Морж армейский

               

            Сладким елеем прозвучала долгожданная команда :
   - Отбой!
    Безукоризненно ровные две шеренги солдат в защитном обмундировании, красными от жгучего мороза лицами и черными, до блеска начищенными сапогами мгновенно рассыпалась по спальному помещению казармы.
   «Деды», надев шапки, вальяжной походкой направились в курилку не спеша подымить перед сном, «салаги» бросились в умывальник ополоснуться и помыть ноги в ледяной воде из-под крана (другой здесь не бывало никогда).
   Только боец Черкашин, обувшись в шлепанцы сделанные из голенищ старых сапог, в одних трусах выскочил на улицу. Там, оставив свою импровизированную обувь у выхода, рысцой перебежал по деревянному мостику через замерзший ручей. Древний термометр у входных дверей показывал минус десять градусов. Но ветра не было. Чистый лесной, с сильны запахом хвои воздух был тягуч и вливался в гортань живительной струей. Спортивную площадку, на которую выбежал ротный «морж» обступили древние разлапистые ели и снежные сугробы выше человеческого роста. Сказочные деревья бессильно опустили свои огромные темные ветки под тяжестью белеющего снега. Луна на небе только зарождалась узеньким серпом, но видимость была отличная.
   Неожиданно что-то с резким шелестом, фырканьем и возмущенным стрекотанием рванулось вверх по толстой сосне справа от протоптанной тропинки.
   Это была стая огненно-рыжих белок с огромными пушистыми хвостами. И хотя при свете молодого месяца они казались серыми, боец их сразу признал. Красивые, забавные и безобидные животные пришли подкормиться остатками хлеба и каши из солдатской столовой. Им такую еду здесь специально подбрасывали.
   Где-то там, под деревьями возились невидимые в морозной темноте лисы, шарящие в спрятанных посылочных ящиках. В них солдаты хранили сало, присланное им из далекого дома. Ценнейшую приправу чеснок,  приходилось прятать во внутренние карманы гимнастерок у сердца, рядом со своим военные билетом. На морозе чеснок превратится в ледышку, тогда как салу хоть бы хны. Разве, что лисы утащат.
   Каждый раз, стоя в строю во время вечерней поверки рядовой Черкашин с большой неохотой думал о том, что перед сном ему опять нужно будет для поддержания своей закалки выбегать раздетым на улицу. И так не хотелось это делать! Но, стоило, пересилив себя, ступить босой ногой на скрипящий искрящийся снег, весь негатив разом исчезал.
Завтра на вечерней поверке, все это повториться вновь, как бывало уже много раз до этого.
   А, сейчас в этом красивом мире существовал только он сам, спящий еловый лес, морозный воздух и черное бездонное небо с бесконечным роем необычно ярких, размером с кулак звезд, рядом со светящимся серпом.
   Добежав до гимнастической перекладины, боец выполнил на ней несколько силовых упражнений, влез на брусья, отвел душу и там. Спрыгнув, набрал полные горсти пушистого, пахнущего настоящей морозной свежестью шуршащего снега. Уже не колеблясь ни секунды, стал растирать им свои крепкие руки, грудь, плечи, спину, ноги. Дух перехватывало от какого-то первобытного восторга. Прежний страх превратился в вибрирующую радость.
   Часовой с автоматом наперевес, завернутый в длиннополый тулуп из овчины, зябко прятал руки в трехпалые рукавицы. Он удивленно таращился на чудака, выделывающего в такой холод пируэты на спортивных снарядах.
   Тяжелая солдатская жизнь, постоянное желание поесть домашней пищи, вволю поспать, избавиться от назойливой опеки командиров все это разом ушло из жизни бойца Черкашина. Пусть ненадолго, но это невероятно сильно успокаивало, укрепляло душевно и физически.
   Еще осенью, ему салаге старослужащие солдаты посоветовали начать закаляться путем обливания холодной водой прямо из-под крана. Это в будущем поможет легче переносить местные суровые морозы, особенно в караульной службе. Опять же, ходьба босиком по снегу убережет его от грибка на ногах, который так распространен в солдатской среде. Ведь тапочки из сапожных голенищ вечно путают.
   И они оказались правы. Боец ни разу ни чем не болел, всегда имел хорошее самочувствие и настроение.
   Одно время большинство бойцов в роте грипповали. Огромную спальню деревянной казармы медики даже разделили висящими простынями на несколько частей. Это что бы хоть как то изолировать больных от здоровых. А, нашему «моржу» хоть бы хны.
Обычно зимой по территории части все ходили в шапках и без верхней одежды. А, из-за эпидемии вышел строжайший приказ обязательно одевать и шинели. Нарушителей его обещали наказывать сутками ареста на местной гауптвахте.
Но, не прерывать же бойцу Черкашину свой процесс закаливания. Он по-прежнему перед сном выбегал к турнику и брусьям в лесу, обтирался снегом. Один раз его там заметил дежурный офицер части, сильно удивился, покачал головой, но ничего не сказал и, продрогнув, заторопился по своим служебным делам. Видимо вошел в положение спортивного парня.
   А, то еще мечтал о том, что бы, как настоящий «морж» поплескаться в проруби. Но полковой бассейн и ручей покрылись толстенным льдом.
   Вернувшись в уже темную храпящую теплую казарму, Черкашин досуха вытерся маленьким скромным солдатским полотенцем, сунул мокрые от снега трусы в радиатор отопления, нырнул в свою постель и с удовольствием на ней вытянулся. В этот момент он почувствовал в себе необычайную беззаботную легкость, как после фужера хорошего шампанского и провалился в темную, глубокую, но такую приятную бездну.

             Погружусь, как в мягкие перины
             В сон без сновидений и забот.
             Нет однообразий и рутины,
             Будней, воскресений и суббот…

             Только ощущение покоя
             И благоухающей весны,
             Без тревоги, холода и зноя,
             Наполняет душу мне и сны...