Хроники ротмистра Кудашева. Эпилог

 
«Хроники ротмистра Кудашева или Тайна Туркестанского золота».
Книга V историко-приключенческого романа «Меч и крест ротмистра Кудашева».

* Третий дополнительный том романа "Меч и крест ротмистра Кудашева".
Издатель ©  Владимир П.ПАРКИН. 2013.  ISBN 978-5-906066-11-4
Автор ©  Владимир П.Паркин. 2013.

* Отдельное издание. «Хроники ротмистра Кудашева или Тайна Туркестанского золота». Издатель ©  Владимир П.ПАРКИН. 2013.  ISBN 978-5-906066-12-1
Автор ©  Владимир П.Паркин. 2013.

***   *****   ***
***   *****   ***

ЭПИЛОГ

*****
 
28-го августа 1980 года.
Афганистан. Ваханский коридор. Ущелье Кафири.

В это летнее утро майор Внутренних Войск МВД СССР Александр Георгиевич Найдёнов, шурави, чудом бежавший из моджахедского плена мухтарам саиба Абдулло Вахоба, отметил ещё одной «птичкой» в своём сознании сто пятый день своего пребывания в гостях у своих спасителей – одного из малых народов Афганистана – агнираширов.

В сотый раз Найдёнов начинал свой рабочий день доброй старой физической зарядкой с пробежкой по серпантину тропы в тысячу двести шагов вниз к реке Кафири, чтобы по пояс освежиться холодной водичкой. А потом – вверх к скальному приюту легендарного для Кафири человека – караван-баши из России, которого называли по-разному: то Кудаш-беком, то Руси Александросом.

Впервые за эти более чем три месяца, Найдёнов был серьёзно обеспокоен.

Впервые он смотрел на быстрые воды реки, белой пеною кипевшей в каменных теснинах, как на транспортную артерию, способную вынести его за пределы юрисдикции территории Кафири. 
Кафири, охраняемой собственной пограничной стражей, агнираширами, вооружёнными не только прадедовскими пиками и винтовками времён первой мировой войны, но уже и советскими автоматами «АК-47».
____________________________________________
* Прим. Автора:
История Александра Георгиевича Найдёнова изложена в четвёртой книге «Там, за Гиндукушем» романа «Меч и крест ротмистра Кудашева».
____________________________________________

Кафири – ущелье в одном из отрогов Гиндукуша, отмеченное на картах под этим названием, равно как и одноимённая река, вытекающая из ущелья. Так испокон века называли это ущелье афганцы – таджики и пуштуны. Перевод и с фарси и с тюркского один: – «неверные» или «безбожники». 

Сам народ, поселившийся в этом ущелье в незапамятные времена, сам себя называл агнираширами, адептами своего божества – Агни-Ра. На основании изустных преданий относил своё происхождение от воинов Александра Македонского. Разумеется, и посёлок агнираширов, представлявший собой город-государство в государстве, носил достаточно звучное имя – Агнираполис.

Нет необходимости в третий раз описывать природу, город, быт и проблемы агнираширов. Александр Георгиевич Найдёнов за сто пять дней тоже успел ознакомиться со всем своим новым окружением и образом жизни в деталях. И не только. Свой хлеб в Агнираполисе Найдёнов отрабатывал согласно заключённому им договору со старшиной поселения – Лак Перуном. Как потом выяснилось – басилевсом Агнираполиса и Главным жрецом Агни-Ра Лак Перуном из рода, как он утверждал, самого Александра Македонского. Претензия на царское происхождение подтверждалась золотым торквесом или гривной – массивным обручем из витой золотой проволоки, концы которой заканчивались литыми скульптурными головами барашков. Торквес старейшина носил на собственной шее.

