Мы - из страны анекдотов, глава 2

Глава 2                "И С К У С С Т В О  И  Ж И З Н Ь"

О п р е д е л е н и е:
  Анекдот разоблачает красивую ложь о действительности

 А н е к д о т:
  Бывший артист рассказывает, за  что его выгнали из театра:
--Не понравилось, как  я  читал стихи Маяковского на праздничном концерте.
   Он  продекламировал, как  в тот раз: «Я знаю… –  город будет? Я знаю…  -  саду цвесть?  Когда  такие люди в стране советской есть».
         -- И я указал на сидящих в первых рядах.

 Э П И З О Д.
   На уроке литературы, помимо «программных» тем, нам предлагали написать сочинение на «свободную» тему. Любил я писать такие «опусы». Тем более, что оценивались они, как своеобразное произведение искусства, и на целый балл выше. Их зачитывали всему классу,  брали на конкурс. Это было лестным для автора. У меня сохранились сочинения на свободную тему – светлая память о творчестве юношеских лет. Вот выдержки из сочинения на тему «Нам песня строить и жить помогает».
       «Нам песня строить и жить помогает» -- пели на стройке «нового мира» наши деды и отцы. Каждая советская песня для нас и сегодня является гимном, маршем, ораторией, прославляющей подвиги  народа…». С ними, «борясь и побеждая», наш народ идет вперед, они укрепляют нашу уверенность в победе»…
       «На развалинах прошлого нами были воздвигнуты дворцы культуры, где свободные люди сочиняют и поют новые песни. Появилась целая плеяда поэтов и композиторов-песенников, ставших любимцами советского народа. Вместе с ними мы воспеваем судьбы героев гражданской войны, как «боец молодой вдруг поник головой» и как разбито сердце комсомольца, который «честно погиб за рабочих»…
      «Мы поем песню о том, как «уходили комсомольцы…»  и мысленно с ними «на Тихом океане свой …» заканчиваем поход»...».
       «На смену песням о гражданской войне пришли песни о Победе в Отечественной, о нашей цветущей Родине, «где так вольно дышит человек», где звучат голоса энтузиастов о «буднях великих строек»...».
       «Мы идем в кино не только смотреть, но и слушать новые песни. Выходя из кинотеатра, мы распеваем их. Они нас вдохновляют на то, чтоб «сказку сделать былью»…».
       С таким восторгом я относился к произведениям песенного искусства. Только вот быль никак не становилась подобной сказке, и мы с детства поняли: «сказка – ложь…». А ложь рождает анекдоты.

Э П И З О Д.
В школе мы должны были заучивать стихотворения не доступного нашему сознанию содержания. Мы смотрели фильм о Сибири – «Сказание о земле сибирской», пели песни о трудовых подвигах сибиряков на строительстве гидростанций, читали в газетах о развитии сибирской науки. А тут – стихотворение А.Пушкина о наказании людей ссылкой в сибирские края. И появилась антипафосная пародия:

                Во глубине сибирских руд
                Сидят два мужика и…
                Не пропадет их скорбный труд
                И  дум высокое стремленье,
                А все пойдет на удобренье.

Сочиняли мы в детские годы веселые рифмы, не подозревая о том, что за ширмой «сказаний» живут в лагерях узники режима, «храня гордое терпенье» за «дум высокое стремленье».

На чем строились шутки в наши школьные годы?  «А и Б сидели на трубе», «Каждый охотник желает знать – где сидит фазан», «Я иду по ковру, ты идешь пока врешь, он идет пока врет, мы идем…» – такие прибаутки бытовали у нас при запоминании правил грамматики, физики. Но вот мы начинаем учить наизусть стихотворения. В речь нашу вплетаются цитаты-пародии. Школьный туалет находился во дворе. «Пойдем со мной туда, куда не зарастет народная тропа», – звал меня друг, имея в виду туалет.
   Свои строки великий поэт посвятил пути из туалета школу, а мы – в другом направлении.

