к подъезду.
 Я, с застывшим выражением паники на лице, и парализованными руками, чуть ли не в крошку смявшими стебли цветов, стоял за углом. От страха, мое тело как будто желало просочиться сквозь кирпичную стену и стать невидимым для людей. Секунды шли. Я слышал, что она уже проделала где-то полпути, и начал активнее воевать с оцепеневшим сознанием.
- Дурак! Она же сейчас уйдет! – Шипел я сам на себя, не ожидая ответа, скорее просто от нервов.
- Ты, если хочешь, иди. А я тут останусь! – Как бы отвечал мне застывший разум и тело в унисон.
- Я же этого шанса полжизни ждал! Не мешай!
- Вот ты, дождался, а мы еще полжизни подождем! – Упирались мои оппоненты.
Плюнув на этот бессмысленный спор, я, медленно, взял под контроль ноги. Шаг. Теперь второй. Вот уже чуть-чуть и угол! Может, успею!
 Это были самые долгие три шага в моей жизни. Казалось, что прошла целая вечность, и я, уже стал опасаться, что к тому моменту, когда доберусь до угла, наступит ночь. Но вот заветный угол был пройден.. и все за зря! Она уже ушла домой. Может даже, давно дома.
 Из-за угла, в этот момент, выходила пожилая бабушка. Увидев мое перекошенное лицо, застывшую нервную улыбку идиота, и букет, который я крепко сжимал обеими руками, как последнее сокровище на земле, она, мягко говоря, струхнула. Отпрыгнув, перекрестившись и наспех помянув всех святых, обронила:
- Что эт с тобой внучек? Не уж то бес в тебя вселился?
- П-п-продуло, бабушка! – С трудом овладел я человеческой речью.
- Шел бы полечился, а то вон людей пугаешь. – Недовольно сказала она, продолжив свой путь, на солидное расстояние обойдя меня.
«Да что вы понимаете бабушка?» Думал я про себя, окончательно овладев собой. «У меня тут миссия вселенского масштаба, а вы со своими испугами лезете… »
Впрочем, было уже не до нее. Момент был упущен, и нужно было что-то срочно решать. На первые замыслы о том, чтобы подняться к ней,  и позвонить в дверь, тело, предательски, начало снова костенеть. Да и смелость быстренько запаковала вещи и покинула мой мозг. Значит - не получится. Что же еще? В голове была путаница из мыслей, бредовых рассказов Льва, авторитетных, но запылившихся советов дяди Миши, и осознанием того, что нужно срочно решать, пока, действительно, не наступила ночь.
 Потеряв, минимум, полчаса в раздумьях, и проиграв половину лепестков с букета все нарастающему ветру, я все-таки нашел выход. Написать письмо с признаниями, и вложить в почтовый ящик! Нет не то. В ящике его может найти ее родня, или еще кто, и до адресата письмо может не дойти. А вот к ручке двери – другое дело!
 Скептически оглядев сильно поредевший букет, я выкинул из него половину, остальные обмотал пленкой, чтобы не потерять и их, и приступил к написанию письма.
В следующие десять минут, с попеременной борьбой с ветром, старательно дергавшим лист, кучи помарок, и раздумий, послание было готово. Осталось самое главное.
 Собрав всю  свою мужественность, и убедив мозг, что я не увижу, и говорить тоже ничего не придется,  я, быстрым шагом, отправился в подъезд. Миновав четыре лестничных проема, и компанию из трех местных парней, моего возраста, куривших у окна, предстал перед ее дверью. Перед моими глазами была вполне себе обычная, черная, железная дверь с золоченой ручкой и цифрой «семнадцать», на двух ржавеньких болтах. С содроганием сердца, и не менее дрожащими руками, я стал устраивать письмо с аккуратностью, с какой сапер обезвреживает мину. Два падения букета на пол, несколько крепких словечек, и приятный сюрприз был установлен. Цветы располагались между дверью и ручкой и, тем самым, придавливали письмо к двери. Так что, как только она дернет ручку, вся эта система упадет прямо к ее ногам, как в старых  фильмах.
