Временная метаморфоза

 ВРЕМЕННАЯ МЕТАМОРФОЗА.
Автор произведения - Александра Рудэн. ( Раннее - Полевая Алла Владимировна) 04.07.47, г. Тюмень.2014 г.

Прохор Гуськов, плотник четвертого разряда, закончил работу на строящемся объекте детского садика. Он торопился в бытовку, которая размещалась в вагончике, чтобы переодеться в чистую одежду. Бригада была в сборе и отмечала праздник « Конец рабочего дня» и день рождения Алексея.  Прохор, переодевшись, подсел к столу.
- Пропустил ты, Проша, стаканчик, пили за учителей, за школу.  За здоровье Алеши пили.
- Иной тост будем говорить, а о школе нечего вспоминать. Канитель одна. За что мы сейчас выпьем? – спросил Прохор, разливая водку по стаканчикам.
- За женщин.
Рабочие выпили и стали вести задушевные разговоры о женщинах.
- Видели, какая малярша работать пришла на участок? Поджаристая, как борзая сука.
- Мне такие женщины не нравятся. Глиста и похожа сзади она на парня. Вот, наша бригадирша маляров, ничего себе женщина, при теле.
- При теле, только зад у нее толстый и низкий.
-  А, как на каблуки станет она - чистая пани.
- Каблуки она снимает в интересном месте и тут облом получается.
Мужики дружно засмеялись, представляя себе бригадиршу маляров в интересном положении.
- Есть о ком говорить, наши жены лучше всех, - сказал Прохор.
 -  Тебе Проша с Дашкой повезло, любит она тебя. Нам не очень повезло. У нас не жены, а - фурии.
- Это у тебя фурия. У меня нормальная баба. Давайте выпьем за наших жен, - предложил бригадир.
Все дружно выпили. Новый тост предложил Алексей.
-  За нашу газету. Давеча я читал в ней, по какой причине умер депутат в больнице…
- Все – враки, по заданию они пишут, мать их… Не будем пить за прессу, - сказал Прохор, кушая огурец.
- Тогда выпьем за Красную Армию, где наши деды служили.
Мужики выпили.
- Наш Козлов, сукин сын, ему уже шестьдесят лет, а он всех баб в управлении перещупал.
- Мне сорок, - сказал Федор, стропальщик. – А я уже не фурычу, как надо. Фурия моя говорит, что я высох уже в том главном месте. А у меня восемьдесят килограмм общего весу в теле, начальник наш – сорок пять килограмм и скачет, как олень. Где справедливость?
- Сказал бы я тебе, где? Порода такая у него. На вид неприметный – худой и малый в росте, но до баб ходок. Так выпьем за силу мужскую.
- Мой дед, тоже до баб был охочий, так ему морду теркой натерли покинутые бабы, когда он пьяным был.
- Погодь говорить, Алеша. Хлопцы, а вы закрыли шахту лифта? – спросил бригадир.
- Нет.
-  Завтра комиссия из управления приедет, - сказал бригадир и распорядился. – Проша, ты меньше нас пил, иди и закрой проем досками.
- Как скажите. Потом, я сразу домой уйду.
Прохор поднялся на второй этаж детского садика.  Были сумерки. Ветер гулял через открытые окна в проемах. Он нашел доски и притащил к проему шахты. Одну доску он уже уложил и тут увидел,  сидящего котенка на выступе.
- Как ты здесь оказался? Давай я тебя вытащу, мать твою.
Прохор встал на колени, облокотился на доску и протянул руку к котенку. Он уже взял котенка за шкуру и пришлось весь свой вес тела перенести на доску, так как он еле дотянулся к котенку. Доска треснула и Прохор с котенком в руках полетел на дно шахты. Он почувствовал удар и погрузился сразу... в тяжелую и густую воду. Тело его опускалось все ниже и ниже, и он ощутил песчаное дно. Рядом с ним плавала огромная рыба с буграми на голове. Она отталкивала его от какой – то черной дыры в песке. Потом, она зависла в воде над ним и стала махать хвостом. Вихрь воды покатил Прохора по дну, подальше от пропасти. Прохор закатился под корабль, который лежал на боку и был наполовину в песке. Большая рыба пыталась вихрем воды, который она создавала хвостом, вымыть его из - под корабля. Корабль стал погружаться в песок. Он изменил свое положение и открыл лежащего на песке Прохора. Рыба зацепила его ртом и начала подниматься со дна. Корабль поменял свое положение за счет движения песка и мачта вонзилась в брюхо рыбы. Прохор заметил, что из тела рыбы течет кровь. Но рыба плыла дальше вверх.  Он увидел сквозь толщину воды луч солнца. Рыба мотнула головой и выбросила его на поверхность чистой воды. Он посмотрел на голову рыбы и ему показалось, что она на него смотрит с укором, как смотрела на него иногда Даша, его жена. Он рванулся к рыбе, которая уже опускалась в толщину вод. Вместо головы у рыбы было лицо Даши. Рыба стала разваливаться на куски и из нее вынырнула фигурка жены. Прохор подхватил Дашу и они вынырнули на поверхность воды. Вместе поплыли в сторону восходящего солнца. От бликов яркого солнца резало в глазах, Прохор протер их и присмотрелся вперед. Блики воды стали принимать бетонную серую окраску. Он протянул руку и прикоснулся к стене. Прохор понял, что Большая вода ему пригрезилась, когда он был без сознания. Котенка не было на дне шахты, и он не стал думать о том, куда он подевался. Прохор поднялся на ноги и был рад тому, что жив он и ничего не поломал в себе. Тело его гудело и болела голова. Ему хватило сил ногу поставить на бетонный выступ и закинуть другую ногу на первый этаж.  Качаясь, он вышел из детского садика, побрел в бытовку. Пошарил рукой под нижней ступенькой лестницы, нашел ключ от бытовки. Кружилась голова. На столе стояла недопитая бутылка водки и Прохор налил себе полстакана, выпил.. Он лег на лавку и отключился.
