Киев

               
     На сколько мне не изменяет память, после очередной неудачной работы, я устроился в Киевский Завод железобетонных Конструкций имени Ковальской. Общежитие было новое, недалеко от завода. Соответственно и порядки были тоже новые. Комендант вела себя как надзиратель в тюрьме, беспощадно штрафуя за малейший беспорядок. В этом ей помогали видеокамеры и охрана. Но рабочий люд это по видимому не очень пугало, потому что гадили и нарушали общественную дисциплину, особенно после получки.
   В то время я посещал баптистскую церковь «Голгофа» что по ту сторону Днепра как ехать с центра Киева. По этой же железнодорожной ветке, по правую сторону, было красивое здание, в которой размещалось несколько церквей. Американская «Кибс» - интернациональная, и пятидесятническая, ее пастором был тоже американец, который и построил это здание. Мне приятно было приходить туда, по скольку я тогда еще занимался проповедью о нуждах школы,  разъезжая по молитвенным домам и предлагая верующих молиться о том чтобы Слово Божье преподавалось в учебных заведениях Украины. Таким образом я познакомился с верующим, который работал в той церкви охранником. Я частенько заходи к нему в гости чтобы поиграть на фортепиано, которые стояли чуть ли не в каждой комнате и фойе.
В центре Киева, на майдане независимости, я посещал еще некоторые церкви, Канадскую  и Американскую, которой руководил пастор Шон, - церковь Иисуса Христа. Эти служения проходили в здании профсоюзов.
   И когда я попал в Американскую баптистскую церковь «Кибс», и как любому христианину, который проповедует Слово Божье, мне захотелось выступить перед аудиторией с просьбой поддержать Украинских верующих в молитве о проповеди библейских истин в учебных заведениях.
   Но поскольку я не знал английского, на котором проводилась проповедь, и где большинство говорили на английском, то я познакомившись с миссионером из той же церкви, и попросил его сделать мне перевод моей проповеди. Алан немного разговаривал на плохом русском, но мы друг друга понимали.  Перед этим я подходил к пастырю Бобу и имел разговор с ним через переводчицу. Он мне дал добро. По этому я уверенный в том что скоро, может через неделю, может две или три, мне сделают перевод и я выйду за кафедру. Но начались неприятности. С переводом не получалось что то у Алана, никто не хотел ему в этом помочь, на сколько я понял с его беседы. Но потом мне улыбнулось счастье... Я познакомился с дяконом Виталием, этой церкви, который преподавал английский в вузах и некогда до распада СССР, и жил в Англии. Он сам с Киева и теперь работает помощником пастыря. Тогда я подошел к нему и поделился своими мыслями по поводу моего служения. Он мне пообещал помочь, но потом и у него не хватило времени. После неоднократных попыток как то изменить ситуацию в лучшую сторону я неоднократно походил к нему. Наверное не выдержав моего настойчивого появления среди иностранцев, он сам подошел ко мне и в слегка раздраженном тоне сообщил мне о том что я недостоин проповедовать за кафедрой. Эта церковь была небольшая, человек 20-30. В основном это были студенты с разных стран, которые учились в Киевских вузах. В процессе поиска переводчика, да еще и бесплатного, я подходил к студентам. И вот нарвался на неприятность. Какой то студент, приезжий то ли с Турции то ли с Пакистана и женившийся на верующей Украинке, откровенно нахамил мне не имея с моей стороны ни малейшего повода. Я был в шоке. Не зная что делать, я пошел к участковому и написал заявление по поводу хулиганских действий со стороны верующего иностранца с церкви Кибс. На этом все и закончилось, со мной перестали здороваться вообще. Я недоумевал о происходящем, но меня выручил охранник той церкви. Он мне показал распечатанную страницу А-4, на которой красовался портрет похожего на меня человека, где написано было о том, чтобы его не то чтобы допускать до служения, но вообще не пускать в здание! Здесь побывал мой двойник и нахулиганил в церкви Кибс и его выгнали, как сообщил мне охранник.
   -  Я бы и сам тебя не пустил на служение, если бы не знал тебя, как сказал мне он.
 Но фотографию сделали плохо, примерно как на стенде — их разыскивает милиция.