Лак Перун не удержался, рассказал, что знал, о золотом Кидаре Александра Великого.  Кидаре, собранном из девяти золотых венцов, украшенном бесценными алмазами, якобы,  доставленном из далёкого Киштвари, что в горах Гималаях, в Кафири самим Руси Александросом.  Кидар по сей день хранится в глубоких скальных сокровищницах Агнираполиса.

Так что, работая по заданию Лак Перуна над переводами рукописей отшельника Руси Александроса или Кудаш-бека с русского на фарси, Найдёнов свой хлеб отрабатывал. О "гостеприимстве" речи уже не могло быть.
Более того, с каждым днём всё более и более погружаясь в жизнеописание своего деда, Найдёнов понимал, отнюдь не всё из прочитанного должно стать информационным достоянием старшины агнираширов Лак Перуна.
Это понимание пришло к Найдёнову далеко не сразу. Уже написанный перевод страницы «Хроник» о праздновании в Агнираполисе дня весеннего равноденствия и «Очищения Войска» двадцать первого марта 1919-го года, Александр Георгиевич по здравому размышлению сжёг. Причина проста: в «Хрониках» Кудашев выразил сомнение в естественной смерти в ночь на первое утро месяца Ксантикоса троих мужей из Совета старейшин и басилевса Протерос Агни-Ра. Именно Протерос одним появлением с отрядом агнираширов  разогнал отряд басмачей, осаждавших экспедицию подполковника Кудашева при Чор-Миноре. Молодой здоровый тридцатичетырёхлетний мужчина скончался от неизвестной болезни по воле Агни-Ра. Вот так просто. Гривна перешла с шеи покойного на шею молодого Лак Перуна.
Это сомнение в естественной смерти Протероса, высказанное летописцем, могло быть расценено Лак Перуном, как сомнение в легитимности власти, полученной новоявленным басилевсом.

Сожжение черновика рукописи перевода не осталось незамеченным. Но до времени Лак Перун своего мнения по этому поводу не высказал.
Его сомнения в точности переводов усилились после того, как послушники Агни-Ра, которых называли просто: Первый и Второй, доложили своему жрецу о том, что при сверке текстов оригинала и перевода очень часто количество слов одного и того же предложения не совпадают между собой.
Лак Перун забеспокоился. Потребовал от Найдёнова объяснений.
Пришлось объясняться на конкретных примерах. Не всегда в тексте перевода слов меньше, чем в оригинале, бывает и больше. Трудности перевода знакомы каждому драгоману. Особенно с языков совершенно не родственных между собой.
Лак Перун объяснения выслушал.
Объявил Найдёнову, что будет считать исполненными обязательства по переводу, лишь после его тщательной проверки.

Проверки? Какой проверки?!
Пятьдесят лет ждать переводчика с русского на фарси! Сколько же понадобится времени на то, чтобы отыскать второго такого же? 
Похоже, Лак Перун вообще не понимает, что такое «время».

Лак Перун понимал гораздо более чем мог предположить Найдёнов. Он потребовал прочитать место из рукописи, если там таковое существует, о сокровищнице в Киштвари, о том, каким способом открывается каменный вход в грот.

Найдёнов к такому вопросу был готов. Нашёл нужное место в рукописи Кудашева. Однако, решил не спешить с расшифровкой кода каменного замка. Вместо стиха из «Илиады» – «Гнев, о богиня...» прочёл стих из «Одиссеи» того же размера. На русском, разумеется с переводом на фарси. Древнегреческий в советских вузах как факультатив не преподавался. А ой добрый дед в своих мемуарах ограничивался, как правило, русским. Но совпадали ли слова текстов хоть по количеству слов? Вопрос...

–  «Муза, скажи мне о том многоопытном муже, который,
Странствуя долго со дня, как святой Илион им разрушен…».

На всякий случай. Почувствовал, что козырную карту лучше припрятать на чёрный день. Высказал сожаление, что не владеет древнегреческим языком.

