Законы Вселенной

Небольшой рассказ, в котором есть место и грусти, и тоске, и любви и самому настоящему новогоднему чуду.








Желание подработать на празднике возникло у меня совершенно случайно. Нет, не так. Желания у меня не было, а вот возможность подвернулась, причем внезапнейшим образом. Началось все с того, что моя подруга, соседка по комнате в общежитии, с которой мы договаривались отметить праздник в тихой, уютной компании, неожиданно встретила свою судьбу, влюбилась, собрала вещи и утром 31 декабря уехала вместе с новоявленным парнем в неизвестном направлении. Будь на ее месте кто-то другой, я, возможно, начала бы переживать, однако со Светкой такое происходило раз в три месяца, и каждый раз провидение уберегало ее неспокойную голову и прочие части тела от различного рода дураков. Через неделю своего отсутствия разочарованная во всем белом свете в целом и в конкретном мужчине в частности, она кляла всех вокруг и пыталась напиться в моем обществе. Жилеткой я оказалась так себе, а собутыльником – и того хуже: засыпала после второго бокала шампанского и слушать чужие жалобы, называть всех мужиков козлами не могла.
Однако на этот раз Светка переплюнула даже саму себя, оставив меня в печали. Праздновать с кем-то из знакомых не хотелось, в холодильнике ждали своей очереди заготовки салатов, и я всерьез подумывала о том, чтобы скоротать вечер в одиночестве, а ночью выйти на улицу и вместе с праздничной толпой считать удары курантов на центральной площади. Не сказать, что такой план вселял оптимизм, но все жебыл лучше, чем слушать торжественную речь президента наедине с голубым экраном. От Нового года чуда я не ждала уже давно, но окончательно забыть праздничное настроение из детства и превратить вечер вбудничный не собиралась.
Разбирая вещи, я пыталась в общей куче найти платье, приготовленное для этой ночи, но уже битый час не могла его откопать.
- Тьфу, ты, блин, - вздохнулая, устраивая свою пятую точку на диване и осматривая Эверест из моих и Светкиных шмоток. Кажется, эта чукча второпях забрала мое платье вместе со своими вещами. Набрав номер подруги, я с кислой физиономией принялась считать гудки. Может, меня мама в понедельник родила, поэтому я такая невезучая? Слезы подступили к глазам, и я часто-часто заморгала, пытаясь не расплакаться окончательно. Жалеть себя можно долго, но лучше выбрать для этого другой день.
Раздавшийся стук в дверь заставил спешно вытереть лицо. Мельком глянув на собственное отражение в зеркале, я раздосадованно поморщилась.
- Привет! – на пороге комнаты стоял Володька, мой сокурсник. Год назад он пытался ухаживать за мной, но после того, как свалился в обморок на анатомичке, начал меня избегать. Не то чтобы я была из тех, кто не в состоянии простить людям их слабости. По всей видимости, Володя сам не мог забыть насмешки, отпускаемые ему вслед одногруппниками. Надо отметить, что не только ему стало плохо на том занятии, однако лишьЧигарев так явно переживал по поводу сего события весь оставшийся учебный год.
- Здорово, - кивнула я, прижавшись к двери и не пуская его внутрь комнаты.
- Лийка, говорю прямо, без экивоков – мне нужна твоя помощь, спасай! – трагически заломив руки, Володя одарил меня хитрым взглядом.
- Ближе к теме, артист, - поторопила я его.
- Сегодня мне предложили вестиразвеселую вечеринку. У меня есть все - костюмы, реквизит, текст, но нет Снегурочки.
 - А причем тут я? Хочешь меня в голубую шубу облачить? – удивилась я. – У меня же актерского таланта как у полена.
- Лийка, много не надо – стой да улыбайся. Ты такая красивая, что разговаривать тебе ни к чему. Шучу! – тут же добавил он, заметив, как я нахмурилась, и поправился: - Про красивую правда!
- Давай без лишней лести, Володя, я все равно не соглашусь.
- Ну что тебе стоит? Неужели хочется сидеть в тусклой общаге и слушать президента по телику? Ты ничего не теряешь. К тому же это не бесплатно, - следом он озвучил сумму, а я присвистнула:
- Ты меня не в Кремль часом зовешь?
- Так ты согласна? – вопросом на вопрос ответил Чигарев, улыбаясь еще хитрее. С мгновение я сомневалась, а потом махнула рукой:
- Оки-доки, - ведь я и вправду ничего не теряла.

Коттедж, в котором проходило мероприятие, находился за городом, поэтому Вовка не оставил мне времени на то, чтобы собраться как следует. Запихнув кое-какие вещи и косметичку в сумку, я утеплилась и вышла к подъезду общежития. Мой друг уже разогревал свою видавшую многое серую десятку, а я прыгала рядом: в салоне оказалось не намного теплее. Метель чуть сбавила обороты, и уже можно было разглядеть соседнее здание. Ехать в такой снегопад страшновато, но я настроила себя должным образом: с визита Володи в мою комнату все неприятности на этот и следующий год закончены, впереди ждет только счастливая и долгая жизнь, желательно, в компании с любимым человеком, коего я непременно повстречаю в самое ближайшее время.
По дороге мы обсуждали примерный сценарий мероприятия, слушая новогодние поздравления по радио. Действительно, моя роль была небольшой, - знай, себе, улыбайся да помогай Деду Морозу толпу развлекать, отпуская вовремя шуточки и объявляя следующие номера. Обернувшись назад, я увидела мешок со сценическими костюмами, сверху выглядывал уголок снегурочьей шубы, вполне милый. На всю дорогу Володя планировал потратить часа полтора, на деле вышло чуть больше, но в компании с ним время пролетело незаметно, и вот мы уже подъезжали к огромному забору, за которым скрывался нужный дом.
Разглядеть хоть что-то из-за почти трехметрового оборонительного сооружения – а иначе я не могла его назвать, - было почти нереально. Мы посигналили, впрочем, это оказалось лишним – навстречу нам и так уже спешил охранник. Сверив документы Володи со своим списком, он впустил нас внутрь, параллельно указывая нужный маршрут:
- Езжайте в гостевой домик, все артисты там, - и махнул рукой налево.
