Месть волков

                1.

Весна уже разгорелась, запарили поля в ожидании работы. В логах прятался последний снег, но и там находило его солнечное тепло, и он оседал, сходя в ручьи и реки.
   
Перед началом весенней страды на бригаду съехались все, кто не был на фронте: старики, молодежь, женщины с малолетней детворой. Командовал бабами и ребятами дед Иван. Но даже и без мужиков народу на бригаде собралось много. Днем места хватало всем: взрослые и молодежь были заняты предпосевными хлопотами, а маленькие «переселенцы» находили забавы на солнечных полянках. Зато ночью в избе было тесно и душно, места на нарах не хватало.
               
Поэтому никто не стал возражать, когда ребятня шести-десяти лет выбрала себе для ночевки огромную колодину, перевернутую вверх дном, одним краем лежащую на длинной чурке. Сначала они, протиснувшись под нее один за другим, облюбовали себе здесь место для игры. Натаскали сухой соломы, выпросили у взрослых кое-что из рваной одежды. Сновали туда-сюда, играя во взрослых, изображая кто бабку, кто мать, кто деда, кто отца, якобы вернувшегося с фронта, а самые маленькие, к большой своей досаде, получали роли детей. Вот в игре и пришла кому-то мысль о том, что здесь и по правде можно неплохо ночевать.

Женщины сначала воспротивились этому, но, подумав (ведь в избе тоже многие спали на полу), поручили деду Викулу проверить, не замерзнут ли, не задохнуться ли дети на новом месте ночевки. Найдя его вполне безопасным (колодину и взрослому сдвинуть было не под силу), добавив соломы и старой одежонки, ребятне разрешили там ночевать.

                2.

Справившись с порученной взрослыми работой, молодежь искала забав  и приключений. Кто-то из них то ли нечаянно, то ли из озорства поджег пустошь за дальним полем, где еще прошлой осенью ребята заметили стаю волков. Теперь же, предположили они, у волчицы должны быть детеныши. Не дожидаясь, когда рассеется дым над пустырем, мальчишки попрыгали на лошадей и отправились на место недавнего пожара. Колька, старший из них, заразил всех идеей выловить волчонка, приручить и  воспитать — получится хорошая сторожевая собака. Ну а те, кто помладше, конечно же не сомневались в реальности осуществления задуманного.
             
Место, где когда-то плотно рос бурьян, только теперь могло бы по праву называться пустырём: здесь выгорело всё до прутика.
               
Среди пепла ребята без труда нашли волчье логово. А вот волчат искать не пришлось: недалеко от входа в него они лежали черными головёшками. Попытка зверят спастись оказалась безуспешной — огонь своей жестокой стремительностью лишил их этой возможности.
               
Мальчишки стали поддевать обгоревших волчат носками сапог, как будто желая убедиться в том, что они мертвые. Все молчали. И хотя каждый ощущал какую-то необъяснимую неловкость, нарушать молчание никому не хотелось.
               
Вдруг самый маленький Санька, побоявшийся слезть с лошади, закричал, испуганно округлив глаза и указывая на ближний околок:
               
-Волки! Вон, смотрите, там волки!
               
Волки, похоже, ещё раньше заметили людей на месте недавнего пожара и наблюдали за ними. Когда ребята, напуганные их присутствием, мгновенно осознавшие свою причастность не к забаве, а к преступлению, стали вскакивать на лошадей, самый крупный зверь двинулся к ближним кустам. Стая последовала за ним.
               
Мальчишки торопили лошадей. Колька, как самый старший, ехал позади всех, часто оглядываясь. Но волки их не преследовали. Это был не их час…

                3.

Деду Ивану ночью не спалось. Он ворочался, стараясь лечь так, чтобы заглушить ломоту в теле. Облегчение вроде наступало, но не надолго — старик не успевал даже задремать. Он думал о завтрашнем дне, о предстоящей посевной и о том времени, когда кончится война…
          
Не спал дед, но неладное не заметил — глуховат был. Марфа, кормившая грудную Танюшку, увидела в избяное окошко мечущиеся во дворе тени (светила луна) и услышала какой-то грохот.
          
-Дядь Вань, видно лошади жердь сломали, глянуть надо, чего бы им кидаться, не просто это…
            
Пока старик, кряхтя, поднимался, Марфа растолкала своего двенадцатилетнего  сынишку:
            
-Вставай, Дань, и Кольку буди, лошади ушли, слышишь…

Проснулись женщины, стали торопливо одеваться и выскакивать во двор. Марфа, уложив малышку, тоже поднялась, накинула телогрейку.
            