Лак Перун сохранил на своём лице маску невозмутимости. Но потому, как переглянулись между собой Первый и Второй, Найдёнов понял, что его детская хитрость раскрыта.
Эти три месяца для грамотных жрецов Агни-Ра тоже не прошли даром. Им, владевшим языками санскрита, хинду, древнегреческого, латыни, старомонгольского, армянского и фарси, не составило труда выучить по переводам, сделанным Найдёновым, и русский язык!
Найдёнов понял, что попал в западню.
Здесь, в Агнираполисе, его положение может стать, если ещё не стало, опаснее, чем в плену у Абдулло  Вахоба. Строки Гомера – не предмет декламации на школьном утреннике. Это информация по очень важному вопросу. Намеренная дезинформация может стоить жизни.

Лак Перун на сверке текстов не остановился. Объявил Найдёнову, что настал час посвятить его, своего лучшего друга, в тайну двух народов Киштвари и Агнираполиса. Пригласил совершить прогулку в сокровищницу, в тот её каземат, что когда-то был резервным отделением сокровищницы Киштвари. Именно в этом каземате и должен был храниться Кидар Александра Великого, доставленный в Агнираполис после аннексии Киштвари англичанами.

Шли подземными переходами при свете двух масляных трёхфитильных светильников.
Найдёнов этим пещерам не удивлялся.

Талые ледниковые воды стекают с вершин не только по склонам гор. Они вымывают более мягкие породы и в самом сердце хребтов, образуя гигантские хаотичные дренажные системы.
Подземные ходы, заполненные водными протоками, и свободные от воды в силу природных обвалов. На эту тему много чего рассказать могут рудознатцы. Где, как не в таких пещерах в первую очередь добывались самородные медь, серебро, золото, драгоценные камни.
Пещеры в самые ветхозаветные времена использовались людьми  для постоянного жилья, для временных укрытий от непогоды, от неприятеля во время войны.
Одно плохо. Нет пещер, абсолютно безопасных для человека. Казалось бы, живут люди в пещере не одно столетие, бед не знают. Вдруг, землетрясение, сход лавины, оползень – всем конец.

И, конечно, где ещё, как не в таких подземных гигантских лабиринтах проживать гигантским доисторическим рептилиям? Почему бы нет? Вошёл Великий Змей в пещеру в Афганском Гиндукуше,  прошёл подземными галереями, проплыл подземными реками – вынырнул в горах Персидского Загросса! Пообедал раз в год и скрылся в тайном логове до следующего года!

Подземная прогулка от скального помещения библиотеки до стены с рельефным изображением Великого Змея заняла не больше тридцати-тридцати пяти минут.
Лак Перун обратился к Найдёнову:
– Я даю вам возможность исправить допущенные вами ошибки. Мы перезаключим нарушенный вами договор. На этот раз вашего согласия не требуется. Сумеете открыть этот каменный замок, возьмёте золота, сколько сможете поднять. Мы, в свою очередь, доставим вас туда, куда прикажете. Вместе с вашим золотом. Правильный стих вы знаете. Начинайте. Без меня.
Лак Перун ушёл.

Найдёнов из всего услышанного и произошедшего понял: жрецам Агни-Ра далеко не всё удалось прочесть на русском в «Хрониках» Кудашева. Трудности перевода.
Если бы только это. Откуда уверенность, что код замка в Киштвари идентичен коду замка в Агнираполисе? Не обязательно.
В любом случае для Найдёнова награда за раскрытый вход в сокровищницу будет одна – немедленная смерть.
 
Что в таких случаях говорил ротмистр Кудашев?
– «Пора «делать ноги»!

*****

7-го сентября 1980 года.
Афганистан. Ваханский коридор. Ущелье Кафири.


Десять дней Найдёнов без успеха пытался набрать каменный код, раскрыть вход в сокровищницу. Его не торопили.

Десять дней ушли на подготовку к побегу.