- Боже, Вова, куда ты меня привез? – спросила я, в легком недоумении оглядывая окружающую нас территорию. Большие сосны вздымались к самому небу, между ними пролегало несколько прочищенных дорожек, точнее, полноценных дорог, по одной из таких мы и катили в заданном направлении. В приоткрытое окно дул чистый, морозный воздух, метель прекратилась еще на подъезде к территории, и теперь нас накрыла тишина, которая бывает только в такие снежные дни. Солнце, выглянувшее ненадолго, почти скрылось за кронами деревьев, окрашивая весь участок врозово-сиреневые тона.
- В рай, - хмыкнул Чигарев. Гостевой домик, больше похожий на имение преуспевающего бизнесмена, сиял разноцветными огнями, на площадке перед ним было припаркованонесколько машин. Здесь ожидал еще один охранник; поздоровавшись, мужчина провел нас внутрь и показал большую комнату:
- Оставляйте свои вещи здесь, когда все будет готово, вас позовут. Если хотите перекусить, в холодильнике на кухне есть фрукты.
Я озиралась, глазам своим не веря – если так выглядит гостевое помещение, где же мы будем вести мероприятие?
- Володя, признавайся, как ты сюда попал? Отравил настоящего ведущего?
Вовка обиженно фыркнул:
- Между прочим, я уже давно веду и не такие торжества, у меня репутация в определенных кругах.
- А что ж машину новую не купишь? – не отставала я.
- Я на квартиру коплю.
Перестав портить человеку настроение, я пристроила свои вещи на диване и поочередно заглянула в две двери: за первой скрывались туалет и ванная, второй оказалась спальня. Дом был из дерева, и аромат свежего сруба приятно щекотал нос.
- Я – готовиться, - предупредив Вовку, копающегося в собственном телефоне, я вытащила все необходимое из нашего с ним багажа и отправилась в спальню. Рядом с кроватью стоял удобный столик, зеркало украшало два ряда ламп – все, как в современных дорогих гримерных. Высыпав все содержимое косметички на стол, япечально вздохнула: была бы тут Светка, она бынарисовала на моем лице мисс мира, а без нее я никогда даже две симметричные стрелки не сделаю.
- Была бы рядом Светка, ты бы тут не была, - напомнила я себе и принялась за дело. По мере того, каклицо превращалось в идеальное, Вовка безостановочно заглядывал в комнату, описывая попеременно приехавших в гостевой домик, увиденное по телевизору, делясь придуманной шуткой или вспоминая очередную байку из собственной жизни, на которые он был богат, и восхищаясь моей красотой. Парень напоминал волнистого попугая, невооруженным глазом стало заметно, как он тревожится.
- Дай посмотрю, - схватив меня за плечи, Вовка бесцеремонно развернул стул, на котором я сидела, к себе. – Ты очень красивая, Лия.
Тон его при этих словах слегка сменился, а я поморщилась:
- Давай, Дед, мажь свой нос в красный и мешок собирай. В комнату не входи, я переоденусь.
Шубка Снегурочки была легкой и аккуратно сшитой, что весьма радовало: потеть под тулупом, как это бывало со мной на школьных мероприятиях, совершенно не хотелось. Надев ее на себя, я с удовольствием отметила, что вещичка сидела идеально, точно по моим меркам кроили. Тоненькая шапочка придавала образу немного кокетства, и я улыбнулась, покрутившись перед зеркалом. В комплекте шли еще накладные косы, но их я брать не стала – уж с чем-чем, а с шевелюрой мне повезло, природа наградила густыми темными волосами до середины спины.
Когда я вышла из комнаты при полном параде, Вовка присвистнул:
- Не была бы ты моей внучкой…, - а я, весело рассмеявшись, махнула на него рукой.
Сам он тоже успел надеть на себя красный костюм, рядом на диване лежали борода и шапка с седыми кудрями, пристроченными с внутренней стороны. В ожидании приглашения мы смотрели телевизор, комментируя передачи и щелкая как семечки гору мандаринов из упомянутого охранником холодильника.
В восемь вечера нас позвали в основное здание, и в этот момент я почувствовала легкое волнение – судя по всему, аудитория нас ждала не простая, и не хотелось бы перед ними опозориться.
- Без паники, - Вовка, к тому моменту уже успокоившийся и вошедший в роль заводилы, легонько сжал мою руку, помогая забраться в микроавтобус. В нем уже сидело несколько человек, бурно приветствовавших нас криками - поздравлениями. Среди приглашенных гостей я узнала пару медийных лиц, клипы которых частенько мелькали на местном телеканале. «Да, - мысленно протянула я, - а хозяин-то у нас не бедный товарищ». Образ заказчика в голове сложился давно – этакий дядечка в летах, может, бывший бандит, ныне носящий гордое звание бизнесмена, привыкший гулять и жить на широкую ногу.
Сам дом, в котором нам предстояло выступать, был одним из княжеских имений. Нынешний хозяин с незабываемым именем Андрей Гудвин, которого никто из нас не видел в глаза, - купил его лет пятнадцать назад за смешную цену. Раньше здесь располагался санаторий, но в постсоветские годы эта отрасль перестала пользоваться популярностью, цены росли, клиентов становилось все меньше. Санаторий закрыли, несколько лет он пустовал, ветшая на глазах, пока Гудвин не прибрал хозяйство к рукам. В довесок шел кусок земли в несколько гектар, рядом находилось живописное озеро и лес, - в общем, вложение денег оказалось стоящим.
Усадьбу отреставрировали, сохранив при этом все, что связывало ее с историческим прошлым. Об этом нам поведал один из артистов - певец в блестящем костюме. Слушала я его вполуха, куда больше меня интересовала картинка за окном, а посмотреть там было на что. Огромный двухэтажный дом с небольшим фонтаном, покрытым снегом. Круглая лестница с двумя симметричными спусками огибала фигуру девушки на постаменте посередине всей композиции. Окна первого этажа тоже сверкали огнями, но более приглушенными, нежными. По автобусу пронесся отголосок быстрых перешептываний – зрелище не оставило нас равнодушными.
Мы с Володей и ахнуть не успели, как оказались в центре большого зала на сцене. Я так волновалась, что совсем перестала смотреть по сторонам, сосредоточившись исключительно на спине впереди идущего Вовы, поэтому дорога от входа и до подмостков промелькнула размазанным пятном.