 Первый на работу пришел бригадир, увидев спящего Прохора на лавке, он позвонил Даше.
- Нашлась твоя пропажа. Спит в вагончике. Кто – то хорошо его избил.  Забирай его, такого, у нас комиссия с утра будет.
 На работу стали приходить рабочие, увидев окровавленное лицо Проши, каждый высказал свою версию побоев.
-  Нашего Прошу, муж любовницы отколотил.
- Он не по этой части.
- Проша не захотел отдавать деньги ворам.
-  Это ближе к истине. Он за копейку из колокольни спрыгнет.
- Он заступился за честь девушки. А чего? Красивая история, - сказал Алексей.
- Только при Даше об этом не говори. Она тебе глаза выклюет. Она не поверит, пока сама не убедится.
- Ребята, а он живой? - спросил кто - то.
-  Имя жены произносил. Легка на помине. На такси прикатила.
 В вагончик заскочила нечесаная Даша.
- Что с ним? Он живой? Прошенька, любимый очнись, это я, твоя жена,  Даша, - плакала она и целовала ему руки.
 Прохор открыл глаза.
- Даша, я в шахту лифта упал, потянулся за котенком. Тело все ноет.
Бос, я не закрыл шахту.
- Мать честная. Лешка смотайся и закрой шахту, - приказал Алексею бригадир и добавил. -  Проша, видать, ты сильно стукнулся головой, что босом меня назвал. Раньше, я был для тебя Захаровичем, когда закрывал хорошо наряд, а когда, что – то не учитывал, то был для тебя «холерой».
- Э, не сердись. Так, называл тебя любя.
- Нет претензий. Производственных травм нам не надо, можем премии лишиться. Лечись, сколько надо, а бригада поработает на тебя. А теперь уезжайте, скоро комиссия приедет.
- Странные вы люди, а если осложнение будет? - спросила Даша.
- Идите к врачам.  Только скажи им, что он упал дома с табурета.
Врач, вызванный на дом, поздравил Прохора с удачным приземлением. Прохор повредил себе только мягкие ткани и больше ничего. Кровь на голове уже засохла, обследовав шишку, врач посоветовал постельный режим.
- Больничный лист выписывать?
 - Нет, - ответила Даша.
Даша по рецепту врача стала лечит мужа на дому, а когда уходила на работу, то приказывала сыновьям помогать отцу во всем. Через неделю Прохор был уже на ногах. Голова еще кружилась и его подташнивало, об этом он сообщил бригадиру.
- Лечись, ты здоровый нужен. Работы мало у нас. То раствора не подвезут, то досок нет для опалубки, то кран сломался, так что лечись, так сказали ребята. Зарплата тебе идет. Мы премию получили за тот месяц. Выйдешь, половину премии отдашь на бригаду.
- О чем речь.  Как скажите, так и будет.
- Ты и правду башкой стукнулся сильно. Ожидал я, что за премию, услышать мать – пере мать, а ты на все согласен. Пошутил я. А вот магарыч принесешь, когда выйдешь на работу. Тут, я не шучу.
Старшему сыну Юре было тринадцать лет. Он родился у Даши, за год перед службой  Прохора в армии. Родители решили сыграть им свадьбу еще до рождения его сына, чтобы вопросы не возникали на выпускном вечере по поводу живота Даши. А расписались они тогда, когда Прохор приезжал на побывку из армии. Он вернулся из армии и больше никогда не расставался с Дашей. Прохор любил жену и не мог представить на миг, что с ним может быть другая женщина. Он любил своих детей и теперь, когда они были вместе, то часто говорил с ребятами. Его заинтересовал процесс обучения в школе.
- Папа, ты все равно ничего не соображаешь, сам же говорил нам об этом, - сказал младший сын.
-  Покажи мне учебник русского языка, может быть, что – то вспомню я.
Прохор лег в постель и стал бегло читать правила русского языка. Через полчаса он закрыл книгу и подозвал к себе младшего сына.
- А ну, Василек, скажи мне, как пишется слово «дорожка»?
- Так и пишется.
 - А после «о», что пишется?
- Буква «Р».
- А после второй буквы «о» в слове, что пишется?
Вася задумался.
- «Ж» - прокричал Юра, старший сын из другой комнаты.
- Юрасик, может быть, ты нам и правило скажешь?
- Правило я не помню, но знаю, что нужно искать проверочное слово. Дороженька.
- Я знал, но не успел сказать. Юрка влез, - обиженно сказал Вася.
- А,  дуб, как пишется? - спросил брата Юра.
- Дуб, дубок, дубы. Юра, ты случайно не дуб?
- Сам ты дуб, - обиженно сказал брату Юра.
- Не ругайтесь, ребята. С этого дня уроки будем делать вместе. Юра, тащи сюда геометрию.
- Ты не осилишь ее, папа.
- Значит, будем вместе ее донимать.
 Даша была счастлива тем, видя, как муж лихо щелкает задачи по математике.
- Ну, Прошенька, как ты вспомнил школьную программу? - спросила она вечером.
- У меня появилась тяга к учебе. Оказывается, школьная программа такая легкая. Как я не мог ее освоить в школе?
- В школе мы трудились над другой программой, - смеясь, ответила ему жена.
- Результат отменный. На пять. Умный Юрка у нас, весь в меня, а Вася – хитрый, тоже, весь в меня.
- А что моего в детях есть?
- Рожай себе дочку. Давай начнем сегодня фундамент закладывать.
Даша улыбнулась.
- Даша, я тебя очень сильно люблю. Люблю твои веснушки по весне, люблю твои косу, похожею  на хвост лисицы. Люблю твои серые глаза. Люблю твое тело. Все мне любо у тебя.
- Взаимно. Ребята уже спят. Сейчас приду к тебе и мы продолжим песню о нашей любви. И ты мне расскажешь, еще раз о рыбе с моим лицом.
Как – то Даша пришла с работы и застала Прохора за учебником математики десятого класса.
- Объясни?
- Учебник у соседа я взял.
- Зачем?
- Надумал я, Даша, в институт поступать.
