Камни
Они громко смеются. Стайка воробышков-подростков. В такой стайке обязательно пара острословов найдётся. Видимо, экскурсовод или учитель отошёл куда-то, пива выпить, может, по нужде какой. Теплынь, начало лета, свобода…
Когда бываю здесь, обязательно здороваюсь, приветствую всех, как давних друзей:
- Привет, овраг, ты вроде как глубже стал и темнее…Ручей, привет! Всё такой же холодный?! Ясени, дубы, вам тоже привет! Вы всегда впечатляете. Вот тебе - сколько лет?!- Касаюсь мощной, с глубокими бороздами коры, одного из древних великанов. Мрачный, в три обхвата ствол почти без ветвей, впечатление, будто насупился, не рад мне. Ну конечно, побеспокоил муравей…
После прореживания леса дубы отвозят на распиловку - отличный материал! Мастера нещадно ругаются, - древесина внутри синяя, столько осколков и пуль в ней, а фрезы, натыкаясь на металл, ломаются одна за другой.
Немцы во время войны, опасаясь нашей артиллерии, в таких глубоких урочищах и на скатах холмов, под дубовыми кронами, устраивали укрытия, ДОТы, обкладывая валунами. И дуб-великан, и камни вывернутые из земли помнят это до сих пор.
Помнят девчонок в тяжёлых зелёных касках, которые упрямо лезли сюда потому, что так приказали. Помнят и чужих, немецких солдат, которым только погибнуть здесь оставалось…
Карабкаюсь вверх почти налегке, ноги скользят по осыпи то и дело, воздуха не хватает, сердце срывается лихорадочным боем. Цепляюсь за корни, за скальные уступы:
- Давайте, помогайте, вы же свои!
Кое-как, с большим трудом, выбираюсь наверх. Отдышаться бы теперь…
Так и рассказываю детворе, как мне рассказали старые камни. На ладони - маленькое, девчоночье, потемневшее зеркальце. Первыми притихли острословы, - самые сообразительные, задумались, красивыми стали лица.
«Там, ниже, у самой реки, в небольшом углублении целая россыпь автоматных гильз. Это дрались те, первые, кто смог переправиться. Там они и остались до конца. Так было…
Было и такое, что некого больше послать захваченный плацдарм удерживать. Бросили тогда в образовавшуюся брешь неполный батальон связи, сплошь девчонки, старше двадцати двух - ни одной. Немцы озверевшие, осатаневшие после непрерывных, многодневных атак, стрелять не стали, просто перебили, вырезали весь батальон штыками…»
Холмы, громадные, в каменных морщинах. Стою наверху, и хочется мне раскинуть руки и полететь, над рекой, над полями, над лесом…
Свидетельство о публикации №214010201091
Лирика и трагедия здесь рука об руку, а вот предполагаемый экскурсовод со своей нуждой - лишний.
Воробышки-подростки сами по себе уже неотъемлемое сильное звено в картине.
Они увидят зеркальце убитой девушки и онемеют вместе с читателем.
Им захочется дома порыться в гугле, чтобы узнать о батальоне связи и о том, как могучие камни не спасли никого.
Я тоже хочу узнать об этой битве.
Где лежат Ваши камни, Аф?
Понятно, почему автор здоровается с ручьем, деревьями и камнями - они как старые мудрецы.
И больно с их величия переключаться на запах человеческой смерти, но именно смерть создала эту миниатюру.
Души неизвестных солдат и россыпь гильз.
Я немею и хочу кричать.
Но резкий переход в конце миниатюры меня отрезвляет, хотя автор, опьяненный, с распростертыми руками летит над землей.
Не хватило одной строки между этим полетом и вырезанным батальоном.
Тереза Пушинская 02.10.2016 08:27 Заявить о нарушении
А вот саму историю..понятия не имею, скорее всего её не найти, разряд есть такой - ненужное никому. Знают, канеш, несколько поисковиков - точно, да может быть в краеведческом, если хотят.
Было и зеркальце. Подарено кому-то. Гребешок маленький, алюминиевый и сейчас лежит среди прочего.
У "соседей" много должно быть чего, они подымали по дворам, где люди сами в дворах своих хоронили тогда. Не знаю, давно с соседями не общался. Тут это сложно сейчас.
Дым Аф 02.10.2016 08:43 Заявить о нарушении
Я не выпрашиваю строку, я транслировала лишь свои ошущения от прочтения)
Тереза Пушинская 02.10.2016 08:50 Заявить о нарушении
Теперь тут властвуют наци. Ничего еще не кончилось
Дым Аф 02.10.2016 08:54 Заявить о нарушении