Глаза заслезились от освещения, я пыталась разглядеть сидевших перед нами гостей, не забывая при этом наклеить лучшую из своих улыбок.
«Наверное, зря я на все это подписалась», - промелькнула у меня мысль. В руках оказался микрофон, и я, следом за Вовой, поприветствовала присутствующих. Голос, доносящийся из колонок, усиливался и казался чужим, а творящееся вокруг – сюрреалистичным. Однако прошло всего пару минут, и я с удивлением обнаружила, что могу спокойно шутить и поддерживать Володю. Наша роль на деле была действительно небольшой – заполнять паузы между выступлениями артистов.
- А ты боялась, - счастливо выдохнул на ухо Чигарев после того, как мы объявили второй номери отошли в сторону. Кажется, только тогда у меня получилось окончательно выровнять дыхание.
- Знаешь, а мне даже нравится.
Последнее время я старательно избегала любых шумных мероприятий, больших компаний, общественных мест. Первый год жизни в институте стал особенно тяжелым – новые люди, пытавшиеся завести знакомство и войти в мою жизнь, пугали. Хотелось спрятаться в раковину и сидеть там замерев, почти не дыша, чтобы не видели, не трогали, не говорили. Легче стало только после того, как на пороге моей комнаты появилась Светка – вечный двигатель, ураган, живая энергия. Она словно вдохнула в мое тухлое существование немного жизни, и потихоньку я оттаяла, начала общаться без затруднения со всеми. Впрочем, на тот момент моя слава Снежной Королевы уже отбила интерес ненужных людей, чему я была несказанно рада.
И вот сегодня, снова очутившись в пульсирующей атмосфере праздника, я поняла, сколько всего потеряла за эти полтора года. Как же мне не хватало этого ощущения – быть в центре событий!
Наверное, поэтому я наслаждалась каждой секундой вечера, проникшись новогодней атмосферой – впервые за последнее время! - чего не было со мной со времен детства. По очереди вглядываясь в глаза сидевших в зале гостей, я уже не обращала внимания на их наряды, прически и сверкающие бриллианты, чувствуя себя в снегурочьейшубе по меньшей мере королевой красоты.
- Спасибо, что вытащил меня сюда! – шепнула я Володе в очередной перерыв. До Нового года оставалось всего полчаса, и праздничный ужин сменился танцами. Распорядитель, которого я до этого даже не замечала, разрешил нам временно покинуть насиженный пост.
- Далеко не уходите, - предупредила девушка в офисной одежде и с планшетом в руках.
- В уголок задумчивости-то можно? – буркнула я ей вслед, но она уже не услышала, скрываясь среди рабочего персонала и раздавая им указания. Поинтересовавшись у ближайшего официанта, где туалет, я быстрым шагом направилась в сторону выхода из зала.

В уборной комнате я надолго замерла напротив зеркала, внимательно вглядываясь в собственное отражение. Странное чувство, как будто ты смотришь в глаза малознакомому, но часто попадающемуся на пути человеку. Вроде быпримелькавшееся лицо, которое легко можно воссоздать в памяти, и даже точно знаешь цвет глаз, но если присмотреться внимательнее, то все черты будто проявляются заново, причемпорой вполне неожиданно. Разве у меня такой взгляд? Неужели мне к лицу румянец, а голубой цвет делает глаза выразительнее?
Давно я так не нравилась себе, как в эти минуты. Наверное, с тех самых пор, как запретила радоваться жизни, наступающему дню, жить в полную силу. Меня хватило на полтора года – именно столько я пыталась существовать, ограничивая себя в проявлении эмоций, избегая приятных моментов, словно неся крест, который однажды взвалила. Почему я расплачивалась за чужие ошибки? В этом было что-то неправильное, однакопонадобилось много времени, дабы осознать такую простую вещь.
Вздрогнув от пугающе откровенных мыслей, я собралась с духом и решительно распахнула дверь. Конечно, начинать что-то новое нужно не с выхода из туалета, ну да я и не славюсь гениальными решениями.
Музыка все еще играла, и обратно я шла на звук, готовая продолжить празднование Нового года в столь необычной обстановке. Вот часы пробьют двенадцать, и я загадаю желание. Быть счастливой – так мало и так много…
До центрального зала оставалось пройти еще один поворот и длинный коридор, когда внезапно погас свет. Наступившая на мгновение тишина вдруг показалась такой жуткой, что я пошатнулась на месте и сделала шаг в сторону, найдя опору в стене. Почти сразу же за этим раздался громкий голос Володи:
- Все в порядке, дамы и господа, это часть запланированного номера. Такой Новый год вы не забудете точно!
И после этого словно все начали болтать одновременно. Я нахмурилась, пытаясь сориентироваться в пространстве, но гул чужих голосов, казалось, доносился со всех сторон, отражаясь в стенах. Неуверенно замерев на месте, я закрутила головой, борясь со страхом темноты. Знание того, что происходящее вокруг отнюдь не заготовка распорядителей, заставляло сердце стучать быстрее.
Здесь полно людей, черт возьми, что на меня нашло? Сделав глубокий вдох, я выставила руки вперед.
- Вы идете не в ту сторону, - послышался мягкий мужской голос. От неожиданности я выругалась себе под нос, спотыкаясь на ровном месте.
- Эээ… Если вы видите в темноте, то дайте руку, - осмелев, я вытянула ладонь. Наверное, кто-нибудь из обслуживающего персонала, они ориентируются тут гораздо лучше меня. Присутствие рядом кого-то живого и вполне осязаемого немного успокоило расшалившиеся нервы.
Теплые сухие пальцы коснулись моего запястья, и я снова вздрогнула от удара статическим электричеством, чувствуя при этом себя слепым подопытнымкротом.
- Вы не знаете, что произошло? Это не часть программы.
- Кажется, оборвались провода. Такое бывает от снега, - я по-прежнему ни черта не видела, но готова была поклясться, что мужчина пожал плечами.
Мы вышли в общую комнату, и я с удивлением обнаружила, что гости одеваются и выходят вереницей на улицу. Кто-то зажег свечи, и от их обилия помещение подсвечивалось приятным мягким светом. Мне словно стало теплее и я расслабилась, не замечая до этого, насколько были напряжены плечи. Отлично, Снегурочка – трусиха.