- Не поздно ли? Тридцать лет минуло и два года.
- Ну и что? Силы я чувствую в себе.
- Говоришь, силы уже чувствуешь, тогда иди на работу. Ребята заждались уже тебя.
- Завтра на последний экзамен схожу в институт и пойду на работу.
- Не опоздал ли ты поступать? Ноябрь уже.
 - Нет. На заочном – недобор. Говорят, что я способный.
- Ой, не знаю, правильно ли ты поступаешь? - с грустью сказала Даша.
- Не волнуйся,  Даша. Выучусь я и тебя буду учит. Обещаю.
 Счастливый Прохор возвращался из строительного института. Он проходил мимо сквера и увидел незначительную толпу, которая собралась и слушала оратора. Прохор подошел поближе, и услышал, как два человека спорят об интеллигенции.
- Вы кто? – спросил Прохор мужчину.
- Партия «Слива».
-  Почему спорите между собой?
 - Истину находим.
-  Я против того, чтобы интеллигенция вела ведущую роль в Партии. Я против среднего класса.
- Средний класс – это «оно». Я не хочу быть «оно», - выкрикнул, кто – то из толпы.
- Они нас умнее, - сказала пожилая женщина.
- Почему?
- Они дипломы получили.
- Снова мы об интеллигенции заговорили. Нужно выдвинуть в депутаты не врача, а понимающего человека в жизни, - выкрикнул мужчина, стоящий рядом с Прохором.
- Чушь обсуждаете, - сказал мужчине Прохор.
- А, ты можешь что – то лучшее сказать?
- Могу, хотя я и рабочий, - сказал Прохор и повернувшись к толпе спиной, намеревался уйти.
-  Ты постой. В нашей партии мало рабочих, - сказал мужчина, придерживая Прохора за рукав куртки. – Олег, дай слово сказать рабочему классу.
Оратор посмотрел на часы.
- Пусть подходит к микрофону.
 - Иди, - приказал мужчина и подтолкнул его в спину.
Прохор шел к микрофону и люди ему рукоплескали. Первый раз в жизни ему кто – то аплодировал, поклонение людей понравилось Прохору.
- Парень, врежь этим вонючим интеллигентам по самое некуда. Можешь их матом покрыть, доходчивые будут им твои слова.
 - Я, Прохор Гуськов, плотник четвертого разряда. Я слышал, как вы во всех бедах обвиняете интеллигенцию. Зачем этих людей определять в класс. Класс рабочих и класс ИТР – я понимаю. Они выполняют разную работу и получают разные деньги. Заявляю о том, что интеллигент - это состояние души человека. Хам, тоже состояние души, но мы их не объединяем в класс. Знаете, я с некоторых пор считаю себя интеллигентом.
В толпе раздался смех. Гуськов не растерялся и продолжал говорить.
- Я не стал отвечать на зло злом. Я перестал материться. Я не переворачиваю историю страны, так как не жил в то время. Я перестал лгать, не ворую, не обижаю детей и стариков. Люблю свою Дашу, жену. Люблю рожденных от нее детей. Я думаю, что в душе я стал интеллигентным человеком. Депутат доктор, если он не вносит в кассу денег от лечение пациентов, значит он ворует налоги у страны. Если этот человек, не ворует деньги, а дома садист для жены, значит он не интеллигент.
- А учитель?
- Если у него есть мораль и нравственность, почему бы нет.
- Я повар..
- Если не крадешь мясо в котлетах, то можешь считать себя им, - выкрикнул, кто – то их толпы.
- Олег!
Бывший оратор повернулся и посмотрел на машину, стоящею рядом с толпой.
- Говори. Я сейчас. Меня зовут, - сказал Прохору Олег и побежал к машине.
 Молодая женщина, лет тридцати, сидящая в машине, - спросила Олега.
- Кто это?
- Не знаю. Он приблудился к нам. У него есть свое мнение…
- Я слышала все, что он говорил. Пригласи его к нам. Иван Петрович, в нем что – то есть, - сказала она мужчине, рядом сидящему.
- Набор слов.
- О, не говорите так. Смотрите, как он держит умело массу людей.
- Надеюсь, ты не метишь его в депутаты? У нас есть кандидат и он утвержден «там», - сказал Иван Петрович и пальцем указал вверх.
- Давайте выдвинем альтернативу доктору.
- Плохая затея, - ответил Иван Петрович.
- Захаров – хирург. Он все неугодные вопросы отрезает, как аппендицит у человека. Вы хотите, чтобы Захаров копался в прошлом партии, как на операционном столе?
- Можно списать на покойного.
- Сомневаюсь в этом, - сказала Софья и поджала губки.
- Согласовать с Москвой нужно.
- Вот и согласуйте с Москвой. А сейчас поговорим с ним. Он уже подходит к нам. Здравствуйте, Прохор. Садитесь в машину. Меня зовут Софья Николаевна. Я ведущий специалист партии «Слива»
- Странное наименование для партии.
- Не думаю. Давайте поедим в штаб и поговорим. Это Иван Петрович, начальник штаба.
- Здравствуй, Прохор. Откуда знания? Образование есть?
- Учусь на заочном отделении первого курса строительного института.
Поздно вечером Прохор вернулся домой. Взволнованная Даша теребила его за рукав оранжевой куртки.
-  От тебя спиртным пахнет.
- Пил шампанское. Ох и заживем мы, Дашка, меня берут в депутаты, то есть выбирают.
- Кто?
- Пока, я не знаю.
Прохор дословно рассказал жене о событии в сквере.
- Не говори ребятам со стройки. Засмеют они нас. Прошка и депутат. Почему партию назвали сливой, а не морковкой?
- Пока, не знаю. Завтра на работу, а в обед нужно сфотографироваться мне. Приготовь мне мой свадебный костюм.
- Когда это было? На четыре размера ты поменялся с тех пор. Отдала я твоему родственнику. Да и моль стала его жрать.
- В чем я буду фотографироваться?
 - В свитере – это будет стильно.
