Идем?

- Ты мне не веришь… - это не было вопросом, он опустил голову и горько вздохнул.
- Я верю, милый…просто немножко боюсь. Совсем немножко. Дай мне настроиться. Все-таки, не каждый день… - она нервно хихикнула, осеклась и, нежно обхватив его лицо ладонями, заглянула в глаза. - Я верю. Идем.
 Они подошли к краю крыши и посмотрели вниз. Там был серый снег, изрезанный тропинками и колеями. Там были люди, много людей - маленьких, суетящихся, спешащих по своим делам. Там были сигналы машин, крики торговцев, пение нищего и звон трамваев. Там была жизнь.
 Порыв ветра сдул с парапета снег, смешав его с пылью, и шуршащими горстями рассыпал по крыше. Послушный ветру, снег заструился тонкими змейками.
- А когда снег метет по крыше, это тоже называется «поземка»?
Он рассмеялся:
- Наверное. Идем?
- Да.
 
 Они взялись за руки и шагнули вперед.
 
 Два тела и два расплывающихся пятна крови. Истошные крики, сирена скорой помощи… Толпа зевак сужала кольцо, обступая две юные фигуры, которые так и не расцепили рук даже после смерти.
 
- Ты же говорил, что будет не больно и не страшно! - она чуть не плакала, судорожно сжимая его руку тонкими пальчиками.
Абсолютно голые, ежась от холода, они стояли на распутье. Три дороги уходили вдаль, расчерчивая пустынное пространство, местами покрытое коркой льда.
- Глупенькая. Разве можно родиться и не испытать при этом боль? Ну, идем?
- Идем, - она улыбнулась доверчиво, и они зашагали вперед.
Вдали смутно виднелись размытые очертания шпилей, венчающих здания, растущие ввысь.