Николай Рубцов Одинокая странствий звезда

 Фото автора.  Памятник Рубцову Николаю на Вологодской набережной у пристани.

   
    
"... Как таинственны туманы над болотами.
Кто блуждал в этих туманах, кто много страдал ...
 В этом-то вся и соль!..."
М.А. Булгаков. "Мастер и Маргарита. "      



             

Николай Рубцов – «Одинокая странствий звезда»



 "...Иду, бреду туманами седыми;
Не знаю сам, куда и для чего?...
 
...Ужели я, рожденный по ошибке,
Не идиот, не гад, не человек?..
…Пройти сквозь бури, грозы, чтоб назваться
Среди других глупцом и … умереть?"

(Рубцов. 1955 г « Уж, сколько лет слоняюсь…»)


     Практически до 1969 года Рубцов колесил по стране, жил  по разным углам: - то в общежитии Литературного института у друзей- сокурсников, то  у вологодского поэта Бориса Чулкова, то в квартире своего друга-поэта Коротаева Виктора, где  укладывался спать прямо на полу, на тюфяке, прижавшись,как русской печке,к горячей батарее отопления.

"...Из вьюги ко мне приходил.
В тепле отогревшись немножко,
почти не ругая житьё,
Метельные песни её
Играл на разбитой гармошке.
Гудела и выла округа,
Но он вылезал из угла.
И снова холодная вьюга
Его за порогом ждала..."
Виктор Коротаев "Памяти Николая Рубцова."


    Кто по свету не мало хаживал, кто в детстве ютился в деревенских  избушках и жил впроголодь,  в поисках своей судьбы  путался в осенних туманах, в февральских метелях,  в ночном лесу волков боялся,  у того голос Рубцова всегда будет в душе  путеводной  звездой в жизни и огоньком в ночи  светить.
 
    "…И было небо тёмное, без звезд.
Какая глушь! Я был один живой.
Один живой в бескрайнем мёртвом поле!
Вдруг тихий свет - пригрезившийся, что ли? -
Мелькнул в пустыне, как сторожевой..."

 (Н. Рубцов. «Русский огонёк»)

     Из прочитанных публикаций о Рубцове я знаю, что после скитаний по свету  Николай Михайлович частым гостем бывал в доме своей доброй подруги Нинель Старичковой. Там для него в любое время года,дня и ночи  всегда была открыта дверь, за которой его ждали: кров и чай в персональном бокале; ночлег в тепле. Старичкова как ангелом хранитель оберегала его, глубоко понимала как человека со всеми выкрутасами судьбы и искренне любила душевные качества и поэтический дар поэта самородка.

  «… Ходит он по улицам Державы,
Дышит с нами Временем одним,
Уважает он его Уставы,
Но живет, однако, по своим…»
Виктор Коротаев «Памяти  Николая Рубцова»
 

    Виктор Коротаев, друг поэта,  в 90-е годы прошлого столетия  издал два сборника: -  «Воспоминания о Николае Рубцове» и  «Русский огонёк» со стихами, переводами, воспоминаниями и письмами  Николая Рубцова.
Виктор Вениаминович сделал всё  возможное для  сохранения наследия  поэта и  увековечивания памяти  о нём.
 
В своем сборнике «Единство» Виктор Коротаев, чувствуя  время, стремился:
«…Спасти, что ещё осталось
Восстановить покамест
Память и дух живет…»


    Как-то Рубцов прожил все лето в деревне Тимонихе, в доме у всемирно известного писателя Василия Ивановича Белова.

 Мать Белова, Анфису Ивановну, он называл мамой.
 Отзываясь о Рубцове с большой теплотой, она сравнивали его с маленьким воробьем.

 Да и сам-то себя поэт  иногда отождествлял примерно с такой же птахой:

«Чуть живой. Не чирикает даже.
Замерзает совсем воробей….
...И дрожит он над зернышком бедным,
И летит к чердаку своему.
А гляди, не становится вредным
Оттого, что так трудно ему…»
( Н. Рубцов «Воробей»)

    Именно таким   его видели  жители города, когда он, нахохленный,  в старом пальтишке, замотанный длинным серым шарфом,  со своим чемоданчиком - «балеткой» в руках, а зимой в стареньких валенках,передвигался в задумчивости по улицам Вологды.
 Соседи по дому его запомнили таким же,  когда он возвращался  из гастронома, (что через дорогу от его дома) с авоськой, в которой была  его «скудная пища»: черный хлеб, да банка консервов «Кильки в томате».
Лишь  иногда, «когда у Рубцова  в кармане зазвенит»,  в его авоське отсвечивала бутылка дешевого вина, типа; «Золотая осень» «по рупь две».