Ребята с радостью встретили Прохора на работе.
- Левая работенка появилась. Деньги на водку есть. Отметим твое возвращения из болезни.
- Мне врач запретил выпивать. Думал, что он врет. Вчера по случаю шампанского выпил. Голова болела и всю ночь не спал.
- Ну тогда мы без тебя и за тебя посидим...
Софья Николаевна, держала в руках фотографию Прохора.
- Не пойдет. Иван Петрович, посмотри. На свитере олени с рогами.
- Если с рогами, то точно не пойдет, - смеясь, ответил ей Иван Петрович. – Ответ прост. У него нет денег на костюм. Москва дала согласие на состязание двух кандидатов. Так, что бери деньги в кассе и двигайте в стильный магазин. Или дай ему деньги, пусть сходит с женой в магазин.
- Жене я не доверяю этот вопрос. Она сэкономит с костюма и еще месяц они будут жить за эти деньги. А костюм  она купит в спорттоварах.
- Кем она работает?
 - Аппаратчиком на молокозаводе. Стерилизует молоко.
- Какая она из себя?
- Толстая, рыжая и конопатая. На лице веснушки.
-  Говоришь, она конопатая. Это хорошо. Будет олицетворение народа. В ней ничего не нужно менять, пусть так и будет. Запрос сделала в милицию?
- Не замечен, не состоял, не числился. Так же его близкие родственники чисты.
- Это хорошо. Распустите слух, что у Захарова дядя сидел в тюрьме?
- А за любовницу Захарова будем распускать слух? – спросила Софья.
- Нет ни одного мужика на свете, чтобы у него не было любовницы или не изменял, хоть раз жене. Ты тоже, когда – то была моей любовницей. Помнишь?
-  Когда это было?
- Разница между нами тридцать лет. Я же не дурак, чтобы жениться на тебе, а потом, подглядывать, как ты кувыркаешься с молодыми мужиками.
- Спасибо, что не выгнал меня с работы.
- Выгнал бы, если бы услышал, что ты болтаешь о нас.
- Я умная, - сказала Софья.
- Знаю. Как ты думаешь, не прогорим мы с этим плотником?
- Думаю, что – нет. Я смелая и люблю рисковать. Гонцов пора запускать в народ, как только афиши выпустим.
- Два месяца осталось. Успеем ли мы?
- Времени достаточно. Нужно ставить Гуськова на довольствие штаба.
- Готовь приказ. Я подпишу.
 Прохор пришел в вагончик переодеться.
- Проша, посиди с нами.  Сегодня выставляется Захарович. У него внучка родилась, - сказал Алеша.
- Посижу, но пить не буду. Болею я после рюмки.
- А ты не пей рюмками, а пей стаканами и болезнь, как рукой снимет, по себе знаю, - сказал Федор.
- Да, Проша наш изменился, как головой стукнулся о дно шахты.
- Это правда. Ни одного мата я не слышал от него. Все думает, о чем – то. В обед книги читает по сопромату. Ты в институт поступил?
- Да. Разрешили сдавать экзамены за три курса.
- Это как?
- Знакомая помогла, словечко за меня забросила. Говорит, что можно окончить институт за два года?
- Экономия во времени. А этой знакомой, какая корма?
- Не балагурь, она порядочный человек, - сказал Прохор.
- Это ты о женщине? Знаешь, где у них порядочность? – спросил Федор.
- Лешка, ты куда? – спросил бригадир у Алексея.
- Пойду и шваркнусь о дно шахты. Может быть, тоже поумнею.
- Опоздал брат. Там лифт уже стоит.
Лешка наиграно положил кепку на лавку, сел за стол.
- Буду ждать следующею стройку.
Мужики выпили, за здоровье внучки Захаровича.
- Скушай, Проша, котлетку. Чего печальный такой? Аль, что – то случилась у тебя? Не робей и говори, - попросил бригадир.
- Не могу я больше скрывать. Вы мне, как родные…
- Я так и знал. Он культурную бабу завел, а теперь мучается, - сказал Федор.
- Чего пристали к парню. Дайте ему высказаться. Говори, Проша.
- Меня в депутаты выбирают.
- Кто?
- Пока не знаю. Завтра поеду к избирателям.
- Не интересно слушать, я думал о бабе поговорим.
- Цыть, Лешка. Давай Проша, все по - порядку рассказывай, - сказал бригадир, отодвигая от себя наполненный стаканчик.
Прохор рассказал ребятам, как он познакомился с партией «Слива».
- Ну ты даешь стране угля, чего теперь дальше будет? - спросил Федор.
- Я работаю сегодня последний день. Сегодня вывесят плакаты с моей фотографией.
- Нет, однозначно пойду и шлепнусь головой о косяк волшебного лифта, - сказал Алеша. – Вот Семенович, там палец поранил и…
- У него вырос шестой палец, - смеясь, закончил Алешкину фразу Федор.
- Нет. Его палец к обеду зажил. Ну, скажи Семенович, что я правду говорю.
- Никто тебе не заливает в рот, Лешка. Сказано всем, что пьешь столько, сколько организм принимает. Остальные пропускают тост, и никто не в обиде. Волшебная шахта? Да мой палец еще неделю гнил.
- А чего? Пью, как все. Дыхалка моя еще позволяет.
- Цыть, Лешка. Что – то тут есть странное. Рабочий с улицы и сразу в депутаты. Давайте выпьем. Ты, Проша пропускаешь, а я за стаканом подумаю, - сказал бригадир.
Мужики выпили и закусили.
- Думаю я, что тебя делают козлом отпущения, - сказал бригадир.
- Это как? - спросил  Алесей у бригадира.
- Ну, мы же видели портрет депутата, на столбе он висит уже неделю.
- Депутат на столбе весит, наверное, уже протух. Куда смотрит милиция? - спросил серьезно Федор.
- Не шути так, Федор. Портрет висит. Не мешай мне думать. Знаю, хотят оттяпать у доктора голоса. Не выгоден он им стал. «Слива» думает, что наш Прошка дурачок.
