Криволучье

                1

-Надо было подарить тебе компас! Сколько можно уже! – возмущалась стройная брюнетка,- каждый раз заводишь меня не туда!
- Изабелла, не расстраивайся. Я завел нас всех в неведомые  места. Там чудеса, там леший бродит…
- Анатолий, сверкнула черными, как Багдадская ночь, очами девушка.
- Знаешь, моя очаровательная, я люблю тебя еще больше, когда ты злишься. Так пылают огоньки в твоих прекрасных очах.
- Ну, хватит Толя,- смягчившись ответила девушка.
- Вы друг друга стоите, впрочем, как и мы,- улыбнулся Андрей, обняв свою Настю, - надо устроить привал, уже вечереет.
Остановившись на краю высокого холма, путники увидели лощину, поросшую высокой с человеческий рост травой сорняков и дурнопьяна. В этом сухом, колючем море трав то исчезали, то вновь разрезали поверхность, как плавники акул, острые крыши домов. Был ли это мираж или ветер пригибал и распрямлял высокие заросли дурнопьяна, но холод пробегал по позвоночникам заблудившихся. «Словно кладбище прокаженных», - негромко проронил Толя. Но его все услышали.
- Прекрати, - ущипнула за бок Изабелла.
- В самом деле, заблудились, пейзажик такой веселый, а ты нагоняешь еще тоски,- добавил Андрей.
- Хорошо, но придется спускаться, там есть хоть какое-никакое жильё. Опускается ночь, идемте - изменившимся в сторону серьезности голосом объявил Толя. Все недовольно посмотрели на него, но поняли, что других вариантов у них нет.


                2
 Девушки крепко прижались к парням, до боли вонзив в их руки свой аккуратно острый маникюр. Анатолий и Андрей не протестовали. Им самим было как-то не по себе, но вида они не показывали.
- Вы слышали?! – испугалась Настя.
- Тсс! – отреагировал Толя.
Все замерли и прислушались. В нескольких метрах от них затрещали сухие ветки. Кто-то ломился сквозь заросли сухостоя, тяжело дыша и жутко хрипя. Шаги отдалялись.
- Что это? – дрожащими голосами одновременно спросили девушки.
- Кабан, -ответил побледневший Толик.
- Нет, кабаны живут в лесах… в дремучих лесах. Это что-то другое – влез Андрей.
- Здесь рядом должен быть лес. Вот и кабаны. Не надо бояться, - громко отпарировал Толя и шепнул на ухо другу, - Не пугай девушек.
Андрей ответил глазами.
 Путники пробирались дальше. Вот показалась тропинка, расширяющаяся с каждым метром. Стали появляться ветхие, с местами выбитыми стеклами и покореженными крышами одноэтажные дома. От времени белая известка посерела и местами осыпалась, обнажив скорбный, как язвы больного, цемент. Позади застонало какое-то существо. Ему отозвалось второе, третье. Вот уже целый хор душераздирающих воплей залил липким страхом лощину.
«Эй, сюда, быстрей!» - кричал мужчина, неожиданно появившийся из дома напротив. Путники послушались незнакомца. Впустив гостей в дом, мужчина запер на засов тяжелые деревянные двери и зажег свечу (окна были наглухо закрыты ставнями). Хозяин дома накормил гостей и поведал про это неприветливое место.
«Лет пятнадцать назад в этой низине, тогда еще цветущей полевыми цветами, стояла деревня. Большая, полная народу.  В каждой хате жили добрые, готовые помочь в трудную минуту люди. Наша деревня звалась «Криволучьем» - по названию психбольницы, что в километре от наших хат. Никто не знал, что случилось, но в последний год над нашими крышами зашумели вертолеты. После этого все и началось. Каждую ночь мы не могли уснуть. Дикие вопли разносились на всю деревню. Они неслись со стороны психбольницы. И вот в один прекрасный (мужчина усмехнулся над этим словом) день в деревне исчезла вся вода и электричество. Мы потеряли связь с внешним миром. А в гости пожаловали буйные, в смысле психи. Буйные рвали ,как дикие звери, жителей. И тут же мазали свои искаженные злобой и болью морды мозговой жидкостью убитых. Они верещали, радовались. Не было спасения!  Буйные тащили в свой дом страданий наших женщин. В деревне остался лишь я да еще двое мужчин. Но те не перенесли ужаса и повесились», - с дрожью в голосе и легкой хрипотцой рассказал мужчина и на мгновение замолк.  В секундной тишине спокойствие пронзил визг Изабеллы и Насти. Ушедшие в ванную девушки исчезли. В деревянном полу зияла большая черная дыра.
- Черт, они сделали подкоп! – закричал хозяин дома, - Куда вы? Стойте, глупцы!
Он вытащил уже почти совсем залезшего Толю, -  Их не спасти, поздно. Вы слышите! Мы все умрем!
- Что ты несешь, - трес за плечи мужчину Толя, -  Дай дорогу, не мешай нам.
Мужчина схватился за сердце, Толя отпустил его. У хозяина дома случился приступ, он умер быстро. Андрей стоял, не шевелясь, лишь монотонно бормотал: «Мы всем умрем, мы все…». Толя дал не сильную, но крепкую пощечину шокированному парню.  Андрей пришел в себя:
- Ты же слышал, что сказал этот мужик.
- Андрюха, собирись. Мы теряем секунды. Быстрей, спасать наших! – Толя забрался в подкоп, - Ты что, не идешь?
- Э-э, я… слушай, я здесь буду ждать, приготовлю лекарства, у этого мужика должно же быть хоть что-то, буду ждать вас здесь. За одним… найду носилки, вдруг…
- Я всегда знал, что ты не просто трус, но и подлец, просто не хотел в это верить, - презрительно улыбнулся Толя и скрылся в черной пасти ямы.