-Коль, возьми-ка берданку. - Марфа достала ружье из старого сундука и протянула парню.
            
Во дворе уже поднялась суматоха: крик людей, ржание и храп испуганных лошадей, мычание коров в хлеву не заглушали дикого рычания волков, доносившегося из дальнего угла загона, где два матёрых волка перекрыли пути отхода молодой кобылке.

Эта лунная ночь, такая же белая, как Сиротка, могла оказаться для нее последней, не выскочи в последний момент Колька с ружьем. Первый выстрел заставил волков отступить за изгородь, а второй, зацепивший одного из них-  удалиться.

                4.

Постепенно шум и крики во дворе стали стихать. Дед Иван с Колькой и Данькой остались загонять убежавших лошадей. Женщины ушли в избу. Тетка Марья замешкалась. Ей послышался детский плач, далекий и приглушенный. Женщина огляделась, но не заметив ничего необычного, подумала, что ей показалось. Она направилась было к дому, но странный звук, напоминающий плач или вой, заставил ее опять остановиться. Она окликнула:
               
-Коль, ты ничего не слышишь? - Тот прислушался. Вой доносился уже довольно громко, и Марья сама догадалась:
               
-Господи! Да это ж ребятишки орут! Айда, посмотрим! - Они подбежали к месту ночевки ребят и увидели, что длинная чурка, на которой лежала колодина одним концом, валяется в стороне. Тяжелая деревянная посудина накрыла детей, и теперь они под ней задыхались.
               
- Ой, ой, ой! Дядь Вань, беда! Как же ее поднять-то? Пропадут ведь!— Марья все еще причитала, а Колька и Данька уже тащили два железных лома. Следом спотыкаясь, бежал дед иван. Сообща им удалось приподнять колодину и подтолкнуть под её край чурку, которую, по-видимому, выбили, убегая, напуганные лошади.

Толкаясь и плача, выбрались из своего плена зарёванные, вспотевшие от духоты ребятишки.
               
                5.

Только к  утру  удалось заманить в загон последнего жеребца. Сильнее всех была напугана молоденькая Сиротка. Даже Валюша не могла ее уговорить поесть, хотя девочка и красавица лошадка были очень дружны. Вале досталось выхаживать Сиротку с самого рождения - кобыла погибла сразу, даже не успев покормить новорождённую белоснежную малышку. Может быть, это и спасло её — она сразу взялась за соску. Выкармливали подопечную коровьим молоком. Девочка почти не отходила от лошадки, как с подружкой устраивая с ней игры. А набегавшись, прижималась своим лицом к Сироткиной мордочке и, целуя её бархатный нос и красивые, даже красивее, чем человеческие глаза, спрашивала:
               
-Жеребушка, жеребушка, я буду твоя мать?
               
Жеребушка фыркала, взбрыкивала задними ножками, а Валюше казалось, что она так выражает свое согласие. И девочка как могла, ухаживала за ней, проявляя поистине материнское терпение и заботу.
               
Объезжать Сиротку поручили Кольке, к чему Валя отнеслась очень ревниво. Она ворчала на парня, обвиняя в грубом обращении с лошадкой. Но это было не так, Николай очень любил лошадей, и был рад, что ему доверили Сиротку. Животное уже стало привыкать к новому хозяину, когда произошел этот случай.

Коля какое-то время издали наблюдал, как Валюша увивается вокруг молодой лошади, что-то приговаривает ей. Потом подошел сам, сыпнул овса, погладил мордочку, потрепал гриву, сказал что-то ободрительное, и Сиротка принялась есть. Валя едва не взвизгнула от радости.

После того случая, вывесив во дворе жестянки, каждую ночь взрослые по очереди выходили и стучали в них, оповещая волков о своей бдительности. Колька  чаще других дежурил - он чувствовал свою вину, так как хорошо понимал, что это было не случайное нападение волков - они мстили за погибших детёнышей.

Волки на бригаде больше не появлялись.
Ребятишкам на ночь настилали на стулья доски, получалось что-то вроде широкой лавки, где они и спали. В избе к утру поднималась невыносимая духота, но  речи о ночёвке во дворе дети больше заводили.