За это время Найдёнову удалось собрать в качестве материальной благодарности с больных агнираширов, время от времени обращавшихся за экстренной медицинской помощью, большую миску гусиного жира. Здесь он не в дефиците.
Летят гуси зимовать в тёплые края. И высоты Гиндукуша им не страшны. Однако, агнираширы, как все горцы – замечательные стрелки.
Вязаные из ячьей шерсти штаны, рубаха и носки-джорабы у него уже были. Плюс – два бурдюка из козьих шкур – большой и маленький. В маленький он сложил некий запас продуктов: сухой брынзы, тутовника и несколько лепёшек, трут, огниво. Завязал натуго, в защиту от воды. Дней на пять хватить должно. Вот и всё. Много ли человеку надо?

Из библиотеки-пещеры Найдёнову удалось выйти с заходом солнца беспрепятственно. Жрецы Первый и Второй за ним не следили. Осторожно, на ощупь, почти в полной темноте он спустился, минуя серпантин, по заранее выбранному маршруту, местами проложенному с указателями – ветвями сухого валежника, к реке.
Найдёнов предполагал, учитывая скорость течения и расстояние до впадения Кафири в Ворсинг, что находиться ему в воде температурой в пять градусов тепла по Цельсию – не менее пятнадцати – восемнадцати минут. Полагал, выдержит.

Достигнув берега, не теряя времени, Найдёнов принялся надувать большой бурдюк. Идеальное плавсредство в горных реках Памира и Гиндукуша. Неудобство – пассажир тоже в воде. Зато удар о подводный камень принимает на себя не человек, а бурдюк. Если повезёт, можно переправиться через Вахан или Вахш без синяков и сотрясения мозга.

Надув бурдюк, Найдёнов разделся догола и принялся натирать тело гусиным жиром. Средство от холода и обморожений известное, в рекламе и пояснениях не нуждается. Потом натянул на себя шерстяное «бельё» из ячьей шерсти. Сбросил в воду ненужную уже верхнюю одежду, миску.
Вошёл в воду. Мгновенно окунулся с головой, но бурдюков из рук не выпустил, крепко обмотав запястья ремешками-креплениями. Тугая, как ледяная резиновая масса, струя воды понесла Найдёнова в чёрную, непроглядную,  как дымовая труба, даль.
От самого Найдёнова более не зависело ничего.
Пройдёт по реке, не разбив голову о камни восемнадцать минут – будет жить.
Одно хорошо: мимо Ворсинг не промахнётся. А уж там  – прощай Кафири. Будьте здоровы, агнираширы пограничной стражи! 

 *****

1-го мая 1983 года.
Ашхабад. Туркменская ССР.

Порог родного дома на улице Андижанской Александр Георгиевич Найдёнов перешагнул майором запаса, беспартийным, со справкой об освобождении вместо паспорта. Иных справок и удостоверений ему не полагалось и более полагаться не будет.
Вошёл в родной дом без денег, без цветов.
В новенькой чёрной рабочей спецодежде, в скрипучих чёрных же кожаных тапочках. С полупустой сумкой из чёрной кирзы с брезентовыми ручками.
Без подарков…

Громким лаем Найдёнова приветствовал традиционный для этого дома щенок-подросток туркменского алабая.

На лай с крыльца во двор спустилась Елена Сергеевна Найдёнова. Увидев внука, без сил опустилась на ступеньку.
– Саша…  Саша вернулся!

– Баба Лена! – Найдёнов кинулся к крыльцу. Встал на колени, упершись в нижнюю ступеньку. Обнял Елену Сергеевну.
– Баба Лена! Бабулечка! Наконец-то я дома!

– Здравствуй, Саша! Сашенька! Отпусти, проводи в дом. Не молоденькая…  Девяностый годочек наступает!

Найдёнов проводил Елену Сергеевну в дом. Она прилегла на тахту.
– Саша! Давай сам…   Поставь чайник. Я уж не подниму полный.

– Минуточку! Не беспокойся. Сейчас поставлю. Где все наши? Где мои?!

