Тюпа, Андрейка и другие

Евгению Ивановичу Чарушину, детскому художнику и писателю посвящается.

История  дружбы газетёнка Тиши и мальчика Андрейки продолжается.


- Тиша-а-а! Тиша-а-а!
Андрейка мчался по лестнице вверх и отчаянно кричал. Тиша, услышав  душераздирающий крик друга на лестничной площадке, бросился к входной двери. 
 - Тиша!  - Андрейка с силой распахнул дверь и   влетел в коридор. – Посмотри!
Тиша уже ждал Андрейку, благоразумно забравшись  на низенькую  скамеечку.
- Что? Что случилось? – испуганно спросил он.
Андрейка  протянул Тише сомкнутые лодочкой ладони.
- Что это?  Опять лягушку притащил? Или червяка?  Сколько я тебе говорил…
- Да погоди ты, Тиша! Смотри…
Андрейка   раскрыл ладони. Крохотный лохматый комочек испуганно таращился  на Тишу маленькими серыми глазками.
- Кто это?
- Ты  не видишь?! Это же котёнок!
Андрейка скинул ботинки, бросился  в комнату и тихонько положил  котёнка на диван.
- Ты  так осторожничаешь, словно он, по крайней мере, хрустальный!
-  Тиша, он же маленький, еле живой. У нас есть молоко?  Ты не знаешь, как  кормят таких котят? – Последние вопросы слышались уже из кухни. Андрейка грохотал кастрюлями, хлопал дверцами шкафов и   спрашивал, спрашивал, вовсе не нуждаясь в ответах.
А Тиша почему-то расстроился. Сам не понимал, почему. Он хотел с Андрейкой порисовать, рассказать о художниках,  и не просто о художниках, а о тех, которые книги иллюстрируют, то есть картинки рисуют к произведениям. И как это не просто – проиллюстрировать произведение, и как нужно чувствовать автора, изучить его творчество, и каким надо быть чутким и добрым, умным и мудрым. А тут… этот лохматый всё испортил. И откуда он только взялся? Вечно Андрейка  найдёт то, что другим негоже! Грязный,  шерсть на спине дыбом стоит, словно драконий гребень. Может больной он? И блохастый, наверное. Не шевелится даже. Вот приключение на нашу голову! Надо поговорить с Андрейкой, чтобы отнёс котёнка туда, откуда взял. Тиша  решительно топнул ногой и уже  хотел было твёрдо, по-мужски, на правах старшего товарища высказать это своё взрослое, а значит,  разумное мнение, как вдруг заметил, что котёнок медленно поднял мордочку и… чихнул!  Потом растерянно посмотрел на Тишу, прижал свои маленькие ушки и мякнул.  Не мяукнул, нет! Казалось, на нормальное кошачье «мяу» у него совсем не было сил.  Тиша продолжал раздражаться и не мог с собой ничего поделать.
Андрейка влетел в комнату с блюдцем молока, аккуратненько посадил котёнка перед ним.
- Ну, кушай! Ты же голодный! – Андрейка отчаянно смотрел на крошечный комочек, который не проявлял никакого интереса к еде. – Как же быть? Тиша! Ты ведь всё знаешь… А!  Точно, надо с марли попробовать. Он, наверное, еще лакать не научился. Я смотрел по телевизору, как в зоопарке медвежонка выхаживали. Где  вот только марлю взять?
- От бинта оторви, - мрачно сказал Тиша и отвернулся. Андрейка радостно подскочил и помчался за аптечкой, напевая «Щас мы марлечку найдём, мы найдём, мы найдём… И котёнка накормём, нет… накормим, нет… лучше накормём! Да!»
- Вот, намочим в молоке и в ротик… Ой, не сосёт… Неужели он так ослаб? Тиша, почему ты мне не помогаешь? – Андрейка взял и сам покапал молоком котёнку в рот, когда тот опять слабенько мякнул.  – Вот и молодец… Да ты дрожишь… Я сейчас, подожди!