- Еще чего! В институте говорят, что я способный человек, - возмутился Проша.
- Брось, Проша, помним мы тебя до падения в шахту. Мат у тебя был для связки слов, а теперь, ни одного худого слова. Говорю же я вам, что шахта волшебная. Предлагаю демонтировать лифт и всей бригадой екнуться о дно шахты, - сказал Алеша.
- И что будет?
- Министрами станем все, - ответил Лешка.
- Лешке больше не наливайте, - приказал бригадир. – Будем думать дальше. Проша, они хотят из тебя саночки сделать, чтобы покататься на них. Так мы укрепим саночки, чтобы тебе не сказали в итоге – извини и подвинься.  Пойду завтра с утра к Сидорову, думаю, что вся стройка будет за тебя голосовать. Лешка у нас хороший переговорщик, пойдет завтра по фабрикам и заводам, хвалить тебя будет. Только о шахте молчок, понял, Алеша?
- Я, что дурак открывать нашу тайну. Знаешь, сколько желающих найдется упасть на дно. Так и садик по кирпичам разберут. А мы его еще не сдали и премию не получили. Так, что Захарович будь спокойным за меня. Не подведу.
- Вот и хорошо. Ты иди, Проша, домой, все равно не пьешь, только мозолишь глаза. Работай там хорошо, а мы тебе во всем поможем. Приходи.
Когда ушел Прохор, то Федор сказал:
- Странные Вы люди.  Чего кинулись Прошке помогать? Прохор депутат. А ты знаешь, Захарович, сколько депутат получает, ничего не делая. А какие льготы у них. В каких они домах живут? То – то. Наш Проша через год будет нас стеснятся. Вот увидишь.
- Эх, Федька, завистливая твоя душа. Не для Прошки стараюсь, а для Вас. Я всегда ему с Алешкой припомню из какой он среды вышел. Будь спокоен. Засиделись мы ребята, пора и нам устроить развлечение для души. А то наши кони, только тягачами работают на стройке. Развлечёмся. Поборемся с доктором?
- Да. Так давайте выпьем за успех Проши и за нашу новую кровь в жилах, - предложил Алеша.
Прохор вышел на работу в новом костюме, который они приобрели в магазине с Софьей Николаевной. Чувствовал он себя неловко, то и дело поправлял чуб спадавший со лба, когда знакомился с сотрудницами партия «Слива». Молодые женщины оценивающим взглядом смотрели на Прохора. Прохор сидел в кабинете и не знал с чего начать работу. Он вспомнил слова мамы, она всегда говорила, чтобы начать дело, нужно оценить все ли у тебя для этого есть.  Тут же приводила пример. «Нет начинки для пирога, получу лепешку, а не пирог».
«Начинка, пирог - думай Прохор. - А чем занимался прежний
депутат? - подумал он.
Пошел он в секретариат.
- Могу я посмотреть отчеты покойного?
- Нет. Вас еще не избрали. Зайдите к Ивану Петровичу в кабинет.
Прохор пошел к начальнику штаба.
- Прохор Иванович, твоя задача сейчас – это встреча с народом. Главное научиться вовремя сказать: «Разберусь и накажу виновных». Поедешь с водителем по объектам. Приедет Софья из Москвы, будешь ездить с ней. Понятно? Ты доволен собой?
- Пока, я не знаю.
- Ну иди уже. Водитель тебя ждет.
«А парень не так прост, как показался с первого раза», - подумал Иван Петрович о Прохоре.
Вернулась из Москвы Софья Николаевна и в тот же день  она повезла Прохора к студентам университета.
- Публика серьезная. О чем я буду с ними говорить?
- Я подскажу. Главное, не испугайся голодных студентов. Расскажи о себе, откровенно. А там видно будет.
 Они зашли в переполненный зал студентами и преподавателями.
Прохор смотрел на молодых людей и решил сразу « взять быка за рога».
- Я, Прохор Гуськов, работаю плотником четвертого разряда в строительной фирме. Заочно учусь в строительном институте.
- Расскажите подробно о себе, - выкрикнула девушка из зала.
Прохор начал рассказывать о себе с того времени, как помнил себя.
- Гуськов, ты нам нравишься, - прокричал девичий голос из зала.         
 Со второго ряда встал парень в очках. Он представился.
- Марк Меленский, четвертый курс. Я внимательно выслушал вас и подумал о том, что мне ближе доктор, а не плотник. Он знает студенческую жизнь, а вы – нет.
- Скажите, что вас беспокоит в студенческой жизни и мы попробуем вместе разобраться.
- Скажите обучение – это процесс жизни или временное явление в этом процессе? – спросила девушка, рядом сидящая со студентом Меленским.
Софья Николаевна уже поднималась, чтобы ответить за кандидата, но рука Прохора приостановила ее.
- Я думаю, что обучение заставляет наш разум быть в движении. Разум наш это не вещь, а процесс жизни. Значит обучение - это сама жизнь. Организация деятельности обучения на всех этапах жизни, это умственная деятельность. Обучение, память, принятие решения – это система жизни, которая сформировалась давно в мозге человека и в нервной системе. Поэтому у человека возникает жажда познания и обучения. Я понятно говорю?
- Да, - прокричали из зала много голосов.
- Век живи, век учись, - выкрикнул Меленский.
 Гуськов с Софьей уходили из зала под бурные аплодисменты.
Софья Николаевна в машине сказала Прохору.
- Это победа над Захаровым. Кажется, мы многих переманили в нашу сторону. Прохор, откуда знания?
- Не знаю. Понесло меня. Хоть, правильно я говорил?
- Главное – доступно и понятно.
 Часто в гостях у Гуськовых бывали ребята из бригады.
- Скоро выборы. На всякий случай, мне место в бригаде сбереги, Захарович.
- Святое место пусто не бывает. Взял я уже плотника. Не дрейф. Сидоров сказал, что мастером возьмет тебя на стройку. Учишься ты?
- Не успеваю контрольные работы сдать. Как сдавать за два курса экзамены буду – не знаю.