  Пора было уходить, но неуемное желание остановило меня на полпути, прямо у первой ступеньки лестницы. Я развернулся. Подошел к двери... и, нажав пару раз на дверной звонок, опрометью понесся вниз по лестницам, под улюлюканье, завидевших меня, у самого подъезда, курильщиков. Мне было плевать на их насмешки. Я чувствовал себя школьником. Мне было смешно, весело и, даже, немного совестно одновременно. Я, уже давно покинувший школьную скамью, серьезный человек, а бежал с глупой улыбкой, как нашкодивший девятиклассник.


Весь рабочий день, я не находил себе места. Меня бросало от сладких предвкушений, и мечтаний о возможной предстоящей встречи, до пучин страха и скованности. Потому я ходил взад-вперед, постоянно закуривал, но, не докурив, бросал сигарету на пол, и тушил ботинком. Из рук валились инструменты, а о том, чтобы хоть что-нибудь починить не могло быть и речи.  Что если кто-то решит украсть букет?  Или она не заметит и уйдет, так не прочитав? Эти и многие другие вопросы ордами кружили по моей голове, как стая надоедливых ворон, не сильно-то помогая рабочему процессу. Я оглянулся на стол. Прямо на книге, на самом видном месте, как на алтаре лежал мой мобильник. В письме я оставил ей свой телефон, и теперь минуты ожидания превращались в вечность.
 Мимо, с понимающим видом проходил дядя Миша, и с издевками Лев.
- Что охмурил мадаму? – Сиял он прокурорской улыбкой.
- Да… То есть нет… То есть отвали!
- А номерок то свой оставил, вижу, как на мобильник поглядываешь! – Продолжал сверкать глазами Лев.
- Оставил, оставил. – Протянул я, пытаясь расслабиться за перебором двигателя.
- И как позвонила?
- А то ты не видишь! – Рассерженно буркнул я, опуская новую деталь в масло.
- Да будь ты мужиком и сам позво… - Не успел договорить Лев, как мобильник пискнул, давая понять, что мне написали.  Сам не свой от нетерпения я схватился масляными руками за мобилку, но не тут, то было. Юркий аппарат выскочил из моих скользких пальцев и шлепнулся прямо на лицо наблюдавшего всю эту нелепую сцену, Льва.  Продолжая свой извилистый путь, она скользнула за шиворот его вечно расстегнутой спецовки.
 Я налетел на отплевывающегося приятеля, стараясь как можно скорее добраться, до заветного телефона.  Но тот пришел в себя и начал отбиваться, сам стараясь избавиться от нежеланной заначки.
 - Ай-ха-ха! Отпусти, я сам достану! – Визжал от щекотки Лев.
- Да я шустрее сам найду!
- Ой! Хватит об меня масло вытирать! Я спецовку только вчера постирал! – Отбивался он.
- Велика важность!  Еще разок постираешь!
 За этим необычным занятием нас застал дядя Миша. Он зашел в мастерскую, явно что-то позабыв на столе, и замер, слушая весь наш диалог.
- Я ему тут, значит, как с девкой быть советовал, а он вона что творит! – Гаркнул с каменным лицом дядя Миша, застыв в проеме.
 От его внезапного появления мы замерли на месте. Да… это была та еще картина.
 Не сговариваясь, наперебой, мы начали объяснять коллеге, что он понял все не правильно. И мы, всего лишь, доставали мобилу, упавшую в спецовку Льва.
- Не надо мне тут подробностей, что вы там доставали! Если не по бабскому полу, так и нечего было те советовать , а то рассказал ему, а он тут такую непотребщину вытворяет! – Продолжал греметь дядя Миша.
- Да ты не так понял, дядь Мишь! – Оправдывался я.
- Вот! – Лев залез по локоть в складки рубашки и вытащил, на глазах у попятившегося дяди Миши, явно уже ожидавшего от нас чего-то, но явно не хорошего, мобильник.
  Он пощелкал пару секунд, и кинул ее мне.
- Склеил-таки барышню! – Торжественно заявил Лев, даже не понимая насколько эта фраза прозвучала двусмысленно в нашей ситуации.
- Чего? – Не понял дядя Миша.
- На свиданку Юлька его зовет!  - Не менее важно выдал Лев.
