Брачные узы. часть 2

 начало:
http://www.proza.ru/2014/01/02/162
               
часть 2

   Утром она исподволь наблюдала за мужем.
   На кухне, улучив момент, когда Вика ушла в ванну(дочка любит плескаться долго), Ольга подошла к Григорию и сказала, внимательно всматриваясь в его бесстрастное лицо:
- Вчера ночью подруга твоя звонила, Лариса. Обидел ты её очень. Угрожала отомстить тебе за обман.
Лицо Григория стало ещё более невозмутимым:
- Не знаю я никакой Ларисы. Тебе лапши навешали, ты и рада. Надо было трубку положить.

           Ольга вспомнила ночной монолог незнакомки.
           Сначала слова женщины были злыми, интонации - резкими. Ольга слушала молча, потом мягко спросила её имя и попыталась успокоить. Внезапно незнакомка расплакалась. Выстраданное полилось из неё смешанным потоком бурных эмоций и причитаний. Всхлипывая, она рассказывала о том, как они с Григорием ходили на выставку кошек, гуляли по Зоопарку. Представив его своим мужем, Лариса знакомила его с подругами и матерью, даже водила к знакомому  урологу, когда у Григория возникла необходимость обследования.
           Потом она сломала руку, а Григорий внезапно исчез. Ей так стыдно перед знакомыми! Он провёл её, как последнюю дурочку! Использовал и ушёл, даже не попрощавшись! В самый тяжелый для неё период жизни. Разве так можно?
           Ольга всегда увлекалась психологией. Неожиданно для себя самой, она почувствовала жалость к этой женщине. Конечно, Лариса знакома с её мужем не тридцать два года, а четыре месяца, откуда ей знать, что Григорий уже лет десять таким и был: странным и эгоистичным. А последние года два его и вовсе словно подменили. До сих пор он хорош внешне, привлекателен ростом, отсутствием дурных привычек, но Ольге не один раз приходило в голову, что слово мораль для него теперь потеряло былую значимость.  Ведь и с нею он  считался до тех пор, пока она была активна, сильна физически.
        В феврале прошлого года во время  гололёда она упала, и возникла эта её проблема с позвоночником... Григорий практически ничего не делал, чтобы облегчить жизнь жене. Даже   в магазин соглашался идти неохотно. Неизвестно, сколько бы она лежала, прикованная болью к старому дивану, если бы не дети. Это старший сын привёз домой мануального терапевта, который вправил выскочивший с положенного места позвонок. Это младший сын со своим другом подняли для неё на пятый этаж новую кровать с упругим матрасом, чтобы матери удобно спалось ночами.
           Это дочь Вика варила ей прозрачные, как слеза, бульоны, чтоб Ольга быстрее окрепла. Разве расскажешь чужой женщине, как она молча вытирала слёзы, льющиеся по щекам на тоненькую подушку?
     Впрочем, какие-то слова утешения Ольга всё же нашла и убедила собеседницу, что не только не обижается на неё, но сочувствует. И даже была бы рада, если бы Григорий ушёл к Ларисе, потому что всё равно её брак  с ним – фикция. Самой уйти ей некуда, а его бы отпустила с лёгким сердцем.
        После такого неожиданного для себя поворота течения разговора в Ларисе пробудилась женская гордость. Она категорически возразила, что Григорий ей не нужен! Пусть он пожалеет о ней, потому что таких, как она, больше нет! Она даже может вернуть серёжки, которые он подарил ей на день рождения, но справедливо будет оставить их у себя: в качестве компенсации за моральный ущерб! Последние слова она сказала с вызовом, но Ольга легко согласилась: конечно, подарок есть подарок. Да и были же всё-таки у Ларисы с Григорием счастливые моменты, пусть  хоть серёжки на память останутся.
     В течение полуторачасового разговора, большей частью, монолога, Ольга узнала о муже такие подробности, о которых даже не подразумевала. Вёл он себя с Ларисой совершенно иначе, чем с нею. Не было там ни нежности, ни внимания, ни доверия. И зачем Ларисе понадобился мужчина, который её не любил и не ценил, да ещё в столь зрелом возрасте?
     Излив душу, Лариса успокоилась, вспомнила, словно устыдившись, с кем разговаривает, наспех извинилась и положила трубку.
     Ночной разговор словно врезался Ольге в память: она могла бы пересказать его дословно.

– Уж мне-то не лги, я тебя насквозь вижу! – возразила она мужу в ответ на его «не знаю». – Ты думаешь, я не заметила ничего? Лучше скажи, почему вдовцом себя выдал, бессовестные твои глаза! Я ведь мать твоих детей! И каких детей! Только радоваться, любой бы позавидовал! Э-эх, ты, счастья своего не видишь, живёшь, как крот! Даже с любовницей порядочным быть не можешь.
            Григорий молчал.
– Нечего ответить? – Ольга рассматривала некогда родное лицо.
– Она алкашка, наплела с три короба, – сделал слабую попытку уйти от ответа Григорий.
– Так это ты алкашке всё о наших детях рассказал? Это с нею – не с внуком - ты на выставку кошек ходил? Это на неё ты разменял моё доверие? Ради неё ты «овдовел»?
              Ольга сделала  паузу, не сводя взгляда с мужа.
              Григорий вдруг как-то сгорбился и молча ушел в свою комнату.
              Ольга почувствовала, что  вся внутри дрожит и вот-вот разрыдается.
– Подлец, - прошептала она. – Так стоит ли он того, чтоб ты доводила себя до стресса, Оленька?  В тяжёлые минуты она всегда успокаивала себя вслух, вполголоса. Ей казалось, что от этого становится легче. Как будто есть кто-то близкий, кому она нужна, дорога, кто любит её так, как любила мать…
           Хлопнула дверь ванной. Вика включила фен, стала сушить волосы.
«Не раскисать!» - подумала Ольга и наклонилась над краном мойки. От холодной воды она довольно быстро успокоилась.
– Ты что, плакала, мам? – встревожено остановилась на пороге кухни Вика, когда Ольга повернулась, чтобы пройти в комнату.
- С какой стати мне плакать с утра? – улыбнулась Ольга. – Хотела ресницы тушью накрасить, да сослепу кисточкой - в глаз! Больше никаких экспериментов! Красила веки карандашом, всё было хорошо, так нет же, попробовала!
            Всё получилось очень натурально, дочь поверила.

