Центральная байка

Было это не то, чтобы очень давно, но и не так, чтобы совсем на днях, да и было ли на самом деле – про то никто не ведает. А только на одном из Централов, коих на Руси-матушке неисчислимое множество, сидели в хате два арестанта. Один был молод и свеж, как абхазский мандарин, второй – стар, сух и тщедушен, как замутка чая. У молодого, понятное дело, и со здоровьем, и с общей положухой все в порядке было: костюм модный спортивный, под коим мышцы накачанные, да полный баул колбасы с шоколадками. У второго же – кожа с костями, а из богатств – только перстни на пальцах, да и те наколотые. «Мандарин» (будем для удобства дальше так его звать) все подшучивал над «Старым» (так мы назовем второго арестанта): «И какой»,- говорит, ««Старый», толк от тебя? Ни сигарет блатных, ни даже сала адидасовского! Статья и та – 158, кражонка обычная. То ли дело у меня – всё, как на подбор, включая статью грабежную! Не понимаю, за что тебе уважуха такая от смотряг, да от мужиков». «Старый» на это ничего не ответил, только ухмыльнулся, да приминой задымил. И вот долго ли, коротко ли, а в один день решили опера Централа того Централ взять, да и перекрасить из строгого черного в козлиный красный. Кинул тогда Положенец клич по всем хатам людским – вскрывать вены свои, чтобы опера и прочая нечисть кровушкой мужицкой захлебнулись, да ломать порядки прекратили. Дошел клич тот и до «Старого» с «Мандарином». Задрожал тогда «Мандарин», мойку из рук выронил, одни словом, пожалел крови своей для дела правого. И в тот же миг выросли у него на голове огромные козлиные рога, и пошел он из мужицкой хаты в загон козлячий, в коем весь срок свой никчемный и просидел. А «Старый» нацедил крови своей целую зечку пол-литровую, да пупкарю в лицо и плеснул. Одним словом, отстояли мужики Централ тот, так он черным и остался.
Мораль у сей байки, как и у любой другой народной мудрости, есть и гласит она: «Сила не в мышцах бычьих, а в Духе несгибаемом, да Вере в дело правое!».