Быть достойным тебя

Всем влюбленным посвящается.

– Здравствуй, Рон.
Она снова пятнадцатилетняя девочка. Они снова вместе на берегу озера. Как будто их первая встреча была вчера. И не было восьми лет мучительного ожидания.
Внутри Рейнольда все сжалось. Ждал ли он, что Лиза узнает его? Возможно, ждал. Желал, но не верил.

– Рон, ты не узнаешь меня? – в голос девушки закрались нотки разочарования и обиды.
– Здравствуйте, Елизавета, – Рейнольд всеми силами пытался заставить себя говорить нужным тоном, наполнив его тонкой смесью дружбы, радости от долгожданной встречи и легким намеком на нежность. Получилось не особенно хорошо, хрипло, и, пожалуй, слишком грубо.
Но девушке, судя по всему, понравилось. Она слегка улыбнулась, в ее глазах сверкнули игривые искорки.

– Рон, перестань, давай на «ты». Как тогда. Да и жизнь, как видишь, не оставила нам времени на сантименты.
Лиза на мгновение погрустнела, глаза ее потухли, но тут же снова расцвела.
– Ты помнишь нашу встречу на озере?

Рейнольду точно знал, что ответить.

– Это было лучшим днем в моей жизни, Лиза.

Еще бы он не помнил эту встречу. Они встретились рано утром на берегу озера, два пятнадцатилетних подростка. Лиза сама подошла к нему – Рон никогда не смог бы сделать этого сам. Она была слишком прелестна, а ее платье – слишком красивое и дорогое. Он был сыном каменщика, работал прислугой в местном театре. Она – дочерью известного дворянина. Из одежды Рон имел только то, что и было тогда на нем – старые штаны, латанная рубаха и курточка на все случаи жизни. Она же могла себе позволить выйти на прогулку в платье, которое многие деревенские девчонки и на свадьбу то не осмелились бы одеть.

Странно, но тогда ее ни капли не смутила разница в их положении. Рон удил рыбу, когда она подошла к нему и завела веселую и непринужденную беседу. Лиза интересовало и восхищало все: и его снасти, и рыба, которую он успел поймать, и его познания о здешних местах. Они гуляли по берегу озера, держась за руки, несколько часов, пока за Лизой не пришел воспитатель. Это солнечное утро навсегда запомнилось Рону. Этот день был не просто лучшим, он был главным днем в его жизни.

Но все это: озеро, солнце – было восемь лет назад. А сейчас они с Лиза стояли на узкой деревянной площадке под хмурым небом на главной столичной площади. Плечом к плечу, примерно в футе друг от друга, но при этом очень далекие. Лиза – в шеренге с такими же, как она. Рон – чуть в стороне. Разговаривать было неудобно, но светящее в спину солнце не давало окружающим видеть их лица. В определенный момент Рейнольд отошел от Лизы и вернулся только через минуту. Он радости и нежности неожиданной встречи на его лице ничего не осталось почти ничего. Иногда твои обязанности столь страшны, что вызывают отвращения даже у самого себя.

– Извини.

– Перестань. Это твой долг. Ты много достиг.

Лиза тоже изменилась за эту минуту. Пятнадцатилетнюю девушку сменила женщина, успевшая узнать жизнь с изнанки.

– За восемь лет из прислуги ты превратился в офицера. Я горжусь тобой.

– Я все это сделал ради тебя, Лиза.

– Ради меня? – им обоим приходилось разговаривать тихо, почти одними губами, чтобы не привлекать лишнего внимания. Одно неверное движение, громкое слово – и разговор пришлось бы прекратить и, возможно, навсегда.

– После той встречи я долго не мог забыть тебя. Мы пробыли вместе совсем недолго, но ты стала главным человеком в моей жизни. Важнее друзей, важнее родителей. Сначала я испугался. Но потом отец сказал мне, что я вырос. И это любовь. Потом напился и выгнал меня из дома.

– Выгнал?

– Он давно говорил, что как только я вырасту, он выкинет меня за порог. Он был мудрым человеком. К тому времени я узнал, что вы переехали в столицу, и пришел сюда.

Я понимал, любовь – не повод бросаться к тебе с признаниями. Я был бродягой, а ты – дочь знатного дворянина, почти лорда. Но я решил, что лучше умереть, чем жить жизнью с отчаянием в душе. Ты стала целью моей жизни.