- Спасибо, - поблагодарила я своего провожатого, поворачивая, наконец, к нему голову. Высокий, худой, он внимательно смотрел на меня, слегка улыбаясь. Густая челка набок почти прикрывала глаза, от падающего света казавшиеся чуть влажными. Молодой человек не был одет в форменную одежду, из чего я сделала вывод, что он оказался одним из гостей.
- Не стоит, - кивнул мужчина, по-прежнему не отводя глаз. – В жизни каждого должен быть кто-то, способный вывести на свет. Законы Вселенной.
Я мотнула головой, соглашаясь, но философствовать дальше не стала. Следовало найти Володю и помочь ему с гостями, до сих пор не пришедшими в себя от подобной смены обстановки за десять минут до Нового года.
Я пробивалась через толпу к выходу, вставая на носочки, чтобы разглядеть бородатого друга. Вслушиваясь на ходу в речь гостей, с удивлением поняла, - случившееся событие их скорее обрадовало, чем опечалило!
«Дааа, видимо, им настолько традиционные праздники приелись, что форс-мажоры только растормошат, а не разозлят людей», - решила я. Даже девушки, одетые в тонкие платья и обувь на шпильках, с радостью облачались в теплые вещи, услужливо выдаваемые кем-то из персонала.
- Володя! – добравшись, наконец, до своего друга, я схватила его за рукав. – Что произошло?
- Все в порядке! – радостно гаркнул он и, склонившись к моему уху, уже тише добавил, - вот это дела творятся, сейчас надо придумать, как на улице всех развлечь. Там такая метель!
Я посмотрела за его плечо в окно – от кружившегося крупными хлопьями снега не возможно было разглядеть хоть что-то.
- Иди, накинь что-нибудь, там всем гостевые куртки выдают. Поверить не могу – гостевые куртки!
- А гостевых валенок нет?
- Прикинь – валенок нет, а сапоги-аляски есть. Здесь войну ядерную пережить можно со всеми удобствами. Ладно, я побежал, жду тебя на улице.
Володя развернулся, помогая девушке застегнуть куртку, а я протиснулась в указанном направлениик еще одной комнате, чтобы утеплиться. Удивляться уже не приходилось, тут Чигарев прав – может, на заднем дворе и вертолет для развоза гостей предусмотрен.
- Теплые вещи еще остались? – я улыбнулась парню, который доставал со склада безразмерные куртки и вкладывал их в протянутые руки стоявших рядом людей, умудряясь при этом подсвечивать комнату фонариком с телефона.
- Не растаешь, Снегурочка? – подмигнул он, ловко протягиваяочередную куртку в мою сторону.
- Сосулек в карман набросаю, справлюсь!
На ходу застегивая молнию, я отправилась на выход, когда услышала над ухом уже знакомый голос:
- Помочь?
Я снова столкнулась с мужчиной из коридора. Он был по-прежнему легко одет, словно не собирался покидать помещение.
- Спасибо, я сама. А вы на улицу не идете?
- К сожалению, сборища – не самое мое любимое место, - снова этот жест плечами, который я видела – ощутила? – в темном коридоре. – Я и здесь оказался случайно… если случайности вообще бывают в нашей жизни.
Я топталась на месте, не зная, как свернуть разговор, чтобы пойти дальше, время поджимало, а этот странный тип буравил меня взглядом, словно хотел продолжить общение.
- Эй, пару минут до боя курантов! – официант, подававший мне куртку, слегка пихнул локтем, проходя мимо, - торопись, Снегурочка!
Я отошла, уступая ему место, сделала неловкий шаг и полетела назад, подвернув ногу. В этот же момент брюнет схватил меня за руку, в очередной раз ударив током, и не давая упасть. Я хотела пошутить, что все пропавшее сегодня электричество ушло в него, но запнулась на полуслове, глядя, как он дернулся всем телом. Не отпуская меня, брюнет расширил глаза и произнес всего одно слово:
- Леушка, - и я почувствовала, как окончательно подкосились ноги. Так звал меня только один человек, которого уже полтора года не было рядом. Человек, которого я любила до помешательства, а он бросил меня единственным способом, после которого нельзя ничего изменить – умер.

Сашка… Мы жили с ним в одном дворе. Когда мне было восемь, я впервые обратила на него внимания – он собирал толпу поклонниц, играя на гитаре по вечерам, курил сигареты и пел красивым голосом грустные песни. Короткий ежик черных густых волос, синие очи и лучики, расходящиеся от глаз, когда он улыбался, делали суровые черты лица добрыми и даже задорными. Все девчонки от мала до великавлюблялись в него, даже суровые бабки, занимавшие лавку у подъезда в дневное время, прощали ему шалости – настолько обаятельным он был. Я в тайне рисовала его имя в тетрадке, вписывая в каждую клеточку слово «Сашенька», мечтала, как выйду за него замуж в белом платье, и мои подруги-соседки изрыдаются от зависти, а я буду счастливая, красивая и любимая.
Вскоре Сашку посадили, его отчим по пьяни избил мать, парень заступился, не рассчитал силы и оказался за решеткой на восемь лет. Сначала все охали, плакали и переживали, но время делало эту новость все менее интересной, и вспоминали мы парня уже чаще по инерции. С возрастом глупые мечты рассеялись, особой я была влюбчивой и мне попеременно нравились то парень из параллельного класса, то известный певец, то герой фильма.
В год, когда мне стукнуло шестнадцать, весна пришла раньше обычного. Середина апреля радовала теплом, я шла домой, по-летнему одетая в легкий сарафан и босоножки, облизывала мороженое и улыбалась купающимся в лужах воробьям. Настроение было хоть куда, я остановилась возле подъезда, доставая из сумки ключи, и тут кто-то пропел над ухом:
- Боже, в моем доме живет такая красавица, а я и не знал!
Обернувшись, я увидела рядом с собой Сашку, в белой футболке, синих джинсах и с вечной улыбкой в глазах – за это время он ничуть не изменился. Я слышала, что его амнистировали в прошлом году, но до того момента парень ни разу не попадался.
- Привет, - я засмущалась, вспоминая свою детскую увлеченность.
- И как тебя зовут, прекрасная незнакомка?