 Он совершенно ничем не выделялся  в толпе горожан.

    Наверное, о Рубцове, лучше, добрее и объективнее,   чем вологодский писатель Вячеслав Сергеевич Белков, вряд ли кто написал.
 В 1991 году он опубликовал «Сто историй о Рубцове», а  в 1994 году, в сборнике « Воспоминания о Николае Рубцове» - «Жизнеописание Н. Рубцова»

«…Пускай меня за тысячу земель
Уносит жизнь! Пускай меня проносит
По всей земле надежда и метель,… 
(« Над вечным покоем» 1963 г.)

    В своем письме Станиславу Куняеву Рубцов 18 ноября 1964 года писал:
«… Я опять пропадаю в своем унылом далеке, в селении Никольском…
Это… один из самых захолустных уголков Вологодской  стороны…
…Я нахожу здесь не уединение и покой, а одиночество и такое ощущение, будто мне всё время кто-то мешает, и я кому-то мешаю, будто я перед кем-то виноват…»
(Николай Рубцов. Сборник «Русский огонёк. 1994 г стр. 406.)


«…Несусь ли в поезде курьерском
От всякой склоки и обид
И в настроении самом мерзком
Ищу простой сердечный быт…»
(« Кружусь ли я…» октябрь 1965 г.)

Искал он на земле себе приют и быт сердечный, но не находил и вновь искал.


«Он шёл против снега во мраке,
Бездомный, голодный, больной.
Он после стучался в бараки
В какой-то деревне лесной.
Его не пустили…
       …- Бродяга, наверное, вор…»

«Неизвестный» Н. Рубцов


   А кто из вас на больших вокзалах не встречал таких «неизвестных», бездомных, голодных и обездоленных.
Не все же, далеко не все из них,  воры и мошенники,  есть, наверное,  и поэты-бродяги среди них.
   Давайте  вглядимся в лица и глаза этих «вокзальных бомжей»,  а вдруг,  рядом с вами  сидит на вокзальной скамейке в зале ожидания … "Николай Рубцов"?

    В 1954 году  Рубцов, провожал до Москвы свою подругу   Агафонову Татьяну,  которая уезжала работать по распределению в Азербайджан, но почувствовав её охлаждение к себе,  с тяжелым чувством отверженного, расстался с ней  и  уехал бродить по свету в другую южную сторону… в Ташкент.
  Вот там, в Ташкенте  на  вокзале или в сквере на скамейке, и был замечен  добрым азиатом, который приютил его в своей глинобитной кибитке.
В Ташкенте Рубцов, как пришелец  с Севера, не смог найти своё место под солнцем.  С тем и  возвратился Рубцов из жарких краев назад не солоно хлебавши.   Однако эта поездка в Азию оставила   в памяти  Рубцова глубокую борозду, распаханную в его душе разлукой с Татьяной.  Неслучайно из Ташкента он   привез   стихотворение:  «  Да, умру я!»
«…Жалкий след мой
Будет затоптан
Башмаками других бродяг.
И останется всё,
Как было,
На Земле, не для всех родной...
Будет так же
Светить Светило
На заплёванный шар земной!»
(1954г. Ташкент.)

   Проходя службу на Северном флоте, Рубцов, сквозь ночной шум волн о борт корабля,  вспоминал и разлуку с Татьяной, и  девушку  Таю, обещавшую ждать его из морского похода, и память его возвращала в прошлые его скитания по жизни.   
   В августе 1958 года он в своём стихотворении «Желание»  вспоминает про Ташкент:
 «…Жизнь меня по Северу носила
И по рынкам знойного Чор-су…».
 
  Другое стихотворение  Рубцова   «В пустыне», написанное им в 1967-1968 году,
«Сотни лет,
Пролетевших без вести.
Сотни лет,
Сверхъестественно злой,
Как задуманный
Кем-то для мести,
Сотни лет
Над пустынями зной!
Шли с проклятьями
Все караваны...
Кто ж любил вас?
И кто вас ласкал?...,  тоже промелькнул в нём как мираж памяти о Ташкенте и,  возможно, о случайной встрече в Вологде с Агафоновой –Решетовой Татьяной.