- Ааа… - Протянул, уже отошедший, Миша. – Ну, так это… все с моих советов! Я ж плохого то не насоветую!
 В комнате снова повис спор. На этот раз о том, какой из местных Дон Жуанов больше другого поспособствовал моему счастью. Ну а я, в этот момент, замер, вчитываясь в заляпанный маслом экранчик. Сердце, казалось, остановилось. В животе будто образовалась огромная, сосущая, черная дыра. Она согласилась! Сегодня вечером на станции, у старого фонаря! 
 Счастью моему не было предела. Меня уже не волновали ни спорщики, ни работа, ни чего вокруг. Мыслями я уже был на свидании с ней.
  Остаток дня пролетел незаметно. Казалось, что прошло всего минут десять, с момента, как я получил долгожданное согласие. Но, когда вышел с мастерской, на дворе уже заходило солнце.
  Вездесущий Лев тут же навязал свою кандидатуру в сопровождающие до знаменательного места свидания.  Бескорыстно обещая помочь с букетом и моральной поддержкой. Хотя всем было очевидно, что ему просто было любопытно посмотреть как там все пройдет.
 На дворе сгущались краски заходящего дня, ветер поутих, а все остальное небо застилали стада темных облаков. Сегодня ночью будет дождь. И сильный дождь, наверно. Но это уже не играло роли. В мыслях я рисовал себе все возможные и невозможные сценарии развития нашей встречи. Как нас настигнет ливень, как я ее укрою своим зонтом. И эти прекрасные поцелуи под прохладными струями дождя…
 В таком, полуэйфорическом, состоянии, я и дошагал до назначенного места, пропуская мимо ушей треп Льва, и далекие раскаты грома. Ветер то подымался, то стихал, принося с собой свежие нотки, надвигающегося дождя.
 Забрав у Льва зонтик, раздобытый по пути букет, и осыпаемый бесконечным потоком советов и пожеланий, я отправился к станции, оставив приятеля, затаившегося за углом.
 
К моему удивлению, на станции ее не было. Меня встретил старый фонарь, все такой же потресканный, с желтым тусклым светом, каким я и запомнил его в детстве. Однако мой давний знакомец был не одинок. К нему был привязан колыхающийся, на ветру, красный шарик. К длинной веревке был привязан конверт, и парочка из тех цветков, которыми я снабдил свое послание утром.
 Улыбнувшись, столь ловкому использованию моего же собственного метода, против меня, я подошел к конверту. Схватив его, я, тут же, спешно начал открывать конверт. Оглядываясь, и, ожидая, что как только он раскроется, из тени, тут же, выскочит его хозяйка, и рассмеется своим звонким голоском, и скажет что-то вроде:  «Письмо за письмо, глупенький!». Последний уголок поддался, и на желтый свет фонаря вышел листок. Я быстро перевернул его, жадно вглядываясь в написанное.
 «Тебе конец, парень!». -  Скромно гласило письмо.
Ошеломленный, с застывшим удивлением на лице, я стоял как вкопанный. Взгляд проскальзывал сквозь буквы снова и снова, не улавливая сути.
- Это… Это розыгрыш? – Вслух произнес я.
Прочитанное настолько не укладывалось в голове, что, казалось, и мыслям там не было места. Я даже  не мог  думать про себя, только вслух.
 Сумев-таки оторваться от письма, я оглянулся вокруг. Может и правда розыгрыш? Может она решила надо мной пошутить, и сейчас где-то прячется, и смеется над ним, видя, насколько ей это удалось?
Свет фонаря, хоть и был тусклым, слепил, на фоне все больше сгущавшейся темноты. Для того, чтобы смотреть куда-то извне этого желтого купола приходилось напрягать глаза.
  И моя догадка оправдалась. Вокруг шевелились тени, обходя меня со всех сторон. Одна из них подошла достаточно близко, чтобы ее можно было разглядеть. Вслед за ней, к фонарю вышли еще двое. Это были те курильщики, из ее подъезда. Двое из них подло ухмылялись, а лицо самого близкого сковала злость.
- Щас я тебя так разыграю! Всю жизнь будешь помнить, как к чужим бабам лезть! – Процедил он сквозь зубы.