Андрейка распахнул шкаф, рванул с  полки тёплые вещи. Покопавшись в  пёстром ворохе,  вытащил мамину шерстяную шаль, бабушкин Рождественский подарок, и сделал из неё что-то в виде птичьего гнезда. Потом осторожно водрузил туда котёнка и продолжил процедуру кормления. Наконец, котёнок перестал мякать и дрожать. Глазки его закрылись, и он затих. И только еле заметное дыхание говорило о том, что он ещё жив.
Андрейка устало сел на диван,  посмотрел на Тишу и… всё что он услышал… Нет! Это не правда! Тиша сошёл с ума! Андрейке хотелось закрыть уши, зажать, открутить время назад, чтобы этого никогда не было! Не было, Тиша…
- Больной он, наверное, Андрейка, зря ты его принёс… - Тиша чувствовал, как что-то странное шевельнулось у него в душе и вот-вот вырвется на свободу. – Понимаешь…
Тиша решился. Он сказал Андрейке всё, что думал. И мама будет против, ведь уехать никуда нельзя. И  что животное в доме – это большая ответственность. За ним ухаживать нужно. Это тебе не игрушка! Я, мол, газетёнок самостоятельный. Мне уход не нужен. Я ушёл сам, пришёл сам. И поесть сам могу и, вообще... В редакции прожить в состоянии, когда все на выходные уходят. И в сумке поехать, когда захочу. Да и знаю я много.
- Со мной интересно, понимаешь, Андрейка, со мной интересно!!! – Тиша эти последние слова уже кричал. – Я ведь лучше котёнка, Андрейка!!!
- Зачем ты кричишь, Тиша? Я всё понял… 
Тиша  взглянул в  Андрейкино лицо. Оно стало вдруг  бледным и очень усталым. Синие тени легли вокруг глаз, вокруг огромных Андрейкиных глаз, таких родных и всегда таких любопытных и удивлённых. Словно он похудел в одно мгновение, словно переболел тяжко вот сейчас,  за эти минуты Тишиного вразумительного объяснения…
-  Я что-то устал, Тиша. Я полежу немного. Ты иди, если хочешь, у тебя дел, наверное, много…
Андрейка лёг рядом с гнездышком, аккуратно прикрыл котёнка болтающимся без дела уголком шали  и ещё для верности и свою руку положил рядом.
Тиша ушёл в другую комнату. Он окончательно разсердился.  «Променял на какого-то заморыша  меня, такого умного, доброго, скромного, в общем, интересного во всех отношениях Газетёнка. Да ни у кого такого друга нет, как я!» На душе было гадко и мерзко. Тиша с грустью взглянул на приготовленные для рассказа книги. Эх, Андрейка, Андрейка… А могли бы так интересно поговорить! Вдруг Тиша на одной из  книг  увидел… котёнка. Этого самого, который спал сейчас в обнимку с Андрейкой. Только  котёнок с обложки был пушистый, откормленный и вполне уверенный в себе. «Да это же Тюпа!»,  -  обрадовался  Тиша.   Он решительно вытащил книгу из кучи и стал рассматривать её внимательнее. Действительно, серый, усатый, полосатый и лохматый котёнок красовался  на блестящей яркой обложке в полный свой рост. Сверху было написано  смешными прописными буквами «Е.И.Чарушин. Рисунки автора».  Как Тиша любил  читать книги Евгения Ивановича Чарушина и рассматривать его рисунки! Ведь сколько надо  учиться, чтобы с такой удивительной точностью  изображать животных. Да какие они живые… дышат! Их хочется потрогать, погладить, и…  чудо!..   в ладонях остаётся тёплое ощущение мягкой шёрстки или пёрышек!  Вот котёнок Тюпа наблюдает за воробьями…. слышится его прерывистый охотничий «мяв». Ещё мгновение… и ухватит одного за хвост! А вот он хочет спрыгнуть с тумбочки… готовится к прыжку, перебирая задними лапками.  Секунда… и он мягко, но ещё неуклюже, по-котёночьи приземлится на пол и помчится за мышкой.  