Где бы не странствовал Рубцов,он всегда и везде душой был на родной землей:

«… Как центростремительная сила,
Жизнь меня по всей земле носила…»
…Но моя родимая землица
Надо мной удерживает власть,-…»
…Жизнь моя вращается незримо
Как земля вокруг своей оси!..»(«Ось»)



 В стихах Рубцов, не о чужих, а о  пройденных им  верстах путей-дорог  по стране, и своем  следе в жизни, писал: 

«…Хмурый лес качался и шумел,
И дорогу снегом заметало!
Вижу: что-то черное в дали
Сквозь метель маячит…  нет, не ёлки!
Ноги будто к месту приросли!
В голове мелькнуло: «Волки, волки!»…

«…Шёл я, спотыкаясь, а метель,
Мне сугроб под ноги наметая,… »
…После всё утихло. Рассвело…
Я пришёл, измученный, в село…»
(« Памятный случай» 1962 г).


Когда, в 1969 году Рубцову выделили квартиру, у него не было ни стула, ни стола, ни элементарных принадлежностей, для того чтобы записывать стихи на бумагу.
Он их все держал в своей голове.

В своем письме С.В. Викулову, в ноябре 1964 года, он писал: - «…Вообще я никогда не использую ручку и чернила и не имею их. Даже не все чистовики отпечатываю на машинке – так что умру, наверное, с целым сборником стихов, «напечатанных» или «записанных» только в моей беспорядочной голове…»


Некоторые «рубцееды-знатоки» Рубцова,  и в те, 70-е годы прошлого столетия, и сейчас,  заявляют, что если бы не трагедия той январской ночи, то  Рубцов  много бы не прожил, так как  пьянствовал часто.

Так!!!
А вот здесь позвольте я скажу  вам поподробнее….

Да! Рубцов  пил «вино», так он называл  все спиртные напитки не зависимо от  крепости.
 Пил «Портвейн», «Золотую осень», и от пива не отворачивался.

«…Поэт, как волк, напьётся
натощак,
И неподвижно, словно
На портрете,
Всё тяжелей сидит
На табурете,
 И всё молчит, не двигаясь
никак,…»
(  Рубцов Н. «Поэт»)

 

 На этот счет он писал своему другу Куняеву Станиславу:

«… после нескольких (удачных или неудачных) написанных мною стихов  мне необходима разрядка  - выпить и побалагурить»…»
(Николай Рубцов. Сборник «Русский огонёк. 1994 г стр. 406.)


Но, между прочим,  пил он эти «бальзамы для души» не один, а со своими же друзьями- поэтами, чтобы было с кем о поэзии «побалагурить».
 
Даже когда он учился в институте, то его приятели на «Рубцова» по вечерам собирали знакомых, чтобы те послушали  песни в исполнении вологодского парня под  деревенскую гармошку или гитару.
 Естественно, на таких вечерах зачастую собравшиеся «принимали на грудь» по рюмочке, по рюмочке, а к ответу  потом привлекали Рубцова.


«…Среди такого окружения
Живется легче
Во хмелю
И как предмет воображения,
Я очень призраки люблю…»
(1962 г. Рубцов)


Рубцову по этому поводу даже приходилось писать  объяснительные на имя ректора Литературного института.

 До ректората даже дошло  одно такое объяснение поэта:

«Возможно, я для вас в гробу мерцаю,
Но заявляю вам, в конце концов:
Я, Николай Михайлович Рубцов,
Возможность трезвой жизни отрицаю».


  В те времена  все выпивали, но не спивались: - комсомольцы-добровольцы, партийная элита, так и работяги с поэтами от них не отставали.

   
   А что, после смерти Рубцова поэты все пить и сквернословить перестали и, изъясняясь лишь "высоким слогом", в общество трезвенников вписались?
Можно подумать, что сейчас на всей Руси Великой все пить и курить бросили?

  Да ни чуть- то не бывало.
 В былые годы даже взрослые с вполголоса ругнуться не смели принародно, женщины  вообще не курили, а отъявленные отроки, те что покуривали, с оглядкой за углом в рукав дымили. А теперь? Законов море,а в мире как в море, на все заповеди наплевали.   