Я вскинула брови, а потом расхохоталась – в отличие от него, я за эти годы повзрослела и из девчонки в шортах и майке, гоняющей мяч с ватагой дворовых ребят, превратилась в девушку. Про мою фигуру мамина сестра говорила «из тех, кому есть, что показать в девятом классе и рассказать в одиннадцатом». Я отмахивалась от нее, в тайне радуясь завистливым взглядам одноклассниц и вниманию мальчиков, – и грудь, что надо, и ноги длинные.
- Лия. Из тринадцатой квартиры.
Сашка на миг замер, разглядывая меня с ног до головы, а потом присвистнул:
- Всегда говорил, что из тебя вырастит завидная невеста.
Я зарделась от его слов и, быстро распрощавшись, рванула домой. Там я упала на кровать, уставилась в потолок, закидывая по привычке ноги на стенку,и улыбалась, как дурочка.
Через день Саша снова встретил меня возле подъезда, через два – возле школы. Все это казалось чистой случайностью, мы болтали ни о чем, он провожал до дома и исчезал. Вскоре я решила разузнать о нем что-нибудь у своей мамы.
- Я видела Сашку из второго подъезда.
- Мм? – мама спустила очки на кончик носа, оторвавшись от вязания очередного свитера.
- Ну, Старовойтова, помнишь? Они на пятом живут.
Мама нахмурилась, глядя на меня:
- Да ты что! Они ж съехали давно, как только его из тюрьмы выпустили. И очень хорошо, чем дальше от нас, тем лучше. Ему и лет-то под тридцать, ни семьи, ни родни, мать умерла.
После этого разговора бывшего соседа я не видела, летом уехала вожатой в лагерь, другие заботы, другие интересы, но про него нет-нет, да и вспоминала. Вернулась домой загорелая, похудевшая и еще более похорошевшая. В первый же день Сашка снова встретил меня возле подъезда.
- Привет, красивая. А я тебя жду, - и улыбнулся во все тридцать два. Я на улыбку его белозубую засмотрелась, а в груди сердце ухнуло куда-то вниз: оказывается, все это время мне хотелось увидеть его хотя бы еще разок.
- Меня? Зачем?
- Соскучился. Пошли, - шагнув вперед, мужчина взял меня за руку и повел за собой.

Тогда и закрутился наш роман. У меня крышу сносило от любви, я в отражение свое боялась смотреть – горящие глаза, лихорадочный румянец на щеках. Только вспомню его улыбку, прикосновения, и внутри тепло разливается, словно током пронзает. Он моим первым мужчиной стал, ласковым, нежным. Боже, я и не думала, что любовью заниматься настолько приятно может быть, Сашка заводился с пол-оборота, ненасытный… Мы скрывали наши отношения ото всех – я несовершеннолетняя, он судимый, родители узнали бы – голову оторвали и мне, и ему. Мама что-то подозревала, допытывалась, но я громко хлопала дверью в своей комнате и просила не лезть в личную жизнь.
Я считала минуты от встречи до встречи, после школы летела к нему домой. Он переехал в новый дом, обустроил квартиру, купил себе хорошую машину. Я не спрашивала, чем Сашка занимался, где-то внутри сидел страх узнать то, с чем не смогу смириться, все-таки о его тюремном прошлом забыть оказалось невозможно.
Мне нравилось лежать на нем голой и рисовать на груди узоры пальцами. А мой любимый в это время пускал сигаретные кольца в потолок, закинув одну руку за голову, а второй стряхивая пепел в посудину в форме легких.
- Леушка моя, красивая, - потягивал он, заглядывая в глаза, а я в этот момент умирала от счастья, не веря, что этот взрослый, красивый мужчина – мой, целиком и полностью. – Я во власти маленькой девочки, ну надо же, - мотал головой, словно не веря, и целовал в губы.
Все изменилось спустя год наших отношений. Раньше Сашка засовывал мне в карман пальто деньги на карманные расходы, хоть я и возражала всегда этому, покупал красивую одежду, украшения. Все вещи, по большей части, так и хранились в его квартире,- окажись они в моем шкафу, мать точно бы устроила допрос с пристрастием.
К следующему лету «Мерседес» Старовойтов продал и купил вместо него потрепанный «Шевроле». Набитый снедью холодильник все чаще становился полупустым, деньги, обычно лежавшие на прикроватной тумбочке для мелких расходов, появлялись там все реже и реже. Но главное – что-то изменилось в лице Саши, незаметно на первый взгляд, но все чаще я ловила себя на мысли, что тревожно вглядываюсь в родные черты. Складки на лбу стали резче, выкуренных сигарет – больше. Я чувствовала перемены, происходящие в любимом, но дикий, первобытный страх не давал задавать вопросов – боялась узнать. Узнать что что-то вскоре изменится, и наши отношения могут не выдержать перемен. Я слишком страшилась потерять этого мужчину, в котором на тот момент был смысл жизни, какими бы пафосными не казались такие высказывания
- Леушка, - вздыхал он, притягивая меня к себе и зарываясь носом в макушку. Сидеть так было неудобно, но я не шевелилась, наслаждалась моментом близости. От него пахло дорогими духами, сигаретами и мужчиной. От такого смешения ароматов во мне всегда разливалось желание, словно он с ног до головы мазал себя афродизиаками. – Люблю тебя.
- Люблю тебя, - шептала я в ответ, прижимаясь еще ближе. – Хочу, чтобы ты всегда был рядом.
Ближе к выпускному я нервничала все больше, и поводом служили отнюдь не приближающаяся итоговая аттестация, а Сашка. Он стал дерганным, нервным, мы ругались – громко, некрасиво, со швырянием предметов в стены и хлопаньем дверей. Правда, и мирились страстно и быстро, но осадок от таких ссор оставался. Пару раз Старовойтов пропадал, я наведывалась к нему домой, сидела на балконе в широком ротанговом кресле, на котором мы обычно любовались вечерним проспектом. В первую такую отлучку я думала - с ума сойду, номер его набирала бесконечно, слушала короткие гудки и в отчаянии держалась за поручни балкона, до боли, до рези в глазах вглядываясь в ночь. Утром легла на диван, пытаясь согреться, сама не заметила, как заснула, а открыв глаза, обнаружила улыбающегося Сашку напротив.