- Сама Сонька сдаст, если ты ей нужен.
- Тсс, Даше не зачем знать, как я учусь
Наступил день выборов. Гуськов с женой и сыновьями пришли на выборы с надувными шарами. Это был их праздник.
В штабе подсчитывали голоса.  Даша устала сидеть на стуле и обозревать молоденьких статисток, вернулась с детьми домой. Гуськов нервничал, не найдя Дашу по кабинетам, он лишился ее поддержки и у него сдали нервы.
- Голова болит. Что,  трудно сложить два плюс два? Копаются и копаются в бумагах.
- Еще один район не сдал отчет. Если устал, иди домой. Результат мы тебе передадим по телефону, - ответила Софья Николаевна, без эмоций на лице.
В одиннадцать  часов вечера раздался телефонный звонок у Гуськовых. Все вздрогнули и Прохор снял трубку.
- Поздравляю, Прохор Иванович. Ты победил? Мы уже пируем. Выслать машину?
- Голова болит.
- Отдыхай. Завтра с утра на работу и иди в свой кабинет. Мы тебе его уже приготовили.
Дети подсели на диван к отцу.
- Что, папа? - спросил Вася
- Почему грустный такой, не победил?
- Даша, я выиграл. Мы с тобой выиграли новую жизнь.
- Рада за тебя, - с грустью сказала Даша.
- Солнце мое, все делаю ради тебя и ради детей.
Прохор подошел к вешалке. Взял в руки оранжевую куртку и посмотрел на нее.
- Четыре года носил. Баста. Юра, неси пакет из кухни.
- Не выбрасывай, может пригодиться еще, - сказал Юра.
- Пятна на правом рукаве, так  ты и не смогла их отстирать. Дашенька, мы новую купим. А эта, прощай. Прощай вместе с прошлой жизнью, - сказал Прохор и выбросил пакет с  курткой на улицу через форточку.
- В той прошлой жизни была наша любовь, Проша, - прошептала Даша и на глаза у нее навернулись слезы.
- Дашенька. Ну прости меня, дурочка. Сказал, хотел поумничать. Мы купим для всех одинаковые куртки. Чтобы шли люди нам на встречу и говорили, вот, мол, семья идет.  А выбросил через форточку, не идти же мне вечером к контейнеру. Завтра дворник подберет ее.
- Прошенька, я тревожусь. Вот куртку выбросил, а она тебя грела – не пожалел. Так и меня…
- Не говори глупости. Все будет хорошо. Ребята, помогайте мне маму успокоить.
- Мама, все будет у нас хорошо, - сказал Вася, обнимая отца и мать.
- Папа любит нас. Он ради нас старается, - сказал Юра и обнял брата, маму и папу.
У Прохора на работе появилась помощница.
- Катериной ее зовут. Протеже бывшего депутата. Маленькая и холенная, а ей уже двадцать семь лет. Та ещё язва. Бывшая учительница. Остра на язык, - сообщила характеристику Кати Софья Николаевна.
Первый прием граждан смутил Прохора. Он и без граждан знал, как живет народ, ему приходилось об этом не раз слышать у себя в вагончике. Жалобы были такими; муж алименты не платит, в школе учителя прессуют сына, во дворе нет катка и прочее.
- Я разберусь, - отвечал всем Гуськов, заготовленной фразой. – Оставьте заявление в приемной.
Катя лихо и быстро давала ответы всем гражданам. Алименты, вопрос суда, каток – в администрацию обращаться, прессуют дитя – в департамент образования и так далее.
- Та, женщина, что приходила насчет катка,  обманывает. Мы построили в том районе города столько катков, сколько там детей.
- Шутишь?
- А вы отчеты посмотрите. Да кто вам их даст. Это вас не касается.
За Прохором пришла Софья Николаевна и сообщила.
- Едим на шинный завод. Там забастовка. Рабочие требуют депутата.
- Я знаю, почему они бастуют. Через месяц, а то и два - рабочие зарплату получают, так как директор прокручивает деньги в банке.
- Откуда знаешь?
 - Кум мой там работает. Скажем рабочим, как наживается за счет них директор?
- Чтобы это озвучить, нужны факты, - с раздражением в голосе, сказала Софья Николаевна.
 - Вы скажите рабочим об тяжелом экономическом положении в стране, - съязвила Катя.
- Вор директор – это страна?- спросил у всех Прохор.
- Катя,  тебя ни о чем не спрашивают.
 Прошло два года. Все реже и реже приходили к Прохору ребята из бригады. Гуськов получил трехкомнатную квартиру в центре города, туда и вовсе никто не приходил. И он был вечно занятым и востребованным человеком, не хватало ему времени заехать к ребятам на новую стройку. Софья Николаевна, могла бы быть довольной Прохором, если бы не Катя, помощница депутата, которая всегда вставит свое мнение в разговор, и после этого ей приходиться убеждать Прохора, что она права, а не какая – то Катя. Домой приходил он поздно, все чаще болела у него голова. Даша в силу чувствительной натуры, подозревала его в интимной связи с Софьей.
- Не говори глупости. Софья, капризная женщина, мне ее не потянуть. Да и не нравится она мне. Прихожу домой, а тут ты, похожая на Соньку. Зачем веснушки вывела? Зачем перекрасилась волосы в черный цвет и на диету села, мешки уже под глазами у тебя.
- Соня мне посоветовала…
- Не живи умом Софьи. Она не женщина, а мужик в юбке.
- Прости, я думала… Проша я твоя жена и прости меня.
- Так верни мне образ прежней и любимой жены. И не худей, муж любит твою нежную полноту в тебе.
 Софья Николаевна зашла в кабинет Ивана Петровича.
- Хочу Катерину уволить по собственному желанию.
- Чем она тебе не угодила?
- Плохо влияет на Прохора.
- Не буду вмешивается в ваши бабские дела. Заявление ее я подпишу.
Прохор работал добросовестно депутатом, и он по мере возможности выполнял все поручения избирателей.