Рон ненадолго замолчал, боясь даже посмотреть в сторону Лизы. Есть слова, которые не говорят просто так – нужно заслужить право произнести их. Рон знал, что он заслужил. Восемь лет не прошли даром.

– Я хотел стать достойным тебя.

Что говорить дальше? Он никогда не думал. С этого момента все зависело от Лизы. Рон не смотрел с сторону любимой, весь превратившись в слух.

– Тебе идти, – тихо шепнула Лиза. И видя, что Рон не понимает, прошептала еще настойчивее, – Иди, а то они заметят, что мы разговариваем.

Вернулся Рон деревянной походкой. На его одежду легли капли крови, поверх уже начинающих засыхать. Возвращение в их с Лизой маленький мирок далось не просто.

– Я видела тебя тогда. Примерно через полгода после переезда в Лондон. Боже, как я удивилась. Ты выглядел очень… бедным и голодным.

– Ты помнишь эту встречу? На площади? Ты узнала меня? – Рон был ошарашен. Невольно обернувшись в сторону Лизы, он увидел, что ее лицо светится приятными воспоминаниями. Она снова стала похожа на беззаботную девочку.

– Помню их все. Их было…

– Девять. Их было. Девять.

– Да, девять. И однажды ты смотрел на меня из-за дерева, когда я гуляла во дворе. Я все время хотела с тобой поговорить. Отвернись.

Мир Рона разрушался. Он считал себя одиноким рыцарем в жестоком мире. Посвятившим свою жизнь любви и любимой женщине. Однажды он хотел прийти к ней и все рассказать, надеясь смягчить ее сердце и получить возможность попытаться добиться ее любви. А оказалось, она не забыла его. И помнила каждую их случайную встречу. И даже видела его тогда, когда он старался быть невидимым.

– Расскажи мне, Рон. Говори что-нибудь. У нас мало времени.

– Я устроился на работу помощником столяра. С проживанием в подсобке. Денег было мало – только чтобы не казаться людям бродягой и оборванцем. А мне нужны были деньги – на учебники и форму для церковной школы для бедняков. Собрать их было невозможно. И я…

Рон замолчал.

– Ты обворовал лавку торговца одежды на припортовой улице. Рон, не удивляйся. Мы виделись там два раза, ты же помнишь. Ты настолько был увлечен этим магазином, что отвлекался на него, даже когда я проходила с воспитателем мимо тебя. Сначала я жутко ревновала и злилась, а потом узнала, что магазин ночью обворовали.

– Я…

– Рон, я всегда знала, что цель у тебя благородная. Я видела твои глаза – они всегда были добрыми, но такими… отчаянными.

– На эти деньги я купил учебники. Мастер отдал мне старую одежду сына. Два года я посещал школу, а потом мастер совершил чудо – он устроил меня в колледж.

– И оплатил учебу? – Лиза была искренне удивлена. Обучение для среднего сословия стоит немало.

– Нет. Он устроил меня туда, и работать и учиться. С утра я ходил на уроки, а во второй половине дня занимался ремонтом и столярной работой. Меня держали в колледже, чтобы не терять хорошего работника. Платить то мне не нужно было, а питался я в столовой остатками обедов учеников колледжа.

– Сложно, наверное, было?

– Не то слово. Я почти не спал, питался объедками с чужого стола, все время работал, а выглядеть должен был как все.

– Я помню. Мы встречались три раза, пока ты учился там. О боже, как я была горда тобой! Я видела, как ты изменяешься, от раза к разу становясь все более взрослым и успешным. Учиться в колледже для вчерашнего бродяги – огромный успех. Я не знала, насколько тебе тяжело, но верила, что ты справишься. Я гордилась тобой и когда видела, как ты смотришь на меня – я чувствовала себя королевой. Я была такой девчонкой, Рон. Я действительно верила, что ты всего добиваешься ради меня. Мы ни разу даже не разговаривали, но от встречи к встрече я верила, что ты не забываешь меня, Рон. И от этого у меня за спиной росли крылья.

Лиза ненадолго замолчала, глядя перед собой в деревянные доски настила.

