Будь проще и народ к тебе потянется

        Снег идёт и падает и людей всех радует
        Вдруг какой-то человек
        Стал вести себя как снег
        Он идёт и падает и людей всех радует.
                /автор неизвестен/
======================================
Когда Новый Год был коротким, а рабочий день длинным, у нас была традиция - 31-го сдаём заказчику КД*.
Попарились. Сдали. Отчитались. Суть да дело - и уже к полудню присели на посошок.
И вдруг Сашка заявляет, что женится в Москву насовсем. То есть, после нового года тю-тю от нас в личную жизнь. Мы, конечно, возмутились.
Тут Юрий Иванович и сказал предложение: «Да что тут… делов-то... туда-сюда на электричке… Даёшь отходную!»
Сашка замялся было, но Юрич не отставал: «Не дрейфь, Сашок! Будь проще и народ к тебе потянется».
        Юрий Иванович Мокровый - наш парторг. Его специально выписали из очень секретного ящика Свердловска, чтобы опытность передал нашему пэящику. Он за сдачей КД наблюдал, а нам, молодым спецам, всякие мудрые советы давал про то, как заказчику втюрить КД по-быстрому. При этом весело так, с байками да прибаутками. Он балагур – это что-то.
«Наступает на нас год лошади всеми копытами. Поэтому ржём сейчас, пашем потом», - сказал Юрик.
И добавил, подмигивая Гудману: «Лучше работать завтра, чем сегодня! Верно, командир?»
А наш Славка Гудман хоть и зелёный ещё начальник СКБ, зато перспективный комлидер*, серьёзный и деловой, но Юрика уважал и во всём слушался.

        Сашка жил в деревне Шемякино, а до неё из нашего города всего одна остановка на электричке.
Посидели в Шемякино мы славно, мягко говоря, потому как Мокровый буквально всем мозг вынес анеками. Он только политические анекдоты не любил.
Каждый свой анекдот он начинал присказкой «Не надо нам про капитализмус!»
        - Не надо нам про капитализмус, - начал он, - У нас, ребята, каждый год 31 декабря своя традиция – мы ходим... а вот 1 января уже нет.
        - Это вы о чём, Юрий Иванович? Новый год, а вы каркаете не по-советски, – нахмурился Женька.
        - Не надо нам про капитализмус, Женечка! Новый год это когда папы пытаются убедить деток что он дед мороз, а свою жену, что он не дед мороз, - заржал парторг.
        - Деда Мороза не гневите, Юрий Иванович, - пытался пошутить Гудман, криво улыбаясь, но не тут-то было.
Юрия Ивановича как прорвало. Он безостановочно сыпал шутками, байками и тостами, подкрепляя каждый «стопариком». И никто за временем не наблюдал, а потом уже поздно было.

        Выбежали из домика шемякинского, на ходу обуваясь-одеваясь…
Блин, не добежали. Электричка только хвостом вильнула.
        - Змеюка позорная, – плюнул ей вслед парторг и вдруг, леший его задери, как закричит: «Долой!»
Чего долой, кого долой? Куда долой?
        - Не помчимся, так припрёмся. И не «долой», а домой. Всего-то час пёхом.
И зубы скалит.
        - Вдоль по питеерскооой… по ямской…, - заорал он так, что луна вздрогнула и поползла куда-то.
Ладно, тем более у нас с собой было…

        И пошли мы по безлюдному, тихому, в сверкающих снежинках шоссе, мимо волшебного леса, застывшего диковинными кораллами под плывущей куда-то огромной луной.
Красота!
Вечерело. Смеркалось.
Очарованные колдовством ночи, мы шли и шли, вдыхая её морозный аромат, а Юрик напялил на себя маску Деда Мороза (она для внуков у него в сумке лежала) и пел комиссарским голосом: «Ой мороз, мокроооу в рооз!..» А Морозко жарит.

        Вечеркало. Смерелось. Сморкалось. Языкозаплеталось.
Юрий Иванович всё требовал продолжения банкета. Гудман противился, конечно, но парторг сказал: «Эн зэ допить до эн гэ! Приказ партии и противительства, ибо город бдит и не баста!»
Ну, мы не бастовали, конечно. Наливали. Выпивали.
А Женька всё же вовремя на луну глянул, потом на часы и сказал растерянно: «Опа, Новый Год!»
И в этот самый момент Юрик вырубился. Внезапно. Как скошенный.
Но отметили где-то.
Юрика волокли по очереди, вяло подпевая нашему «железному комсомольцу» Гудману строевую «Ни мороз нам не страшен, ни жара…»
Устали как эти...
Отдыхали под ёлками. Юрик только раз очнулся и сказал удивлённо: «Третий день лежу под ёлкой под знаком борьбы с пьянством. Неужели такой подарок никому не нужен?»
И опять отрубился.