- Заставь дурака Богу молится, он и лоб расшибёт. Это я о твоем Прохоре говорю. Доходов я мало вижу, - сказал Иван Петрович Соне.
- Подписывает же акты выполнения работ. Вопросов не задает. Не проверяет, значит он нам нужен.
- Как там детский пансионат в бору?
- Отделка закончилась. Скоро сдача его в эксплуатацию. Со строителями у меня все схвачено, не подведут.
Прохор приехал от избирателей учителей школы. В кабинете он застал заплаканную Катю.
- С любимым поругалась?
- Работаем долго вместе и вы не знаете о том, что кроме мамы у меня нет никого. Софья меня уволила с работы.
- Без моего согласия?
- Кто вас спрашивать будет. У нее пропали деньги из сейфа. Я была в ее кабинете, и она вышла куда – то. Я еще подумала, зачем она ключ оставила в сейфе. Позже, женщины сделали обыск в моем столе и в сумке. Там были деньги. Иван Петрович посоветовал мне уйти по собственному желанию.
- Я пойду и разберусь.
- Не смешите народ, депутат. Все уже решено. Меня за полчаса уже рассчитали и выдали трудовую книжку на руки.  Проведите меня к автобусной остановке.
Они вышли из кабинета и Катя,  столпившиеся с женщинам возле дверей секретариата, сказала:
- Досвидание.
 Те, отвернулись и ей ничего не ответили.
 На автобусной остановке Катя сказала Прохору.
- Я послала вам конверт с бумагами по почте. Там компромат на Софью. Нет никакого детского пансионата, только на бумагах. Прочтете и поймете все. Детских площадок столько нет. Я бы сама это организовала против них. Поймут сразу. А вы в не подозрении. Считают вас дурачком. Попробуйте, не захотите бороться с Софьей – выбросьте в мусор. Прощайте Прохор Иванович. Женщины смотрят в окно. Давайте я вас поцелую, пусть думают, что у нас с вами шуры - муры, а не что – то другое.
Катя обняла его и поцеловала в губи, поднявшись на носочки. Она заскочила в автобус и помахала ему рукой.
- Говорила же я, что он крутит роман с этой пигалицей. Надо доложить Сонечке, - сказала женщина и оторвав взор от окна, побежала в кабинет Софьи Николаевны.
Через неделю, после того, как уволилась Катя с работы, Прохор приехал на стройку в свою бригаду. В вагончике был Леша.
- Где Захарович?
- Не будет он с тобой разговаривать, господин депутат.
 - Леша, что за тон? Это я - Проша, иль уже перебрал?
- Бригада уже год не пьет. У Захаровича язва обнаружилась и Федька съехал с катушек. С пьяна приревновал жену и чиркал ее перочинным ножиком. Слава Богу выжила, дали ему три года. Высылаем ему посылки с сигаретами каждый месяц туда, в лагерь.
- Почему не сообщили мне об этом? Я бы помог.
- Уже раз помог. Приходила к тебе дочка Захаровича с просьбой, помочь ребенка в сад определить. Так ты отписал ей в письме, согласно очереди, так как у нее нет льгот.
- Понял. Лично ко мне нужно было обратиться, а не к помощнице. Исправим это. Займусь сегодня после обеда ее вопросом. А теперь - зови Захаровича. Простите меня, что не принимал участие в вашем жизни.
 Пришел в вагончик Захарович.
- Проша, что – то случилось?
- Дела у меня не важные. Там такие деньги крутятся в этой «Сливы» и все мимо народа.
- Давай, по – порядку.
- А, чего по – порядку. На читай. Катя, моя помощница сделала анализ отчетов для меня, чтобы я понял все.
Захарович взял листы, читал и передавал их Алексею.
- Не знаю, кто с копиями будет работать?
- Тут один детский пансионат потянет на большой срок, - сказал Алексей. – Катя пишет, что энное лицо купило развалины пансионата в бору.
 - Возьми отчеты.
- Я в цифрах ничего не понимаю. Она же все подсчитала.  Захарович, представляешь. Купили в администрации города за копейки. Представляешь, Захарович, я знаю этот пансионат. В прошлом году брат там мой лечился. Здание отменное, лет сто ему еще стоять. Назвали они его «развалинами». Есть ли акт сноса постройки?
- Вот он. Копия.
- Дела, - сказал Захарович.- Это же миллионы в их карманы посыпались. Начали год назад стройку, которой не было. Подремонтировали, навели лоск зданию, обшили пластиком, и сдали в эксплуатацию, как новый объект. Ее – мое. Начнешь дело, могут и пришить тебя, Прохор.
- Могут. Но если правду сказать, то я подписал акт завершение строительства пансионата, как депутат.
- На чьем балансе числиться здание? – спросил Захарович.
- Собственность акционеров из партии «Слива». Фамилии я не знаю.
- Тут надо обмозговать, подумать, как нагадить «Сливе» и в тени остаться. Не пьем мы больше, после выходки Федора, жаль парня, ни за что пострадал. Гулящая у него Нинка была, коленным железом таких баб нужно изводить. Не за что пострадал Федька. Знаешь Проша, а тут и у Главного офиса рыло в пушку,  то есть в москвичей, и администрация наша, и все,  кто подписал этот акт, пожарники, санитары и вякая нечисть, а их там человек пятнадцать наберется. Дали им по чуть - чуть, а остальное « Слива» себе прикарманила. Что там будет?
 - Элитный санаторий «Зеленый бор».
-  Не знаю, что теперь будешь делать, Проша.
- А, я знаю. Мы еще раз от копируем все эти бумаги. Пять раз. И я отправлю в Москву двоюродной сестре. Она ушлая баба, найдет способ, как передать на телевидение и ведущим партиям. Пусть жрут друг друга, как пауки в банке.
- Ворон ворону глаз не выклюет, а делиться придется с теми, кто узнает о такой проделке. А чего, Лешка, новая кровь нам поступила в наши жилы. Давай, делай это. Отпускаю тебя с работы. И отправь сегодня. И с сестрой сегодня поговори. Много не говори. Скажи, пусть сама разберется.  А ты Проша, закончил за два года институт?