  В тоже время у меня в общежитии велась совсем другая борьба. Я вел дневник, и записывал все происходящее в нем, делал зарисовки. И как только я садился за свой блокнотик, в общежитии, так сразу заходили какие то рабочие что то искали, выходили, начиналось какое то движение. И однажды я обнаружил вырванные странички где я описывал ситуацию, которая сложилась в Кибсе. Там были и портреты миссионеров. Я, когда было время, перерисовывал и дарил миссионерам свои рисунки.
   Там был и рассказ об одной женщине, которая не могла попасть в квартиру лет десять, она мне рассказала как аферисты напоили ее снотворным и еще какой то барбитурой и отвезли в психушку, предварительно составили ложные документы на квартиру.
    Ее квартира в ста метрах от Бесарабского рынка. Я написал этот рассказ и понес его в христианский журнал. В то время редактором был один проповедник с западной Украины. Когда он что то рассказывал, то часто поднимался на носках, он напоминал ворона, у него нос был как клюв. В общем дело не в носе а в том что мой рассказ «канул в лету». Рассказ этот говорил как эта отчаявшаяся женщина посещала бесплатные обеды, которые раздавали христиане, и уверовала в Иисуса Христа. В итоге она получила свою квартиру. Что в том рассказе было интересно, так это то что после того как она поверила, Бог возвратил ей квартиру.
 Потом в общежитии Ковальской в моей комнате, где проживало восемь человек, начались попойки рабочих и на работу в смену заступали изрядно подвыпившие сменщики. В общежитии со мной вступали в диалог подвыпившие люди, провоцируя на скандал. Я тогда еще надеялся через Киевские суды добиться справедливости, я же верил в то что Украина демократическое, новое государство, я искренне верил что теперь мы получили то, к чему стремились наши предки, к самостийности. И я считал себя патриотом своей родины. Мне как патриоту небезразлично будущее своего народа, по этому и проповедовал Библейские истины людям, надеясь что после осознания положения, наступят и перемены в лучшую сторону. Но как известно, быстро только сказка сказывается. Мы жили при диктаторском режиме, (СССР),народ привык к положению раба. А когда вдруг пришла свобода, люди почувствовали себя независимыми, но понятия и взгляды на жизнь остались те же. Наступил переходный период, который называется дерьмократия, а сколько он продлится никто не знает. Ведь для того чтобы действительно наступила демократия, необходимо не только придумывать новые законы, но еще и и уважать себя, исполняя их. А пока что переходный период.
 После того как мне пришлось уволиться с завода Ковальской, почувствовав неладное.( Ко мне подходили подвыпившие работяги и что то загадочно намекали на плохое дела, то бывало явно провоцировали на скандал).
 Перед отъездом в Москву, я работал в Строительном управлении электриком. Первый месяц работы был еще нормальный, на втором уже начались по не многу подниматься проблемы в общении с рабочими. Я занялся изучением английского, посещал бесплатные занятия, которые проводили верующие с центральной баптистской церкви Киева.
  Однажды я пришел на прием к пастырю той церкви Козубовскому, но его не было, меня принял его зам. Я высказал свои претензии к существующим на тот момент проблемам, которые касались моих обидчиков Игнатова и Максимюка, пасторов баптистских. Не получив никакого ответа я распрощался с ним. Какая то не прозрачность отношений верующих и их пасторов меня настораживала и отталкивала. Чувствовалось наигранность и фальшивость  их слов. Как рассказывал бывший пастор Игнатов о том как американские учителя по библиологии, учили учеников своих улыбаться делая специальные упражнения, для совершения определенного эффекта на слушающих.
  Меня начало подташнивать, останавливался не желудок, как будто проглотил камень, хотя здоровье было нормальное, язву вылечил. И это случалось после моих посещений баптистской церкви. Я молился чтобы не отдать душу Богу раньше времени.
 После моих бесполезных и как потом выяснилось опасных походов в различным седебным инстанциям, я решил уволиться с работы и бежать в Москву. Но меня не отпускали с работы, необходимо было проработать еще два месяца, как мне говорили в бухгалтерии, потом отпустят. Но я подумал о том что эти месяцы могут быть роковыми и уехал. Потом через год или два, я заезжал за трудовой, меня уволили за прогулы.