Как сложно  поймать этот  стремительный миг движения, когда животное не может застыть на время и позировать тебе. Сколько же нужно наблюдать! Как нужно понимать характеры животных, изучать повадки! Нарисовать не просто какого-то котёнка, а именно озорного Тюпу, не просто какого-то волчонка, а именно Волчишко, растерянный взгляд которого захочешь - не забудешь… Тиша сел около книги и улыбнулся. Он хотел рассказать Андрейке о том, что в детстве у Чарушина было множество зверей -  и гуси, и утки, и хрюшки, и цыплята, и крольчата, и индюшата, и трёхногий пёс Бобка. Он так их любил, столько возился с ними. Однажды даже наелся их еды из корыта и заболел тифом. А как-то переплыл вместе с коровами, ухватившись за коровий хвост, речку Вятку и с тех пор научился прекрасно плавать… Тиша вдруг представил Андрейкино бурное восхищение в этом месте рассказа.  Вот бы он удивлялся! Да… «Мы бы обязательно попытались кого-нибудь нарисовать…» - с грустью подумал Тиша. Ведь  маленький Женя Чарушин  с карандашом и красками не расставался. А ещё с книгами о животных  А.Э. Брема, как-то подаренных ему  на день рождения. Он очень любил рисовать своих питомцев. Эта любовь передалась ему от отца.  Иван Аполлонович был знаменитым архитектором и хорошим рисовальщиком. А  мама подарила ему любовь ко всему живому. Кроме домашнего зоопарка у Любови Александровны  был огромный сад. И маленький Женя был её первым помощником. Когда ему было четырнадцать лет, он организовал Союз поэтов и художников «Сопохуд». Смешное название. Но занятия мальчишек были весьма серьёзными.  После окончания школы  уже  не Женя, а Евгений Иванович Чарушин пошёл учиться на живописный факультет Петроградской Академии художеств и решил посвятить свою жизнь детской книге… Андрейка бы тут непременно спросил: «Почему?» А Тиша бы ответил,  что Евгений Михайлович  очень любил детей и считал их тонкими знатоками  литературы и живописи. Кто ещё с таким восторгом оценит  его книги  «Про Томку», «Волчишко и другие», «Моя первая зоология», «Разные звери», «Никитка и его друзья»,  «Медвежата», сравнимые с истинными произведениями искусства?  Конечно, детская аудитория! С каким восторгом и с какой благодарностью дети  вот уже много лет рассматривают стремительно мчащихся оленей… маленьких толстых неуклюжих  волчат, ещё таких  беззащитных и потому милых… волчицу, её внимательный, материнский, осторожный взгляд…  совёнка сонного и ничего не понимающего при свете дня и оттого очень жалкого… весёлого, ещё беззаботного  щенка, гоняющегося за бабочкой… и котёнка серого, полосатого, лохматого и совершенно не испуганного рядом с мягкой и  уютной в своём спокойствии матерью - с такой не пропадёшь! А наш котёнок без матери… Тиша почувствовал, как сердце его сжалось, а на глазах появились слёзы.  Как нужно любить, чтобы ТАК рисовать! Любить… Тише вдруг стало очень больно и… стыдно. Страшно стыдно. Его словно захлестнула огромная горячая волна, и стало тяжело дышать.  Он схватил эту книгу с Тюпой на обложке  и, волоча его прямо по полу,  влетел в комнату к Андрейке.
-  Андрейка, я знаю, как назвать котёнка! – Глаза Тиши блестели от слёз в наступивших  уже  вечерних сумерках.
- Ты что так шумишь?  - Андрейка спросонья ничего не мог понять.  – Сон какой-то странный приснился, будто ты меня за котёнка ругал…
- Смотри, вот он, твой…  Тюпа! – Тиша сунул книгу Андрейке.
Андрейка улыбнулся.
- И, правда, Тюпа! Словно с него рисовали!  Пойду молоко разогревать, а то он вот-вот  проснётся… наш Тюпа.
-  Наш?! – Тиша затаил дыхание.
Андрейка  весело улыбнулся, легонько почесал  пальцем котёнка за ушком и помчался на кухню:
- А то чей же?..