Холодные горные рассветы. глава 2-я

Часть 2. На север.
   
   Около двух миль, мы с сержантом преодолели короткими перебежками, изредка останавливаясь, мы упирались ладонями в колени и тихо бранились пытаясь
восстановить дыхание, с хрипом вырывавшееся из простуженных от лежания на сырой земле легких. Туман к тому моменту вовсе сошел на нет, и поэтому,
отчетливо виднелись, далеко позади, фигуры в темно-синей форме, спокойно перемещающиеся в нашу сторону, ожидая артиллеристов. Я не вполне понимал,
осознанное ли это преследование или всего лишь развед-отряд, пущенный справиться о нашем здравии, дабы обезопасить самим себе тылы для отступления на
юг, к основным формированиям войск. Осознание мысли, что от своих мы отсечены на многие сотни миль, било мне в глаза еще тогда, когда наш взвод
раз за разом оттесняли дальше в сторону предгорий. Мне делалось горько. Лесистые отроги, еще пока столь далеких гор, виделись последним нашим
приютом. Буквально каждые 60-70 ярдов, я оборачивался и приложив руки ко лбу смотрел, щурясь от нависшего над головой светила, в сторону сданных
нами позиций. В очередной раз обернувшись, я чуть было не осел от удивления, ибо обнаружил что из-за рощи, не то что появился, уже вовсю вышагивал,
артиллерийский отряд в полном составе, тащивший пару мощных, поблескивающих на солнце гаубицы и сопровождаемый дюжиной солдат, идущих по шестеро
с двух сторон подразделения. "Синие мундиры" шли немного в рассыпную, не особо спеша, но явно уже не с целью разведки. Внутри меня все похолодело.
Без боеприпасов наше трио ждало бесконечное бегство вдоль кольца гор, без единого шанса на отпор или же попадание в расположение своих войск.
Единственным разумным вариантом, оставалось преимущество во времени, которое давало нам шанс первыми вступить в лес, дающий небольшое тактическое
преимущество, столь необходимое сейчас для выживания. К слову говоря, рассуждая о трех солдатах, я имел ввиду, опередившего нас еще в самом начале
бегства, капрала. Однако сейчас, сколько я не вглядывался, заметить его мне не удавалось, что наводило на странные мысли о нереальности этой ситуации,
в которой капрал задолго до полудня преодолел более десятка миль одним рывком.

  Схватив, стоявшего на карачках и шумно дышащего в землю сержанта за шиворот, я проволок его около шести ярдов, прежде чем тот понял всю решительность
моего настроя и не побежал хромая рядом со мной, задрав к небу свое красное, вздувшееся от прилившей крови, лицо. Спустя три четверти часа, мы начали
приближаться к видимой кромке леса, которая не стояла сплошной стеной, как виделось нам издалека, а представляла собой каменистые предгорья со стоявшими
тут и там, преимущественно хвойными, деревьями. Трава под ногами постепенно желтела и превращалась в безжизненный, серовато-бежевый ковер. Прошагав около
двух миль по довольно однообразной, но довольно живописной полосе горных подножий, мы начали замечать, что скалистая цепь, издалека казавшаяся пологой
и далекой, сейчас начала ощутимо нависать и давить своим видом, седовласого колосса, стоявшего над нами, уперев руки в бока. Природа имела вид
грозный и гордый, всем видом показывая, как ничтожны мы и вызывая некоторый трепет и восхищение. Все это время и сержант, и я шли в молчании, сначала
долгое время пытаясь отдышаться, а потом понимая, что за время лежания бок о бок в засадах и окопах по всему северу, мы поговорили, казалось, обо всем
и сейчас оставалось только вдыхать успокоившимися легкими прохладный воздух спускавшийся с гор и молчать.

Спустя некоторое время, мы начали ощущать легкий подъем, который стал виден и в наклоне деревьев и понятен, в сразу начавших ныть голенях. Я начал смекать,
что капрала мы окончательно потеряли и следов его, искать смысла нет. Приходило время, составить осмысленный план действий, ибо попадать впросак,
но на этот раз вдвоем и без боеприпасов - мне хотелось менее всего. Сделав небольшой привал у самого большого, как мне показалось дерева, я загнал ворчащего
и возмущающегося товарища на ветку, что бы с возвышения оценить положение наших дел и выяснить какова судьба преследования. Спустившись, сержант доложил, не
самым воодушевленным голосом, что отряд противника на десяток миль южнее и взял курс правее, видимо надеясь, что попав под прикрытие деревьев, мы решим пойти
по более пологому склону вдоль гор. Это были новости не из лучших, так как, примерно такие мысли я и прокручивал в уме. Посовещавшись, мы решили немедленно
брать левее и отдаляться, от греха подальше, в сторону "от преследователей", туда где грозная цепь Скалистых гор, растворялась в дымке, опускавшихся на них
серо-сизых облаков. Из-за того, что наш курс теперь лежал не прямо к горной гряде, идти стало немного легче и теперь, успокоившись немного и оглядывая горизонт,
загороженный рельефом, я соображал как нам выбираться из этого каменного мешка. Завершая кольцо, горы упирались в бесконечные леса, идущие вдоль всего побережья.
Единственным для нас вариантом оставалось то, что пройдя вдоль скал, мы углубимся в лес и под его прикрытием двинемся на юг, надеясь на то, что там наша малая
численность, стенет спасением.
 
  Оставляя под ногами мили земли, покрытой свалявшимся ковром из безжизненной травы и камнями мы шагали до самого вечера.

  Ближе к вечеру, привыкнув к картине предгорий, плавно перемещающихся по правую руку, мы вышли к небольшому озеру, на поверхности которого разгорался, пробивающийся
меж зубьями гор, закат. Тут решено было сделать привал.
 
  Сидя у костра, на берегу озера мы с сержантом съели по ломтю черствого хлеба, завалявшихся в карманах мундира моего запасливого товарища и собрались забыться сном.
Я закрыл глаза и пролежал так около четверти часа. Спугнул мой, начавший приходить сон, странный всхлип сержанта, а после его же протяжный, предсмертный, как оказалось,
стон. Вглядевшись в сгустившуюся тьму, я увидел лежавшего поодаль, на спине, с раскинутыми в сторону руками и ногами товарища, со стрелой точно в солнечном сплетении.
Парализованный страхом я вглядывался в темноту опушки редкого леса обнявшего маленький водоем и вслушивался в звуки ночи, перебиваемые моим, шумно стучащем сердцем.
Пока еще, стучавшим.