 Все это было так неожиданно, что добавило еще больше смятения, к моему, и так парализованному, состоянию. Так у нее был парень? Почему я не знал? И она не говорила…
 Мир пошатнулся.
Письмо выпало из моих рук. На землю, прямо под моим взглядом, падали рубиновые капли крови. Так медленно. Вокруг них, тут, же приземлялись бриллианты начинающегося дождя. Она не одна… А я, дурак, хотел …
 Окружающее пространство сотряс еще один удар, вернув меня к реальности.
 Пока я был в ступоре, ее парень уже дважды ударил меня по лицу. Я чуть склонился от боли, готовясь отбиваться.
 Мимо пролетела тень.  Парень, что так нещадно избивал меня, пока я тонул в собственных мыслях, покачнулся.
Что-то прилетело со стороны и ударилось о его щеку. Я оглянулся, как раз вовремя, чтобы увидеть бегущего, на нас Льва.
- Ты че стоишь? Вали их! – Прокричал он, подбежав, и с размаху, ударив ближайшего ко мне противника.

 Вся последующая драка слилась в одно пятно. Вот Лев вцепился в Юлькиного парня. Вот на нас налетели его приятели.  Кого-то швырнули об столб. Затем бесконечная пляска цветов, ударов, уворотов…  И вот я без сил падаю на мокрый асфальт.
  Медленно, как во сне, на меня падают капли все больше и больше разворачивающегося ливня.
В пылу драки кто-то разбил лампочку на фонаре, и теперь ничего больше не соперничало с всепоглощающей тьмой грозового неба. Темнело все больше и больше, а мысли мои наоборот, становились все проще и яснее.
 Она не одна. А я, как дурак, хотел ей признаться… Да ведь и признался же. В этот момент, у меня даже проступила слабая улыбка, от осознания того, что я, хоть отчасти но накостылял ее парню. Как будто отыгрался за все те годы, что я надеялся и ждал. Ждал ее. Ждал шанса быть с ней. А она, все это время, была не одна.
 Мои грустные мысли прервал тычок в бок. Рядом опустился и растянулся на асфальте Лев.  Весь помятый, после схватки, с только что зажженной сигаретой. Первые же пару капель загасили ее, разметав пепел по его щекам. Он выплюнул ее, закрыл глаза, и со своим обычным гордым тоном произнес:
- Сэр, мы отстояли вашу честь, и побили недруга! – Выдал он, лежа и улыбаясь.
- Да уж… - Я сплюнул кровь от разбитой губы. Верхняя губа распухла и мешала спокойно говорить.
- А что случилось то? – Поинтересовался Лев. – Кто эта шантропа? И где Юлька.
- Юлька… - Я повернул голову, посмотрев на размякшее письмо. Надпись на нем уже расплылась и превратилась в нечитаемое пятно. – Она написала, что не хочет меня видеть.
- Э как! – Сплюнул в сторону Лев. – Да и пошла она!
- Ага…
 Я полез в карман, за телефоном. В этот момент хотелось взять и высказать ей все. Все, что я теперь о ней думаю. О том, что она даже и мечтать не может о том образе, который сложился о ней в моей голове. О ее подлой ловушке. И обо всем прочем.
- Если ты сейчас звонишь с ней мириться, после всего того, что тут было… - Начал Лев, краем глаза увидев, как я извлекаю на свет телефон.
- Нет. – Прервал я его. – Хочу позвонить, и сказать, какая она сука!
- А, ну давай. – Улыбнулся он.
- Черт… не выйдет. – Я повертел в руках разбитый телефон. – Труба всмятку!
- Да ты и сам  всмятку! – Ухмыльнулся Лев.
И мы вместе засмеялись. Я смеялся так сильно, что у меня выступили слезы. Ливень зарядил сильнее, и можно было не опасаться, что Лев их заметит. С души, казалось, только что упала целая гора. Больше не было тягостных мыслей, не было неосуществленных планов. Не было ни любви, ни ненависти. Не было вчера и завтра. Я просто лежал здесь, под струями ливня, укутавшего своим проливным одеялом. И я был свободен…