Э П И З О Д .
В школе нас усиленно «шпиговали» стихами В.Маяковского. Это было время полуголодного бытия народа. Но о том, что у нас «и жизнь хороша, и жить хорошо», учителя требовали заучивать и декламировать на уроках и торжественных собраниях. А в промежутках и в неофициальной обстановке мы декламировали эти стихи по-своему. Жизнь свою мы называли «кучей, грязной и вонючей», пародируя поэму «Хорошо!». В противоположность восторгам поэта мы свидетельствовали:

                Рты поразинув,
                стоим у магазинов.
                Нет ни продуктов,
                ни вин и ни фруктов,
                Сыров незасиженных,
                хоть цены и снижены.

Мы совершенно по-другому смотрели на блюстителей нашего багополучия:

                Пыль взбили
                мордой губатой, --
                В своем автомобиле
                мои депутаты,
которых «моя милиция от меня бережет».

        И как бы мы не посмеивались над поэтическими заблуждениями поэта и потугами учителей, все же для нас была «жизнь прекрасна и удивительна». Славен будь, поэт, за эти слова!

  Ирония и насмешки всегда бытовали у нас по поводу любимых песен. Память сохранила такие насмешки и шутки прошлых лет. Вот они – эти воспоминания.

Э П И З О Д.
Музыкальный работник детского сада довоенного времени рассказала: было дано указание разучивать с детьми «Интернационал». Дети исправно пели эту песенку, но в конце припева было трудно разобрать произносимый детками текст. Руководительница попросила отдельно спеть Вовочку. Вот слова, которые он спел: «И с Интернационалом воз пряников в рот людской». Детская логика победила «великую» идею.

Отец моего школьного друга отсидел за пение той же песни с такими словами:
                «Вставай, поедем за соломой,
                Быки голодные стоят».
               
                «Трудовые будни – праздники у нас»
                (Пели прогульщики-алкоголики).
 
                «С песнями, борясь и побеждая,
                Наш народ на кладбище идет»
                (Пели репрессированные).

Пели в школьном хоре:     «Комсомольцы беспокойные сердца,
                Комсомольцы – хопца-дрица хоп-цаца».
               
                "Коммунизм построит наш народ,    
                Сталин нас в могилу заведет».

                «Эх, хорошо в стране советской жить!
                Эх, хорошо в ней неубитым быть!».

                «Край родной, навек любимый!
                Где найдешь еще такой –
                Все поют за упокой».

                «Горит в сердцах у нас бутылка с керосином.
                Идем мы в школу, чтобы двойки получать.
                Пылает вся тетрадь, залитая чернилом…»
                (На музыку «Марша артиллеристов»).
 
                «Мы жрать хотим! -- громко кричат народы»
                («Мы все за мир! --  клятву дают народы»).

                «Москва – Пекин! Мы жрать хотим!...»,
                «Сталин и Мао скушают нас»
                («…слушают нас» -- из песни «Москва-Пекин»).

                «Будет людям счастье, счастье на века:
                У Н.С. Хрущева много молока»
                («У Советской власти сила велика»),
               
                «Сегодня мы не на параде,
                А за продуктами в пути. 
                и мы колбаски этой ради
                Можем долго так пройти»
                («Марш коммунистических бригад»).

                «Широка страна моя родная,
                Много в ней лесов, полей, морей.
                Я другой такой страны не знаю,
                Где так много тюрем, лагерей».

Э П И З О Д.
   Мой товарищ по хоровому коллективу вдруг вообразил во всеуслышание: что если бы у Ульянова был псевдоним «Табуреткин» --  как трудно пришлось бы поэтам при сочинении песен о нем. И он пропел: «Табуреткин всегда живой, Табуреткин всегда со мной…». Хохот стоял оглушительный, в хоре ведь голоса сильные. Долго после его шутки мы не могли спокойно репетировать эту песню.
Насмешек было много над текстом песен, но прекрасные мелодии мы пели вдохновенно – спасибо Дунаевскому, Кабалевскому, Соловьеву-Седому, Хренникову. А вот поэтам мы сочувствовали.
            Известный поэт-песенник как-то сказал: «Нам песня выжить и жить помогала». И не только поэтам: певцам, пропагандистам, подпевалам и режиму в целом – тоже.

