Бабочка

«Самовыразиться».
Выразить себя. Для тебя (и меня) важны (и нужны) те белые листочки, сначала пустые, «глядящие исподлобья», потом заполняемые точно посередине и чуть-чуть повыше. Контент. Золотой контент, придающий смысл существованию белого листа.

Стихи-я. Две-три-пять строк, расположенных, разной длины, вязь слов.
Но ты оставляешь по времени вязь жизни - это тоже твое; ты читаешь себя, негромким, нежным, ранимым, гармоническим голоском. «Это моё» - хрупко настаиваешь ты. Хрупкие белые пальчики, утонченные меж суставов; ты; когда ты кого-нибудь гладишь – а ты любишь гладить, и людей, и хорошеньких животных - опять отражение - твоя рука на рыжей собачьей шерсти – «какой хоро-о-ший» - ты тесно сдвигаешь их, кисть твоей руки выгибается, и все так трогательно…. Трогательно трогаешь.

Твоя теснота; тесно сжатые крылья бабочки, не раскрывающиеся, не пульсирующие – предполагающие существование радужного радостного рисунка на той стороне, светящегося, пока не видного, до поры, до поры. Бабочки с толстым брюшком. Когда они (крылья) раскрыты, на время пропадает эта мерзкая насекомообразность мягкого брюшка с дрожащими волосиками. До поры, до поры…

Когда начался наш антироман? Со строчки, прочитанной твоим хрупким голоском, ломающимся в тех местах, где необходимо ломаться: «… и вся, до кончиков ресниц». Наверное, это была талантливая строчка, поставленная в талантливом месте, потому что… потому что я ощутил себя вдетым в тесное двадцатилетнее тело, и нежной волной пробежав собой по этому телу, прокатившись до самых ресниц, почувствовал их дрожание от неловко (кем-то) сказанного слова, от грубой и не всегда тактичной действительности, которая своим существованием попирает художественные нормы и каноны твоего существования. Вариации этой строки я потом много-много раз находил… «… и вся, до кончиков волос», « до самых кончиков ресниц…». Как только доходило до них, становилось страшно от такого величия женского существа, существования, сущности… В воображении возникало что-то с длинными распущенными волосами, рисунок тяжелого налитого бедра, такого желанного абстрактными мужчинами и от этого приобретающего дополнительную ценность, что всегда можно проверить, войдя и увидев, как они смотрят, но эти взгляды, так низко, а вот высокие, устремленные ввысь кончики, вот она, загадочная загадка женского естества, существа и сущности.

Ты ходишь тесно; стройно и прямо, сидишь – красиво, сдвинув себя вокруг изящной стройной оси, не позволяя себе вываливаться ничем из тех трогательных нежных рамок - ничем. Ты держишь свой образ-образок, тесно сжав в руке - образ девушки, которой дарят цветы – то сложное взаимодействие человека-юноши и букета – один из них придает другому романтическую окраску, в общем, оба каждому, не хватает только третьей – тебя, чтобы эта картинка апофеоза жизни и любви оказалась завершенной.

Это все взаимоотражения – тех слов, которые вошли в тебя, нанизались, отразились, ещё раз, ещё раз… Зеркало со свечой. «Зеркальный лист твоей бумаги…». Для тебя важны и нужны те белые листочки… Вязь слов. Ты оставляешь во времени вязь твоих отражений, твоих поступков, твоей жизни, которая… Антироман, как и роман, включает в себя движение во времени, и чем дальше, тем явственнее этот проступающий рисунок. Но это уже, наверное, не ко мне…


****

«Если не обращать внимание на обещающие раскрыться туго сжатые крылья, её поведение, направленное на продолжение рода, по уроню активности не уступает поведению других представительниц того же класса - одноклассниц. Однако следует отметить, что если типичное видовое поведение самок по привлечению самцов заключается в визуальном удлинении нижних конечностей и частой смене (вплоть до ежесуточной) мимикрирующей окраски, имитирующей окраску высших подвидов, то данный подвид привлекает самцов нехарактерным поведением: спонтанным изменением местопребывания, издаванием жалобных звуков и т.д…. Самцы, привлекаемые присущим данному виду любопытством, создают пары с данным подвидом, нередко предпочитая их более производительным самкам; однако, в большинстве случаев, такие пары неустойчивы, партнеры часто сменяемы…»