– Как где? На параде все! Первое мая сегодня. Сейчас вернутся, обедать будем. Господи, радость-то, какая!

– Правда, праздник. А я без подарков…

– Пустое, Саша! Не о том говоришь. Какие подарки?!

– Нет, нет, бабулечка! Есть подарок. Всем нам – и Найдёновым, и Кудашевым! Я привез нам всем и тебе в первую очередь большую-пребольшую пачку писем от нашего дедушки – Александра Георгиевича Кудашева. Вот они!

Найдёнов рывком дёрнул металлическую «молнию», раскрыл свою кирзовую сумку.
– Вот они! Это дневники, хроники, которые писал дедушка всю свою жизнь до самой смерти! Я читал, много-много раз перечитывал. Потом писал по памяти…

Двумя руками Найдёнов вынул тяжёлую пачку писчей бумаги, каждый лист которой был испещрён его собственным аккуратным мелким почерком. От волнения не удержал в руках, уронил. Белыми птицами листки разлетелись по комнате.
Бросился собирать.

Елена Сергеевна приподнялась с тахты.
– Подожди, Саша, не суетись! Только один вопрос: Ты был там?

Найдёнов закивал головой:
– Да, да! Он обо всём пишет для нас. Для всех. Он рвался домой. Он ехал…   Не успел. Была война. Он не смог пробиться.
Найдёнова душили слёзы. Елена Сергеевна снова остановила его:
– Не торопись. Прочти мне что-нибудь из этого. Любой лист…

Найдёнов начал читать:
– «Осень, октября дня 22, года 1937 от Р.Х.
Гималаи… 
… Давно не раскрывал свой дневник. Потерял счёт дням…  Оказалось, не пропустил дня своего рождения. Пятьдесят шесть – дата не юбилейная… Шампанского не будет. Отмечу день рождения в своей душе. Воспоминаниями и скромными молитвами. Одни молитвы – за упокой, другие – во здравие. Одни мои родные и вечно любимые – ушли навсегда, другие – далече. Но все они, близкие мои, всегда со мной. Их образы не меркнут ни от времени, ни от расстояния, разделяющего нас"…

Взглянул на бабушку.

Елена Сергеевна, казалось, слушала его не только слухом, всем телом: глазами, ртом, полураскрытым на медленном вздохе, руками, вскинутыми и остановленными в жесте восторга и удивления.

Продолжил:

– «… Не знаю минуты из своей жизни более счастливой и печальной, чем та, когда прощались мы с Леночкой 25-го февраля 1912-го года в порту Красноводска. Леночка при прощании не плакала.
В самую последнюю минуту набралась храбрости и прошептала мне на ухо:
– У нас будет маленький! Я в поезде почувствовала. Хорошо, что не упала на улице…
Леночка целовала меня и говорила:
– Нас теперь двое. Ждать будем. Возвращайся быстрее!
А потом кричала мне с пирса:
– Саша! Миленький! Возвращайся! Я всегда буду тебя ждать. Всегда! И никогда не буду плакать! Я тебя люблю!.. Жду!!! Жду!
И я кричал так, что меня не смог заглушить пароходный гудок:
– Леночка! Береги себя! И маленького! Я люблю вас!!!»…

Найдёнов остановился и посмотрел на бабушку.

Она лежала на спине, с руками на груди, сжав вместе ладони.
Без движения. Без дыхания.
На её лице застыли счастливая улыбка и несколько слезинок из глаз…

*****

Прямо под окнами дома Найдёновых-Кудашевых по улице Андижанской прошёл школьный духовой оркестр пионеров в красных галстуках, возвращающийся с первомайской демонстрации.

Оркестр играл старый добрый русский марш  Василия Ивановича Агапкина – «Прощание славянки».

 
*****     *****     *****
*****     *****     *****

КОНЕЦ

***  *****  ***
***  *****  ***