                3
Андрей ответил пустоте: «Да, я трус, зато живой. Бог поймет меня». Он открыл дверь и кинулся обратно туда, откуда они пришли, сквозь черную ночь. Андрей знал, что эти буйные несутся в свою больницу, и ему ничего не угрожает. Довольный, бежал он, не вспоминая ни о своей Насте, ни о друзьях. Вскоре он выбрался из лощины смерти и взобрался на вершину холма. Вдалеке показалась трасса. «Я спасен, ха-ха-ха, спасе-ен!» - заорал Андрей, задрав голову к небу. Но ни Бог, ни Аллах, ни какие силы не поняли поступка этого человека: Андрей так обрадовался, что потерял равновесие и покатился по крутому склону холма. Он лежал в лощине со сломанной шеей.
 Тем временем Толя нагнал бесноватых созданий, некогда бывших людьми. «Стоять, уроды!» - неистово закричал он. Больше десятка обезображенных яростью лиц повернулись к кричавшему. У половины из них не было губ –лишь вечный оскал желтых, кривых зубов. У другой части багровели остатки того, что когда-то было губами, они жевали их, рвали, жутко чавкая. Двое самых крупных из них держали девушек.  Неожиданно один из них вывернул шею Белокурой красавице Насте и бросил тело на холодную чужую землю. Второй потащил Изабеллу в больницу.  Толя кинулся навстречу бросившихся к нему буйных. Он с дикой яростью, еще большей, чем у этих тварей, ломал своими мощными и крепкими кулаками их челюсти. Вот уже остался один, преграждавший ему путь. Собрав все силы, Толя ударил лоу-киком под левую коленку психа. Хрустнули кости. Душевно расстроенный подкосился, как стебель под взмахом серпа. Но он продолжал бешено хватать руками воздух, желая достать парня. Толя с разворота ударил его  ногой в висок. Псих замолк. Парень бросился к больнице. Это было старое, с облупившимися стенами, некогда белое, а теперь грязно- серое здание с выбитыми стеклами и покореженными ржавыми решетками, не сумевших сдержать больную ярость. А высокое ветвистое дерево, раскинувшееся у боковой стены психбольницы, было голо, как нервы её обитателей.
 Толя вошел в больницу. Холод кафеля и мрамора веял гнилью и заразой. «Изабелла!» - взорвал мертвецки пьяную тишину голос парня. «Толя, я зде…»- её голос оборвался. Юноша кинулся вверх по лестнице. Громадный и тучный, жующий остатки своих некогда толстых лоснящихся губ буйный швырнул девушку на пол и ринулся на Толю. Парень ловко сдвинулся и подставил подножку. Туша лютой и безумной злобы  полетела вниз по лестнице. Толе показалось, что из головы этого создания течет кровь. Но оно поднялось на свои крепкие толстые ноги и еще свирепее помчалось к парню.  Буйный наносил мощные, размашистые удары своими противоестественно большими кулаками. Толя уворачивался от ударов, успевая втыкать свои железные кулаки в жирные бока потерявшего рассудок гиганта, который рычал, но не сбавлял натиска.  И вот буйный зажал смертельными объятиями Толю. Парень чувствовал тлетворный, сладко-гнильный запах изо рта буйного. В глазах потемнело. Толя бил кулаками в голову и виски этого существа, но все усилия тщетны. Когда сознание уже почти перевалилось за границу реальности и чуть не сорвалось в вечный сон, чудовищная хватка ослабла. Только выскользнул на мраморный пол. Буйный рухнул, как сраженный бык на корриде. Перед глазами возник смутный образ Изабеллы. Девушка всадила кусок арматуры в затылок этого буйного. Она тихонько улыбнулась и упала без чувств.

                4
«Изабелла, не спи, родная, говори со мной, я спасу тебя, спасу…», - как молитву твердил Толя, неся обессилившую девушку на руках. В её хрупком плече торчал железный штырь. Когда буйный швырнул ее, девушка упала на этот предательский кусок железа.  Толя вынес Изабеллу из этого зловещего дома, из этой дьявольской деревни, из всего того, что называлось Криволучьем. Поднявшись на холм, где все начиналось, Толя услышал чуть слышный голос Изабеллы: «Прости меня, я тебя… любила и.. буду любить». «Изабелла, не надо, ты будешь жить, ты обязана…» - шептал Толя. «Спой мне нашу песню» - прикрыв глаза, попросила угасающим голоском девушка. Толя сел на траву, аккуратно прижав к себе Изабеллу,  и неспешно, тихо запел:
«Мы увидим завтра свет
  И ромашек белый цвет.
  Напою тебя росою,
  Ранней, свежей, ключевою.
  Будем вместе снова завтра,
  А сегодня только вечер,
  Тихий, странный, теплый вечер
   Убаюкает  тебя…"