Э П И З О Д.
Очередной юбилейный день рождения Вождя пролетариата наш народ праздновал пышно, с фантазией. Замысел работников культуры нашего города дошел поистине до фантастического решения: на торжественном собрании в театре оперы и балета поставить сцену пришествия «Вечно живого».  Для постановки был разработан сценарий действия, сопровождаемого песнопением хора и  солистов  под аккомпанемент симфонического оркестра.  Изображать главное действующее лицо пригласили актера драматического театра, привыкшего к этой роли. Для увеличения «революционной массы» были мобилизованы самодеятельные хоровые коллективы. В числе хористов я попал на оперную сцену. Здесь я встретился с закулисной жизнью артистов, способных создать образ любого мифического героя  в любом спектакле, и на высоком профессиональном уровне изобразить чувства восхищения, восторга, ликования. Все они оказались веселыми,  раскрепощенными людьми. Вот и сейчас, пока не началась генеральная репетиция, еще не перевоплотившиеся в предназначенные для них образы, облаченные в революционную одежду актеры,  подшучивают друг над другом. Больше всех достается «Ленину»: то   толкнут его, то по лысине шлепнут, то еще – не прилично сказать – что. Режиссер нервничает, успокаивает шалунов: «Отстаньте от Ленина! А ты, Ленин, сам хорош,  замолчи и встань в сторонку!». Но вот репетиции позади, начинается спектакль.  Каждое действующее на сцене лицо играет свою роль, поет свою песню, «Ленин» произносит всем известную фразу – «Товарищи! Революция, о которой так долго говорили большевики,…».  Ликуют на сцене, ликуют в зале – вся страна ликует.
        Спектакль, задуманный главным постановщиком и режиссером, удался на славу.
 
А н е к д о т .
После осуждения культа Сталина  --  разговор двух кинорежиссеров: «Вы знаете, актер Геловани всю жизнь в кино исполнял роль Сталина, теперь он волосы на голове рвет», - говорит первый. Второй сочувственно кивает. «Нет, вы меня не так поняли: он готовится играть роль Хрущева».

Э П И З О Д .
В санатории был жесткий режим, как на корабле, -- сравнивал моряк, получающий лечение после загранплавания. В назначенное время, после отбоя, все мы должны были находиться в своих «кубриках». Свет гасили, но жизнь продолжалась: мореплаватель открывал заседание «литературного кружка». Он читал нам наизусть, причем, как я впоследствии убедился, не  допуская малейшей неточности в тексте, рассказы Михаила Зощенко. Мы испытывали невыразимое удовольствие и удивлялись таланту исполнителя. Моряк же объяснил, что обстоятельства жизни в дальнем и многодневном плавании привели его к вынужденной начитанности. Дело в том, что старпом корабля назначил его судовым библиотекарем. В книжном фонде библиотеки была и «запрещенная» литература, которую личному составу выдавать на руки не разрешалось. Такие книги хранились отдельно до того момента, когда корабль заходил в иностранный порт, где, по установившейся традиции, его посещали гости. И всегда среди них находились любознательные персоны, которые интересовались не только флотским борщом, черным хлебом и компотом из сухофруктов. Они входили в библиотеку и искали там книги М.Зощенко и других ему подобных авторов. И находили: хранитель их творческого наследия перед визитом гостей, по указанию замполита, доставал из спецхрана и выставлял на видном месте запретные экземпляры. Но не только политрук давал указания хранителю нецензурной печати. Личный состав младшего ранга поручил своему товарищу заучивать тексты вредоносной литературы и регулярно их декламировать в ночное время, когда недремлющие око и ухо замполита приостанавливали свою функцию. Так простой моряк нес в народ «разумное, доброе, вечное».

          Так я впервые познакомился с творчеством Михаила Зощенко, который писал правду о народе, и неправду о котором писала в своем «историческом» Постановлении 1946 года партия.

Р Е З Ю М Е :
  Не удалось вождям утаить анекдотов о себе самих и о нашей жизни.   Это искусство принадлежит народу.