– Когда ты поступил в офицерское училище, я вдруг страшно испугалась, что я недостойна тебя. Что ты в этом мире – герой, победивший предрассудки и предубеждения. Собственными руками совершивший почти невозможное. А я – так и не повзрослевшая девчонка, влюбленная и такая самонадеянная. С чего бы тебе желать меня такую? Я решила измениться и стать достойной тебя.

– Офицер Рейнольд Редж! – оклик старшего офицера вдребезги разбил маленький мирок Рона и Лизы, хрупкий, но надежно отгородивший их от окружающих. Рон с трудом смог понять, где он находится и что должен делать

– Офицер Рейнольд Редж, где вы витаете? – старший офицер смотрел на Рона дружелюбно, но раздраженно, – Рон, соберись, еще три человека и мы свободны.

Рейнольд поднял над настилом секиру и сделал несколько шагов вперед. Перед плахой на коленях стоял молодой человек, лет двадцати пяти. Было видно, что его трясет от страха. «Я должен умереть с честью» – наверное, билось в его голове и сознание отсчитывало секунды до смерти, в попытках отогнать застилающий глаза ужас предстоящего.

Офицер Рейнольд никогда не планировал становиться палачом, но от воли короля никуда не деться. В их полк пришла разнарядка выделить офицера для проведения казни. Нужно было не только выполнить приговор, но и сделать это без традиционного закрывающего голову капюшона. Расправиться с мятежниками с открытым забралом.

Никто из офицеров не хотел выполнять эту роль, несмотря на высокую денежную награду и пользу для карьеры. Увидев, что все отказываются и старший офицер находится перед непростым выбором, Рон вызвался выполнить этот тяжелый долг.

Подходя утром к эшафоту с секирой, Рейнольд точно знал, с каким чувством он будет убивать обреченных людей. Он будет делать это быстро и умело. Ни секунды лишних мучений. Если бы в общем строю приговоренных на эшафот не взошла Лиза, Рон быстро забыл бы этот день.

В корзине у плахи уже лежало четыре отрубленные головы, но с каждым разом удары давались Рону все сложнее. С каждой минутой разговора с Лизой, исчезал смысл его участия в этом действе. Исчезал, вместе со смыслом его жизни.

Через несколько минут Лиза умрет. И если Рон не остановится, умрет от его руки. Пусть она обречена, но есть ли смысл в том, чтобы именно Рон нанес последний удар? Никакого. Он больше никого не убьет.

– Бей!

Почему Лиза кричит на него?

– Бей, убийца!

С занесенной над головой секирой Рон оглянулся в сторону Елизаветы. Ее голос был злым, но лицо выражало не ярость. «Бей, любимый» – прочитал по губам Рейнольд.  Секира дрогнула, пошла вниз и привычные к оружию руки завершили удар. Едва не шатаясь от волнения, Рон вернулся на свое место рядом с любимой. Еще двое. Еще один мужчина – и Лиза.

– Зачем? Я не хотел его убивать.

– Это твой долг. И ты должен исполнить его. Я знаю, о чем ты думаешь.

– Лиза…

– Рон, ты же понимаешь, я обречена. Любой другой смерти я предпочту умереть от твоей руки.

– Лиза…

– Рон, сделай это для меня. Увидев тебя сегодня, я благодарила бога.

Некоторое время они молчали, но потом Лиза быстро заговорила, стараясь успеть сказать как можно больше.

– Когда ты поступил в офицерское училище, я взялась за книги – у отца их несколько шкафов. Ты же знаешь, он историк. Очень скоро я узнала о нашем мире много того, о чем раньше не догадывалась. Тирания, массовые казни, жестокое подавление восстаний. Ты не хуже меня знаешь. В столе отца я нашла рукописи и поняла, что он возглавляет заговор. Отец был против, но скоро ему пришлось принять как факт – я стала активной участницей готовящегося переворота. Так и оказалась здесь.

– Я знал о том, что ты помогаешь отцу. Мы вообще много знали о заговоре, особенно когда начались первые аресты. Власть короля меня касалась мало – все что я хотел, это стать военным, заработать денег и увезти тебя. Если бы ты конечно… захотела. За эту казнь мне должны были много заплатить. Очень много. И повысить в звании – я был бы готов прийти к вам в дом как равный. Не прошло бы и недели, как я увез бы тебя. Далеко. Армии любой страны нужен профессиональный офицер. Ты бы никогда не нуждалась. Завтра. Завтра я был бы на пороге твоего дома.