  Вологодские поэты, которых я  раньше знавал и сейчас некоторых знаю, «стакан с вином» держать не разучились и от этого их стихи ни чуть не хуже.

Главное в этом деле не злоупотреблять здоровьем.  Знаем, проверили на себе.

  Поэзия Рубцова – поэтическое зеркало нравственной чистоты и совести Руси.
« В этой деревне огни не погашены,
Ты мне тоску не пророчь!
Светлыми звездами нежно украшена
Тихая звездная ночь.
( Н. Рубцов « Зимняя песня»)

   Сегодня, может быть как никогда, нам всем нужна  красота рубцовского слога, глубина самобытной мысли  в его СЛОВАХ.

  «…Живой душе пускай рассудок служит!
В душе огонь - и воля, и любовь!-
И жалок тот, кто гонит эти страсти…»

( Н. Рубцов « Философские стихи»)


   Такие стихи Николая  Рубцова  ничто не может заглушить, они будут звучать вечно на Руси.
«Россия, Русь - куда я ни взгляну…
За все твои страдания и битвы
Люблю твою, Россия, старину…»

(Н. Рубцов «Видения на холме»)


 При всём при этом жизнь Рубцова складывалась так, что он  почти всегда и везде,  в толпе  людей и даже находясь в гостях, испытывал состояние одиночества.
 
«…Прислушиваюсь… Спит село сторожко,…
В реке мурлычет кошкою вода.
Куда меня ведет, не знаю, стёжка,…
…Я сам природы мелкая частица,
Но до чего же крупная печаль!
Так страшно быть на свете одиноким…»
(Н. Рубцов«Ночь коротка»)

 ( Наверно, это каждый отмечал -  авт.А.Г.)


    Но, поскитавшись по стране и возвратившись в  родную его сердцу Вологодскую глушь «…он обретал подобие покоя и вспоминал о прожитых летах, как ангел никого не беспокоя» (Станислав Куняев «Памяти поэта»).

«…Ночеваю! Глухим покоем
Сумрак душу врачует мне
Только маятник тихим боем
всё качается на стене…»

(Н. Рубцов «Ночлег»)

   В упомянутом уже письме Станиславу Куняеву,  18 ноября 1964 года  Рубцов писал:
«… Мое здесь прозябание скрашивают кое-какие случайные радости…
Ну, например, в полутемной комнате топлю в холодный вечер маленькую печку, сижу возле неё и очень доволен этим, и всё забываю…»
(Николай Рубцов. Сборник «Русский огонёк. 1994 г стр. 406.)

«…Это и нужно
В моем состоянии духа.
К печке остывшей
Подброшу поленьев беремя
Сладко в избе
Коротать одиночества время…»
(Н. Рубцов «Листья осенние»)

Уважаемый читатель, вот сейчас, пока я писал эти строки  о «прозябании» Николая Михайловича в глухой, ещё тогда забытой Богом, деревушке , я остро как никогда на себе ощутил живое  состояние духа Рубцова, сидящего в избе у горящего в печке огня.
Это так потому, что пишу об этом я тоже в пору глухого предзимья в деревенском доме у  такой же маленькой печи с огнём и  потрескивающими углями. На мне телогрейка и старые-престарые мягкие  валенки. Тепло и уютно на душе и потому ,наверное , и пишется так  легко и  споро, не утрачивая нити разговора с вами о поэте земли русской.

   Рубцову хоть и редко, но  было крайне необходимо  вырываться из состояния одиночества,  чтобы  почувствовать себя, что:
«Я не один во всей Вселенной.
Со мною книги, и гармонь,
И друг поэзии нетленной —
В печи березовый огонь...»
( Н. Рубцов «Зимовье на хуторе»)

 Вместе с Николаем Михайловичем Рубцовым мы потеряли  невосполнимый пласт русской поэзии.

 Скоро ли появится на Руси  поэт подобный Рубцову?

Остается только терпеливо ждать.

 Такие таланты поэтического  русского слова всегда долгожданны.
"...Спасибо, скромный русский огонёк,
За то, что ты в предчувствии тревожном
Горишь для тех, кто в поле бездорожном
От всех друзей отчаянно далёк,…"

Н. Рубцов «Русский огонёк»