            На дне рождения внука были родители невестки, ещё довольно моложавая её бабушка, Ольга с мужем и дочерью. Всё получилось  непринуждённо, весело, по-доброму. Дениска играл на скрипочке, его прабабушка пела старинные песни красивым сочным голосом, отец невестки, будучи любителем анекдотов, рассказывал их так талантливо, что все хохотали до слёз, сын тоже веселил гостей легко и умеючи.
          «В меня пошёл», - с некоторой гордостью думала Ольга.
          Домой возвратились под вечер. Ольга очень устала, главным образом, от вынужденной необходимости не свойственного ей лицемерия.

          На следующий день Григорий ушёл на дежурство  раньше, чем обычно. Когда через сутки возвратился, было видно, что не спал или спал мало, надолго замкнулся в своей комнате. Ольга не стала выяснять отношения, и груз обиды продолжал давить сердце где-то под грудью.
        Потом вошла Вика, пришлось опять делать вид, что всё идёт своим чередом. Видимо, теперь это удавалось хуже, потому что дочь внимательно присмотрелась к матери и спросила:
– Мамочка, что-то мне не нравится твой вид. У тебя ничего не болит?
– Нет,  - солгала Ольга, – плохо спалось, может, погода поменяется.
       Погода меняться не собиралась – сияло майское солнце, чувствовалось близкое лето.
      Когда рано утром дочь уехала в институт, Ольга открыла полюбившиеся книги с лекциями известного психолога и погрузилась в размышления. По мере того, как она читала, взгляд на создавшуюся ситуацию неожиданным образом изменился: обида исчезла! Удивляясь сама себе, Ольга подумала о том, что может быть, в чём-то она тоже виновата перед Григорием. Например, вполне могла быть внимательней к нему, мягче.
«Он тоже мог бы!» - запальчиво возразил внутри некий дух противоречия.
       Ольга решила довести до конца разговор, которого избегал муж.
       Когда проснулся Григорий, она знала, что скажет ему.
– Гриша, - повернулась она к мужу, - нам в любом случае надо поговорить. Выслушай меня.
– Грузить будешь? – усмехнулся муж. – Почему я должен тебя слушать?
– Потому что должен это знать!
– Ничего я тебе не должен!
– В конце концов, ты ведь думал о том, с  кем рядом хочешь состариться?
– Этого я ещё  не решил!
«Не решил он»! – возмутилась в душе Ольга.
 – В любом случае, знай: я не собираюсь мешать тебе! Мы – взрослые люди. Хочешь быть с Ларисой – иди к ней или ещё к кому. Единственное, о чём прошу: не приглашай своих подруг сюда. Я никого не водила, и ты не води. Пусть  для наших детей сохранится чистота родительского дома. Были ведь у нас здесь и счастливые дни и даже годы! Детям я ничего не говорила. Сам объясняйся!
         Ольга хотела добавить что-то обидное, но передумала и продолжила спокойно, почти тихо:
– Жизни осталось не так и много, а ты всё время вспоминаешь только плохое. Но ведь любили же  как! Сам  всегда гордился, что мать твоих детей – не свиристелка какая, не зыркает на сторону, что у тебя жена чистоплотная, в доме уют.  Когда Петька Самсонов повадился к нам в гости и глаз от меня отвести не мог, я  его отругала  и отшила - забыл? Да ты радоваться должен, что у тебя жена верная, и ты у неё единственный! Впрочем, спасибо тебе, что не разбил  семью, пока росли дети. Им и сейчас приятно, что мы живём вместе, у внука бабушка и дедушка – в одном доме. Но у каждого свой выбор. Ты сделал то, что сделал - неволить не буду. 
       Григорий ничего не ответил, словно не слышал, но всё равно Ольге стало легче: душа освободилась от  груза тяжёлого разговора.
       Ольга  подумала, что самое главное для человека – быть в ладу с самим собой. Это великолепно, потому что в любом из нас как минимум - двое: добрый и злой, щедрый и скупой, сильный и слабый...Когда они в гармонии, осознании необходимости каждого – это и есть душевное равновесие.
     Перед сном она всё думала о Григории.  Как жаль, что он не слышит, не понимает главного. Ведь это и есть счастье: знать, что рядом с тобой тот самый человек, который не держит на тебя зла, сберёг самые светлые воспоминания, не предавал, растил ваших общих детей…
– Господи, пошли мудрость рабу Божиему Григорию, прости его, грешного! – вздохнула она, засыпая.
       События следующей недели не замедлили подтвердить, что чудеса случаются.

  Продолжение следует            http://www.proza.ru/2014/01/03/756