- Как обещала Софья, так и получилось. В мае иду защищаться.
- Вот и хорошо. Защитишься и давай обратно на стройку иди работать. Начни с мастера. Я сам себя уважаю за то, что я строитель. Не какой – ни будь ассенизатор, а строитель. Строить - это созидать прекрасноГО. Много садиков и школ осталось за моей спиной. Это я сам себе пожизненный памятник поставил, себе и своим ребятам. Внукам буду говорить - это я построил, ну не сам, а с такими парнями, как я.
-  Подумаю.
 Прошел месяц после отправки письма в Москву. В партии «Слива» ничего не изменилось. Прохор был разочарован в своем поражении. К нему в кабинет заглянула Софья Николаевна.  Она присела на стул против него и закинула ногу за ногу.  Прохор поежился, она ему нравилась, но он очень боялся ее, так как Софья была непредсказуемой женщиной.
- Уезжаю я, Прошенька, в Москву. Предложили мне должность в главном офисе. Устроюсь, могу и тебе помочь переехать к себе.
- Неужели оставите Ивана Петровича? Он очень заботился о вас.
-  Ты не слышал новость. Ночью у Ивана случился инфаркт. Говорят, в больнице он, не выживет. Второй покойник в нашем подразделении. Лег с инфарктом и начальник штаба. Какое странное совпадение.
- А,  что так его взволновало,  почему приступ случился?
- Детский пансионат. Что – то там с документами не в порядке. Я свои подписи там не ставила и ничего толком не могу тебе сказать.
- А я поставил.
- Каждому свое. Не бойся не посадят тебя, за недоверии могут попросить по твоей  болезни оставить пост. Ну ты и так хорошо поимел из партии. Квартира, машина,  диплом инженера. Можешь забрать его в приемной.
- Я еще не защитился.
- Я за тебя защитилась. Помни мое добро.  И отблагодари мне тем же. Да, кстати, ты не знаешь, где сейчас живет Катя. Заезжала к ней, хотела проститься, а они продали квартиру и уехали из города. Странно. Понимаю ее, набедокурила и смоталась.
- А, что она сделала?
- Ну как, что?  Отправила расчеты со своим почерком по пансионату. И еще указала по карте города, где не построены катки и детские площадки. Подвела она Ивана Петровича. Не благодарная. Так, где сейчас живет Катя?
- Не знаю, мы с ней после увольнения не общались.
 - Ну – ну. Буду жить в Москве, сообщу тебе свои координаты. Пока, Прошенька.
- До свидание.
« Стерва. Надо Катю предупредить, чтобы уезжала из города. Лешка, дурак, как я мог довериться ему. Катя сделала расчет для меня, а я отдал ее расчёт со всеми копиями актов. Это я дурак». Болела голова и он раньше уехал с работы.
Даша гладила его по голове и приговаривала.
- Прошенька, солнце мое, а ну ее эту работу. Я уже и рыжей стала, а счастье в нашу семью не возвращается.
- Потерпи. Скоро все у нас наладится. Даша, помнишь, недавно к нам приходила Катя. Оставила она тебе свой адрес и номер телефона?
- Конечно, сегодня она звонила и говорила, что она находиться в опасности, так как почувствовала слежку за собой. Одинокая она и поэтому разную чушь несет. Позвонил бы ей.
Номер телефона Кати не отвечал.
- Даша, я всего лишь на часок. Съезжу к Кате.
- Конечно. Привет маме ее передавай от меня.
Прохор подъехал к дому, в котором две женщины приобрели квартиру. От дома отъехала скорая помощь. Возле дома стояла милицейская машина.
 - Куда вы, гражданин?
- В сорок пятую квартиру. Я депутат Гуськов. Там живет моя помощница, Екатерина…
- Уже не живет. Разбойное нападение с ограблением. Мать ее еле живую отправили сейчас в больницу. Пройдемте в машину я ваши данные перенесу в протокол.
 Гуськов подошел к своей машине и увидел, что задние шины на колесах проколоты. Он развернулся и пошел на автобусную остановку. Навстречу ему шли двое мужчин.
- Мужчина, дайте прикурить.
 Прохор полез в пальто за зажигалкой и почувствовал удар по голове. Удар был сильным и Гуськов свалился на тротуар. Какая - то волна его захватила и он понеся по ней. Вокруг была вода, он опускался на дно, и большая серая рыба уплывала от него. Он умолял, чтобы она помогла выплыть. Она повернулась, и он увидел лицо своей жены Даши. Рыба подкинула его и Прохор оказался на поверхности воды. Солнце сильно резало глаза и Прохор рукой протер их. Блики воды исчезли, и он рукой уперся во что – то твердое. Прохор пригляделся – это была бетонная стена фундамента.  Под ногами мяукал котенок. Прохор стоял в шахте и не мог понять, за что ему такое наказание, снова он очутиться в шахте, кто его сбросил туда? Он посмотрел на рукав дорогого пальто, вместо него увидел рукав с пятнами оранжевой куртки. И Прохор все понял.
- О боже. Я никогда не был депутатом, не было Сони, не было Кати. Не было трехкомнатной квартиры. А-а-а-а, - орал на все горло Прохор.
« А,  что у меня осталось? Да у меня есть жена Даша и двое прекрасных ребятишек. Даша», - подумал Прохор и полез в карман оранжевой куртки за телефоном. Телефон работал и Прохор позвонил.
- Прохор, солнце мое, где ты? - закричала в трубку жена.
- Даша, я тебя люблю. Забери меня со стройки, я упал в проем лифта, - прошептал Прохор, окровавленными и пересохшими губами.
- Господи, как это случилась? Что я спрашиваю, еду. Держись, Проша.
Прохор присел рядом с котенком, и погладил его по шерсти. Очень болела голова и Прохор закрыл руками лицо, навзрыд зарыдал, как маленький ребенок у которого отобрали любимую игрушку, или ведущую роль в игре по имени « Депутат».