- Леушка, ты такая красивая, когда спишь.
- Где ты был?! – я попыталась сесть, но он не дал, обхватывая руками и наваливаясь всем весом сверху:
- Тсс, девочка, я сегодня фартовый, - и поцеловал в губы.

… Он так ничего и не объяснил. Времени, проведенного вместе, хватало, чтобы понять – Саша играет в карты. В открытую эта тема не обсуждалась, однако, Старовойтов ничего не скрывал. Отлучки становились все чаще, и он вроде бы вернулся к прежнему своему состоянию.
- Вот сдашь выпускные экзамены, и поедем отдыхать.
- Куда? – хмыкнула я. – Мне еще поступать надо, и мама никогда не отпустит.
- Придумаем что-нибудь. Скоро получу свои деньги – и заживем, родная!
Мы так никуда и не поехали. За день до моего выпускного Сашка пропал в очередной раз. Я зашла к нему домой после пробной прически, чтобы похвастаться внешним видом, но квартира в очередной раз оказалась пустой, а телефон недоступным. На улице было прохладно, но куртка и пиджак весели на вешалке в коридоре, машина стояла на парковке. Может, в магазин за сигаретами спустился, а я не заметила?
Прождала полчаса, но любимый так и не появился. Внутри нарастало волнение, я бросила пульт в сторону, устав бесцельно щелкать каналы. Обойду дом, подожду возле подъезда, ничего страшного.
На улице моросил мелкий дождь, погода, довольно прохладная для летнего вечера, не располагала к прогулкам. Настроение было на ноле, завтрашний праздник в честь окончания школы ничуть не радовал. Хотелось забраться в кровать вместе с Сашкой, пить горячий чай с печеньем и смотреть очередной боевик, следя не за сюжетом фильма, а за любимым…
- Мамаааа! – заорала женщина на другом конце двора, возле спортивной площадки. Я машинально повернула голову, пытаясь понять, что там происходит. – Милиция!!!
«Полиция», - мысленно поправила я, и тут сердце пропустило удар, сбившись с ритма. На турнике весело тело, голая спина, синие джинсы, голова на бок…Я сделала шаг, второй, не разрешая себе даже думать, подавляя рождающуюся ужасную мысль, кусая губу, чтобы отвлечься хоть на что-то.
- Нет, нет, - твердила полушепотом, ноги сами несли навстречу женщине. Раньше меня к ней подскочили еще двое мужчин, пытаясь развязать висевшего; один держал ноги, поднимая их вверх, снимая нагрузку с шеи, а второй неумело вскарабкивался по турнику, слишком медленно, слишком.
Оставалось не больше пяти метров, когда никаких сомнений уже не было – это Саша. Я понимала, что сейчас упаду в обморок, пустая суета людей усугубляла головокружение, мир словно сошел с ума и вращался вокруг меня по нарастающей. «А я ведь тут проходила два раза. И не видела. И не помогла ему, не спасла».
Когда ноги окончательно отказали, ко мне подскочила женщина, хватая за руку и пытаясь оттащить подальше:
- Иди, иди отсюда, нечего на покойника смотреть.
Кажется, в тот момент мое безумство достигло пика. Я зыркнула на нее так, что она тотчас отпустила мой локоть, шагнула в сторону, а я рванула вперед, туда, где двое мужчин все-таки смогли снять … Сашу. Язык не поворачивался назвать его по-другому.
- Пустите! – заорала я, расталкивая людей. – Сашка!
Меня держали, хватали, как могли, а я выла, чувствуя в те секунды столько внутренней силы, словно адреналином все тело накачали. Нужно было коснуться его кожи, лица, дотронуться, может, есть шанс спасти! Почему они не делают искусственное дыхание?! Идиоты, прекратите пялиться на меня, помогайте, помогайте!
Я кричала бессвязные фразы, надрывисто, громко, а когда во рту пересохло, то хрипела, пытаясь освободить то одну руку, то другую, но кто-то оказывался всегда сильнее, проворнее. Народ собирался, меня оттеснили в сторону. Я не видела, как приехали полицейские и «скорая», все внимание было сосредоточено на Сашке. Мне хотелось заглянуть в его глаза, но как я не пыталась, он все время был повернут в другую сторону, словно дразнился, а потом и вовсе кто-то накрыл его курткой, развевая последние сомнения. Мыльный пузырь надежды лопнул.
Странная апатия наступила только после укола. Как его сделали, как смогли подобраться ко мне, неистово рвущейся вперед, не знаю. Позже сказали, что трое мужчин еле сдерживали меня в стороне. Кто-то вытащил из кармана сотовый и позвонил маме. Отец нес меня на руках в машину, сопротивляться уже не получалось - казалось, кто-то перерезал ниточки, словно кукле-марионетке, и руки безвольно обвисли вдоль тела.
Домой ехали в молчании, никто не обмолвился словом, хотя родители прекрасно понимали, что произошло. Наверное, без их поддержки я бы выпрыгнула с балкона.
Мама охраняла меня круглые сутки, взяв отпуск на работе. Сашу долго не отдавали домой, следствие затруднялось тем, что его … тело сняли с петли, но вскоре стало ясно: мой любимый умер не сам, его повесили. Естественно, ни на какой выпускной я не пошла, ждала похорон. Подолгу глядела в единственный сохранившийся на телефоне общий снимок. Хотелось лечь и сдохнуть, особенно первые дни, когда все думали, что он – самоубийца. Ну не мог Саша бросить, оставить меня одну, мы любили друг друга до потери сознания, с такой неистовостью, с которой может быть только первая любовь.
Да и позже не становилось лучше – ни одного свидетеля, ни одной зацепки, следствие топталось на месте. Кому он нужен был, без родителей, с судимостью, карточный игрок?
Тяжелее всего было найти себе место, тихий уголок, куда можно забиться, чтобы ни с кем не делить собственное горе, чтобы упиваться им в одиночестве. Чужая жалость вызывала раздражение: что, что вы знаете о том, что я чувствую? Разве испытывал кто-нибудь из вас хоть половину из того, что мне досталось?
Боль не стихала. Если время и лечило, то у меняк нему был иммунитет
Отец не хотел пускать меня на похороны, но разве можно ставить преграды в такой момент? Могла ли я отпустить, не попрощавшись в последний раз?
