Не отказывайте кающемуся грешнику. Cб. Рожд. чтени

Это произошло уже достаточно давно, с одной из наших многочисленных знакомых.
Умерла у нее родная сестра. На  похороны она попасть не смогла и приехала уже после сорока дней.  Остановилась у нас.
Был март. Погода стояла солнечная, но чрезвычайно морозная. Время приезда было ограничено, и уже на следующее утро  мы с ней отправились  на кладбище. Зима в тот год выдалась снежной и некоторые могилы были занесены по маковки крестов.
Мы с трудом пробивались сквозь огромные сугробы от одной могилы к другой  с горечью отмечая, что с каждым годом родных могил на кладбище становится все больше и больше.
Наконец мы подошли к могиле новопреставленной. Над могилой величественно возвышался черный металлический крест. Моя знакомая воздерживалась от рыданий, старалась казаться спокойной, но было видно, что в ее глазах стоят слезы и только  усилиями воли ей удается их сдерживать. Она достала из пакета искусственную гирлянду и попросила красиво развесить ее на кресте. Эта гирлянда мне была хорошо знакома, т. к. я видела ее в доме этой женщины. Жила она  очень скромно и не могла позволить себе большего украшения, чем эти искусственные цветы на стене.
Цветы были очень милые, еще сохраняли свой  первоначальный цвет и поэтому были привезены на могилу сестры.
Я расправляла гирлянду на кресте, знакомая стояла напротив и подсказывала, как лучше повесить ту или иную ветвь.
Вдруг произошло нечто необъяснимое.
Из под гирлянды, укрепленной на самом верху креста, заструилась вода. Это даже была не вода, а слезы. Они стекали крупными каплями по кресту  в снег, оставляя в нем глубокие отверстия. Да, это действительно были слезы, горячие и горькие. Крест заплакал. Надо отметить, что на кресте совсем не было  снега,  утро было крайне морозным, и раскаленный  металл буквально обжигал руки. И по этому раскаленному кресту, непосредственно из под гирлянды, долгими струями бежали горячие слезы. Крест плакал. Это продолжалось около десяти минут. Моя знакомая уже не скрывала своих чувств и горько рыдала от переполняющего ее горя. Она плакала вместе с крестом.
Когда  крест  перестал плакать, женщина тоже неожиданно успокоилась и тихо сказала: «А знаешь, я ведь тоже скоро умру.»
«Что ты? Что ты? - переполошилась я, - Рано тебе еще о смерти думать! Еще поживешь! Ты еще так молода. Господь утешит тебя. Вот увидишь!»
«Нет, я знаю. Я действительно скоро умру», - проговорила та и решительно пошла прочь от могилы. Я заспешила за ней.

Дома мы уже не говорили о смерти. Мы говорили о покаянии.
Как выяснилось, эта женщина дожив до пятидесяти лет, еще ни разу в жизни не исповедовалась и не приобщалась Святых Христовых Тайн.
Мы долго говорили с ней о Боге, о нашей грешной жизни, о том, что всё в ней имеем по своим или родовым  грехам. Это были удивительные часы откровения, т. к. мы очень хорошо знали друг друга многие годы, но неожиданно раскрылись для себя с новой,  неведомой до этого дня, стороны. Моя знакомая горько сокрушалась о своей  жизни, в которой не оказалось места Богу. Она буквально выскабливала из потаенных уголков  своей души один грех за  другим. Среди них было немало и тяжких, но это для меня было уже не важно. Было важно то, что человек впервые в жизни переживал сладостный миг своего покаяния пред Господом, полностью умаляя пред ним свою гордыню,  путеводной звездой освещавшею весь его жизненный путь. Горячие слезы падали на листы бумаги, размывая чернила, которыми рука  знакомой торопливо выводила один грех за другим. Каждый грех омывался  слезой. За каждый грех было испрошено у Господа прощение. Мы писали целую ночь, а утром побежали в храм, чтобы впервые получить отпущение ее грехов.

Но этого не произошло.

Шел Великий пост. День был будничный, один из тех, когда не предусмотрена Литургия. Нас это не смутило, и мы решительно подошли к свободному, как нам показалось, священнику. Но мы ошиблись. Священник куда-то торопился и рекомендовал нам прийти в другой день. Наши объяснения ни к чему не привели, и тот уехал. Нужно было обратиться ко второму священнику, третьему, пойти, наконец, в другой храм, но мы этого не сделали. Я растерялась, а моя знакомая сильно смутилась. Было видно, что она обижена,очень.  Мы  молча вернулись домой, где она быстро собралась и уехала.
Через некоторое время мы получили телеграмму о ее  смерти.
Она наложила на себя руки.
Как выяснилось из  последующих разговоров с ее дочерью,  после смерти матери, она достала из под ее матраса те восемь покаянных листов "несостоявшейся"  исповеди.
После похорон, я вновь встретилась со священником, который не стал  исповедовать мою знакомую в марте и всё ему рассказала. Священник был крайне смущен произошедшим и попросил у меня покаянные листы  для сугубой молитвы в алтаре.
О чем молился он в алтаре, можно только предполагать.

***