– Любимый, завтра для меня не наступит. А для тебя…

– Если ты хочешь, я убью тебя. Но умру вместе с тобой.

– Рон, нет, ты не должен…

– Лиза, по-другому быть не может. Вместе с тобой закончится и моя жизнь. Секира –оружие неудобное, но у меня есть кортик и отличное знание того, куда и с какой силой его нужно направить, чтобы умереть. Может быть, умерев вместе с тобой, я смогу взять тебя за руку там, в другом мире.

Говорить было больше не о чем. Лиза с трудом сдерживала слезы, а Рейнольд стоял с каменным лицом. Шатающейся походкой он еще раз сходил к плахе и, совершенно не раздумывая, срубил еще одну голову. Осталось дождаться конца оглашения приговора Елизаветы. Время стучало в голове тяжелыми частыми ударами сердца. Министр по внутренним вопросам, гроза и враг всех противников режима, лично пришедший зачитать приговоры, перевернул последнюю страницу.

– Рон.

– Да.

– Если ты убьешь себя, мы не сможем быть вместе. Самоубийцы не находят путь на небо.

– Я рискну.

– Любимый, не надо рисковать. Я дождусь тебя, мы столько ждали…

–…приговорена к отрубанию головы. Приговор должен быть исполнен немедленно, – голос министра возвестил о начале казни.

Сомнения полностью оставили Рона. Все что произойдет в следующие несколько минут, он видел предельно четко. Пошатнувшись после долгой неподвижности, Лиза сделала шаг к плахе, но Рейнольд неожиданно для всех взял ее за руку.

«Никто не успеет понять, в чем дело. Все подумают, что я просто не дал ей упасть. Четыре шага я держу ее за руку. Я держу ее за руку. Я держу ее за руку».

Рон отпустил ладонь Лизы только после того, как она встала на колени. Любимая женщина палача опустила голову на плаху, нежно глядя ему в глаза.

«Три вздоха. Встаю на свое место. Вдох. Выдох. Поднимаю секиру. Боже мой, какие глаза. Лишь дважды я видел их так близко. Мы встретимся, Лиза, мы обязательно встретимся. Ты не успеешь далеко уйти. Выдох. Вдох». Секира дрогнула и медленно разгоняясь, пошла вниз. Рон не боялся того, что произойдет, впитывая в себя каждое мгновение рядом с еще живой Лизой.

Удар пришелся на выдох. Так, как и должно быть. «Лиза, я иду к тебе». Мышцы налились ликованием в ожидании следующего удара, и Рон начал поднимать секиру. Он знал, что его уже не остановить. Было ли это предрешено? Шел ли он всю жизнь  к этому удару, или просто был очень хорошо к нему готов, но Рон знал, что он не промахнется и его ничто не остановит. Рассчитав дугу, офицер Рейнольд развернул корпус и, разгоняя оружие в нужном направлении, сделал широкий шаг в сторону министра.

«Я буду тебя достоин».

Клинки личной охраны вошли в грудь Рон чуть ли не раньше, чем металл секиры начал врезаться в тело министра. Гвардия не зря ела свой хлеб, но тяжелую секиру им было не парировать, как и не стащить не успевшего ничего понять министра с кресла с высокими ручками. Не прикрыть. Не защитить. Направленная Рейнольдом секира наполовину вошла в тело, пробив не только человека, но спинку стула за ним.

«Я буду тебя достоин».

Меч, ударом сзади срезавший голову Рона, довершил дело четырех вошедших в его грудь сабель.

Рон и Лиза стояли на эшафоте, взявшись за руки и с любопытством наблюдая за происходящим. Гвардейцы уносили тело министра, прислуга освобождала эшафот от тел казненных.

– Пойдем?

– Куда?

– Наверное, наверх? Не думаю, что нам нужно оставаться здесь.

– А ты знаешь, куда нужно идти?

– Другие же находят дорогу. И мы найдем.

Рон крепко сжал руку Лизы и они, осторожно осваиваясь с невесомыми телами, начали подниматься вверх, небольшими шагами, как по невидимой лестнице.