Жара стояла страшная, но я, находясь во всем черном под солнцем, чувствовала только внутренний холод. На кладбище собралось много людей, по большей части не знакомых. Крестная Саши, с которой мы виделись пару раз, называла меня дочкой и пыталась обнять, но родители оттеснили ее.
- Не надо при всех показывать, что они вместе были, - резко ответил отец, пряча меня куда-то за спину. – Ей и восемнадцати нет, ни к чему лишние пересуды. Нам еще жить как-то надо.
Мне хотелось возразить, пробиться вперед и стоять рядом с гробом, но я понимала: так действительно будет лучше. К тому моменту убийство обросло слухами и сплетнями, все шептались о большой сумме денег, которую якобы задолжали Сашке.
Кажется, я получила тепловой удар, и остаток дня прошел смазано, впрочем, последующие дни и недели снова превратились в одно сплошное пятно. Чтобы хоть как-то вырвать меня из такого состояния, родители собрались съездить к папиной сестре и, естественно, я отправилась с ними.
… Впервые гуляя просто так по чужому городу, я с удивлением понимала: жизнь не кончилась. Земля все так же вращалась вокруг солнца, люди влюблялись, катались на роликах по центру, играли с детьми. Я села на лавку, улыбаясь маленькой девочке, державшей крепко папу за палец маленькой ручкой. Вдругой у нее была веревка от воздушного шара, и, заболтавшись, малышка разжала ладонь. Почувствовав свободу, шар тут же устремился в небо. Ребенок заревел, отец спешно схватил ее на рукии вернулся к стойке с игрушками, чтобы купить новый, а я не отводила взгляда отвсе уменьшающейся голубой точки, пока не перестала видеть ее в небе совсем.
Именно тогда и почувствовала: все. Пора брать себя в руки, как-то жить дальше. С такими мыслями я зашагала в сторону остановки и тут обратила внимание на вывеску – медицинский институт. Прием документов давно закончился, но я решительно завернула в ту сторону, надеясь на удачу.
С тех пор прошло полтора года, и за это время я уже научилась жить со своим грузом, в другом городе, с другой, новой историей, ровно до тех пор, пока меня снова не назвали этим именем – Леушка…

- Как вы сказали? – во рту вмиг пересохло. Брюнет не отпускал меня, и я попыталась выдернуть руку, но он сжал еще крепче.
- Тихо, он здесь.
- Да кто?! – я не заметила, как повысила тон. Мужчина закрутил головой, словно пытаясь кого-то рассмотреть, а я испуганно замерла. Боже, что за маньяк?
- Саша.
Хрясь! – я пнула его по коленке, пытаясь отвоевать свободу. Последнее его заявление просто взбесило меня. Черт возьми, неужели он знал Сашку и меня? Уж никак я не ожидала встретить такого шутника здесь, в другом городе, среди незнакомых людей.
- Тише, - брюнет притянул меня, будто внимания не обращая на все попытки сопротивления, словно я не вырывалась изо всех сил. – Он здесь, он сказать что-то хочет, не мешай.
 Окружающая атмосфера давила на уши, я слышала собственное дыхание, которое казалось неприлично громким. – Да не делаю я ей больно, - вдруг резко добавил этот тип куда-то в сторону, напугав еще больше. – Ты хотела, чтобы я был рядом, - теперь я всегда рядом.
- Что? – ушам своим не верю.
- Это его слова.
 Нет, он шутит, разыгрывает меня. Не может это быть правдой. Руки предательски задрожали, я повела плечами, пытаясь отдалиться от брюнета, но не смогла. Его объятия были настолько крепкими, что не оставалось никакого простора для движения. Повернув голову ближе к его шее, я вздохнула переде тем, как начать говорить, и осеклась.
Запах.
Молекула 01, тонкий аромат древесины и свежести. Духи, которые по обещанию, пахли на каждом человеке по-своему, то пропадали, то проявлялись в течение дня, словно отдаленное эхо, - именно так пах брюнет. Знакомый до боли запах, который я не встречала уже столько времени, запах, которым мы пользовались вместе с Сашкой, одним флаконом на двоих.
Он пах моим любимым человеком.
Меня словно ударили под дых, настолько все было неожиданно. Уличные звуки прорезали наше молчание, оглушительные залпы салюта трубили канонадой, освещая комнату и нас двоих, сплетшихся в объятиях, словно двое влюбленных, сидящих на полу.
- Скажи что-нибудь еще! – попросила я, перекрикивая звуки. – Скажи, чтобы я знала – это он!
Наконец, у меня получилось повернуться, и теперь мы оказались лицом к лицу. Наши взгляды встретились и, наверное, впервые за вечер я смогла разглядеть незнакомца вблизи. В больших глазах отражались всполохи фейерверка, и от этого они снова казались влажными.
- Он страдает, потому что бросил тебя одну. Он знает, что ты пережила за это время, потому что всегда был рядом… Саша? – мужчина снова обратился в пустоту. – Понял… Лия, Саша говорит, что его убили, но он до последнего момента любил и думал о тебе.
Я уже ревела, не сдерживая слез, хватаясь пальцами за рукава пиджака этого странного человека. Господи, неужели он где-то тут, рядом? Мой Сашка… На мгновение, мне показалось, что кто-то легонько коснулся моей щеки, и я так хотела поверить, будто это действительно сделал он – и одновременно боялась. Мне казалось, я схожу с ума. Только справившись со всем, что было, решив оставить прошлую жизнь, - и вот. Будто я вынырнула на поверхность и поняла, что умею дышать, а теперь кто-то, усмехаясь, тянул обратно, к вязкому , илистому дну, где не было ни воздуха, ни света.
Брюнет отодвинулся, освобождая меня.
- Его повесили, да?.. Он специально из дома вышел, знал, что ты придешь. Боялся, вдруг и тебя с ним, заодно… Хотел денег побольше заработать и бросить все, жениться…
Брюнет говорил и говорил, прерываясь после каждой фразы, словно выслушивая чьи-то слова и повторяя их мне. А я вдруг словно сломалась, положила голову на коленинезнакомому человеку и слушала. Каждое предложение было будто сказано Сашкой – интонация, слова, манера построения фраз. Сколько бы я отдала за одну возможность обнять, поцеловать его, коснуться родного лица…
- Ты точно этого хочешь? – резко спросил брюнет, вдруг прервавшись.