        В Город вошли на рассвете и предстали аккурат пред врата Первой Атомной, гордости всенародной. А мы с бодуна, расхристанные и мокрые как из бани. Тащить невменяемого парторга по городу было опасно. Тем более, не какого-то там забулдыгу, а парторга секретного ящика. А никто не знал, где он живёт. Гудов запихнул Юрика в телефонную будку и стал тормошить да выпытывать номер телефона. А он как услышал «жена твоя, жена...», драться полез, аж будка ходуном. Женька пригрозил: «Юрик, не зли меня, не то свяжу и ментам сдам» - впервые он парторга «юриком» назвал, кстати.
А Мокровый жалобно так: «Женечка, если в прошлом году моя шипела, в этом может и копытом дать... » Но смирился и назвал номер…
        А там гудки сплошные.
Женька его опять тормошить. А тот бубнит всё те же цифры.
Наконец Гудман дозвонился, и вроде обошлось - жена парторга со скандалом и всякими «ёпрст» всё-таки назвала адрес.
«Короче, ребята, - сказал Гудман, морщась и потирая виски, - у нас проблема. Не дотащим через весь город. Надо сдаваться…»
И вот злой как чёрт Женька Гудман скрепя сердце звонит своему шефу. А тому только-только удалось заснуть, потому что замучили звонками о пропавшей группе молодых специалистов. Но иного выхода у него просто не было.
«Позорище какое! Ну ты у меня ещё…!, - гаркнул шеф, - Сейчас приеду…»

Уже через полчаса мы выгружали парторга из машины. Шеф стоял поодаль и молча наблюдал, мрачнея и мрачнея…
Наконец вымолвил: «С его женой базарьте сами! А меня увольте…» - (легко сказать, между прочим…) «А я с вами… в другом месте… Ааааа, докатились, блин!»
И уехал…
        Мы, конечно, хотели снять с парторга бороду с носом, но тут наш дизайнер (очень интеллигентный юноша, кстати) предложил весьма креативное решение: предъявить Юрика в виде Деда Мороза.
«Ну, чтоб разулыбнуть добрую женщину хотя бы вначале», - пояснил он.
И вот мы приставили Мокрового лбом к двери и нажали на звонок. Когда дверь открылась, Юрик свалился прямо в руки жене. А мы сбежали…

        А потом была ещё одна баня. А мы как эти… в чём мать…
А кругом народ, заводское собрание, а нас веничками еловыми…
Обсуждали морально-нравственный облик и гражданскую позицию парторга «Деда Юрика». Оказывается, те цифири, что он упорно называл, хоть и телефонный номер, но правильный для его свердловской квартиры. А в Городе этот номер принадлежал не Юрику, а Юрию Ивановичу, мужу той бедной женщины, которая порвала в клочья бороду Деда Мороза…

Уффф… Ещё раз попробую.
        Словом, это мелочи, детали по сравнению с тем, что испытала та бедная чужая жена, когда сорвала маску со своего невменяемого «мужа». Дело в том, что это был хотя Юрий Иванович, но не тот. И вообще не её муж, а чей-то другой, просто номер её телефона совпал с мокровосвердловским.
Но и это фигня по сравнению с тем, что вскрылось впоследствии.
        Как оказалось, настоящий муж той несчастной был тем самым представителем заказчика, которому мы сдавали КД, а завод – свою продукцию.
А его тоже звали Юрий Иванович, и он тоже типа «потерялся» в новогоднюю ночь, а на самом деле сидел на заводе, потому что как только наша группа слиняла, в продукции вскрылись какие-то неполадки и все там встали на уши. И заказчик Юрий Иванович орал не своим голосом «Подать мне этого вашего очковтирателя парторга!» И было ему уже ни до какой жены.
И вот он злой-презлой, серым и помятым голодным волком под утро возвращается домой, ещё не зная, что его жена там ещё злее…

        В тот «банный день» в зале стоял не просто хохот, а такой рёв, что весь завод сбежался поглазеть на «мытьё» голов молодых спецов и как надирают задницу парторгу-затейнику.
Нас вызывали по очереди и требовали не только зрелищ, но и текстов. И мы поднимались на сцену и зачитывали свои объяснительные. И каждый почему-то украшал свою речь какой-то цитатой Генерального.
Юрий Иванович сказал:
        - Не надо нам капитализмус. Нас уже закалила ситуация, и мы знаем кто есть ху на самом деле.
Женька Гудман закончил свою речь так:
        - Теперь я пойду с еще большим забралом.
А наш дизайнер (очень поэтическая натура, кстати) стихами объясняться вздумал.
Он так сказал в конце своего объяснения:
        Снег идёт и падает и людей всех радует
        Вдруг какой-то человек
        Стал вести себя как снег
        Он идёт и падает и людей всех радует...
И добавил: А.С. Пушкин. Евгений Онегин.

На что Юрий Иванович брякнул: «Ты, храмотей! ты хоть знаешь, в каком году Пушкин утонул?»
А другой Юрий Иванович на это безобразие достойно ответил:
        - Ну что, доигрались, мудаки? Полюбуйтесь, как теоретик блудит по всем азимутам.

Потом перестройка закончилась. И покатилось времечко к полному обнулению.
Тоже весело было.
Но это уже совсем другая история.

======================================
Звёздочки:
* КД – конструкторская документация (аббр)
* комлидер – комсомольский лидер (сленг)