- Больше всего на свете.
 Он вытянул вперед руки, поднося их к лицу, проводя большими пальцами по подушечкам других, словно ощущая что-то на кончиках. А потом обхватил мое лицо, касаясь руками губ таким знакомым, но хорошо забытым жестом, и притянул к себе, целуя.
… Словно и не было разлуки, не было полутора лет одиночества, боли, тоски. Я проваливалась назад, в то время, когда счастьем наполнялась каждая секунда бытия. На заднем фоне раздавались нарастающие звуки, сообщающие о приближении Нового года. Очередной взрыв салютов сменился восторженными криками, а я лежала в объятиях незнакомого человека, целуя через его губы того, кого любила сильнее всех на свете.
«Чего бы ты хотела больше всего?» - раздалось в голове, но я, уже не удивляясь, просто ответила:
«Быть с ним навечно. И целовать его сейчас, живого, по-настоящему»
«Женщины, женщины. По одной просьбе за раз»
…. – Леушка! С Новым годом! – отстраняясь, прокричал мне на ухо Сашка. Я распахнула от неожиданности глаза и уставилась на него. – Ты чего?
Мы находились в самом центре праздничной толпы. Снежные мушки, плавно летевшие на лицо, отражали цвета вспышек фейерверка.
- О, свет включили! Пошли скорее в дом! – Сашка схватил меня за плечи, поворачивая вправо, и я узнала знакомые очертания имения, в которое сегодня приехала несколько часов назад. Оглядев себя, я поняла, что на мне теплая куртка, а под ней тонкое платье, сквозь которое пробивается холод. Никакого костюма Снегурочки, ничего! Тихонько сжав ладонь в кулак, я надавила ногтями на середину ладони и почувствовала боль. Наверное, это не сон. Это помешательство!
Сашка болтал, увлекая меня в дом, помогая раздеться, усаживая за стол. Я озиралась вокруг, понимая, что все здесь было знакомым, только видела я с другого ракурса, со сцены… Все еще боясь поверить в то, что происходящее правда, я заметила деда Мороза, пробивающегося на сцену. Вот сейчас он меня увидит, что я сижу тут, Снегурочка- дурочка, с вытаращенными глазами, а рядом нет никакого Сашки, просто я напилась и села к гостям. Или в темноте упала, стукнулась головой и лежу в бреду.
Но когда Мороз прошел рядом, скользнув по мне взглядом и не узнавая, я снова повернулась к Сашке, молча притянула его к себе и поцеловала со всей страстью.
- Девочка моя, - прошептал на ухо он, - погоди чуток, доберемся до спальни и…
- С наступившим Новым годом! – раздалось со сцены, я обернулась и увидела Снегурочку, в голубой шубке, с густыми волосами, выбивающимися из-под шапки. Рядом с Володей стояла Светка, моя соседка по комнате, издали чем-то похожая на меня. О-фи-геть!
- Сегодня и вправду волшебный вечер, - пробормотала я, протягивая руку, чтобы схватить бокал и замечая на правом пальце золотой ободок обручального кольца. Слегка повернув голову, я бросила быстрый взгляд в сторону Старовойтова – на его руке было точно такое же, только толще.
- Знакомься, Леушка, хозяин этого шикарного места, Андрей Гудвин, - муж ( муж? какое… крутое слово! ) взял меня под локоть и представил человеку, в котором я узнала брюнета. Все в том же отнюдь не парадном прикиде, он стоял возле нашего стола, перекатываясь с носка на пятку.
- Приятно познакомиться, - кивнул Гудвин, пытаясь скрыть хитрую улыбку. Я открыла рот от удивления, пробормотала «взаимно» и, не придумав ничего лучше, сделала два больших глотка шампанского.
- Леушка, ты чего! – тут же шикнул Саша, осторожно забирая у меня бокал и касаясь живота. – Теперь только безалкогольное, забыла?
А я, кажется, открыла рот еще больше, почувствовав внутри серию маленьких толчков. Мне это точно снится!
Брюнет напротив откровенно засмеялся и обратился к Сашке:
- Можно пригласить вашу даму?
- Смотри, Андрей, только один танец, - и подмигнул мне. – Не слушай его, он мастер заболтать девушек до умопомрачения.
Я встала, чуть покачиваясь, и протянула ладонь Гудвину.
- Мне это снится?
- Весь мир – сновидение.
- Эй, философ! Раз сотворил чудо, будь добр, озвучь к нему инструкцию, - после моих слов Андрей расхохотался.
- А ты забавная девчонка. Я ни делал ничего особенного, просто раз в год самые сильные желания людей, оказавшихся рядом со мной, сбываются. Коллективная энергия, так сказать, и никакого мошенничества.
- А дух Саши действительно был рядом? – глаза Гудвина стали чуть серьезнее.
- Действительно. И он пытался отвесить мне подзатыльник за то, что я тебя поцеловал, поэтому пришлось его оживить, чтобы моя маленькая шалость осталось в прошлом.
Я замерла, неловко наступив ему на ногу:
- Так целовать было необязательно?! – последующее молчание подтвердило мои слова , - Ах, ты!..
- Тише, тише, небольшая цена, чтобы оказаться здесь и сейчас, не правда ли? Подумаешь, не сдержался.
Андрей откровенно забавлялся ситуацией, а я не могла на него злиться, - разве ломают волшебную палочку за искры во время исполнения желания?
Остаток песни мы танцевали молча, а после Гудвин взял меня за руку, отводя к столу.
- Спасибо, - искренне поблагодарила его я, имея ввиду отнюдь не танец. – А почему именно мое желание?
- Ты больше всех нуждалась в том, чтобы прийти к свету, - и, пожав плечами, добавил, - Законы Вселенной.
 Сев за стол, я нащупала руку Саши и крепко сжала, словно боясь потерять его снова.
- Гудвин – интересный тип. О чем болтал с тобой этот ловелас?
- О том, что ты – мой свет, - улыбнулась я и поцеловала любимого. – Обещаешь быть рядом всегда?
- А что я, по-твоему, написал на сожженной бумажке из моего бокала? Теперь мы вместе навечно.
А мне только того и надо было.