главы 2 - 3

Г л а в а  2




Светило Дающее Жизнь нежно прикасалось своими лучами ко всему живущему на планете. Оно расправляло каждый лепесток и насыщало собой листву и хвою деревьев. Стрэг любил наблюдать за восходом Светила. Темный обруч позволял ему вглядываться в звезду, когда она, еще не получив полной власти над всем сущим, медленно поднималась над горами, отгоняя сумрачные тени. Скалы убаюкивали на своих вершинах задумчивые облака. А из нор, пещер, гнезд и с ветвей взлетала, выползала, выходила во всем разнообразии пробудившаяся жизнь. Иногда Стрэг чувствовал свое единство с тем, что его окружало: с цветком, пьющим кристальную росу, с застывшим ветром, с небом, опускающимся до основания гор. Это были волшебные мгновения, и тем страшнее становилась реальность, когда они проходили.
Семьдесят три раза он перечеркивал дату своего рождения на листе Жизни. Пора юности уже миновала, и несколько циклов назад Стрэг вступил в срединный путь, когда мужчина обязан доказать, что он приносит своему племени пользу. Если же этого не происходило, то племя отказывалось от него, и мужчина становился Отверженным — тем, кто никому не нужен. Он терял право голоса, право жить со всеми, право выбирать жену и даже право быть выбранным женой.
Стрэг был Отверженным.
Как это произошло — Стрэг, и сам не смог бы ответить. Он рос сильным, смелым юношей. В шутливой борьбе побеждал соперников, но не мог заставить себя причинить боль другому... А если  такое случалось, очень мучился и страдал. Стрэг не мог добить раненого зверя ударом дубины, пронзить стрелой с ядовитым наконечником, трехметрового летающего ящера, перерубить огненным мечом жирного питона. Понять этого племя не сумело и, решив, что Стрэг слабоумен и труслив, его отправили в зону Отверженных, за Бродячими Камнями. И, как остальных изгоев, за работу, которую он делал, в меру кормили и поили.
Но природа, обделив Стрэга злобой и ненавистью, наградила иным качеством: способностью изобретать. Это давно не ценилось в племени свободных Йоки, но давало некоторые преимущества здесь, в распадке Большой Скалы. Стрэг трудился в пещере, где создавали (или пытались создать) новое оружие, помогавшее Охотникам — самой почитаемой среди Йоки касте. Именно он, будучи совсем юным, (тогда Стрэгу только-только исполнилось пятьдесят циклов), создал оружие, которое, воздействуя на дюймовый цилиндр сжатым в трубке воздухом посылало его на расстояние в сто шагов. Отец, еще живой, но не ходивший на охоту (одно из последних древних животных  в предсмертных судорогах зацепил своим хвостом позвоночник Охотника), не очень-то обрадовался изобретению сына.
— Запомни, Стрэг, — сказал он, — нашему племени необходимо новое оружие — старые запасы истощаются. Но нам не нужны новые а-Джи. Как следует, запомни это, сын.
Стрэг запомнил. Но еще сильнее запали в память страшные слова об исчезновении Йоки, как разумной расы, которые произнес старый ученый, перед тем как исчезнуть. И как он, сопливый мальчишка, кричал вместе со всеми, радуясь единению Йоки. Где сейчас это единение? Немного прошло времени с тех пор, но все изменилось. Охотники управляют всем, и больше смотрят, чтобы кто-нибудь не выделился из однородной массы послушных Йоки. Зона Отверженных с каждым циклом расширяется все больше и больше. Йоки боятся говорить о недозволенном.
Стрэг поднялся, снял обруч, поклонился Светилу, как делал это ежедневно, и сказал:
— Дай мне твоего спокойствия, твоей силы, о Великая Звезда. Научи меня терпению. Я рад, что снова могу напиться живительной влаги твоих лучей. Царствуй над миром до конца своего пути. И да сбудется все, что должно сбыться в твоих владениях...

В лаборатории Черного Озена царили тишина и покой. Не считая Стрэга, здесь работали еще два помощника, ушедшие собирать руду на скалу Печали. Когда Стрэг вошел, Озен просматривал свои записи.
— Ну, как, Светило взошло над горами? — спросил он, подняв голову и напуская на себя важный вид.
— Да... мастер — не обращая внимания на иронию, рассеянно ответил Стрег,
— Ну и хорошо! А что у тебя с лицом-то?
Стрэг пропустил насмешку мимо ушей.
— Я хочу достать из пещеры Знания а-Джи.
— Что??! — удивление, испуг, и непонимание смешались в вопросе. — Повтори, что ты сказал?!
— Я хочу достать Знания а-Джи, — невозмутимо повторил Стрэг.
— А жить ты хочешь? — шепотом произнес Озен.
— Да.
— Так вот чтобы я больше не слышал от тебя подобных глупостей. Сам знаешь, что даже упоминание о них приводит к нам, в зону! Их пещера давно завалена камнями и охраняется стражей. Йоки забыли о существовании а-Джи. Понимаешь? Их не было, и все! — крикнул Озен, что случалось крайне редко.
Его губы сжались, а глаза не мигая, смотрели на Стрэга.
— Мастер, — Стрэг приблизился вплотную к собеседнику и тихо заговорил, — ты уже давно меня знаешь. А я тебя. Скажи честно, —  разве сам не хочешь... того же?..
— Я... — мастер запнулся и опустил глаза. — Я... Если нас кто-нибудь услышит...
— Мастер, мы одни. Ты можешь хотя бы самому себе признаться, что все наши изобретения, не более чем жалкие пародии на то, что может быть, скрыто там, у них. Что единственная наша возможность не раствориться в безумии — это снова обрести утраченные знания... Мастер, мы должны спасти свой народ.
С минуту они смотрели друг на друга, и первым нарушил молчание Озен:
— Ты помнишь, что случилось с Йоки из Северного Гор-Города, когда он попытался проникнуть в пещеру Верховных а-Джи?
— Я видел, как ихтиозавр перекусил его пополам, — отозвался Стрэг. — Это была страшная казнь...
— И ты не боишься умереть такой же смертью?
— Я боюсь умереть умалишенным, мастер. Я боюсь, что сам скоро начну перегрызать позвоночники.
— Нам будут нужны помощники.
Озен спокойно, как, само собой, разумеется, произнес "нам", и Стрэг с благодарностью отметил это.
— Я доверяю нашим ребятам, мастер.
— Я, наверное, тоже... Можно попробовать, но если не получится...
— Должно получиться, мастер.
— Тем более что древних животных почти не осталось. Так, мелочь пузатая, — попытался пошутить Озэн.
Они помолчали, думая над тем, как переменится их судьба, если удача им улыбнется.
— Ладно, иди, Стрэг, — сказал мастер, — мне необходимо поразмыслить над этим.
Стрэг повернулся к выходу, но Озен окликнул его:
— А как ты узнал, что я тоже... ну... думал...
— Иногда я могу читать чужие мысли, — ответил Стрэг и быстро вышел из лаборатории...

Петр открыл глаза и страдальчески  посмотрел на врача.
— Пить... — простонал Петр.
Тридцатилетний терапевт районной поликлиники, встрепенулся, взглянул на Петра поверх очков.
— Надежда, принеси воды больному, — доктор подошел к кушетке, взял Петра за запястье и смерил пульс. — Как самочувствие?
Чувствовал себя Петр отвратительно. Тело сделалось рыхлым и непослушным, голова гудела, ей не хотелось ни шевелить, ни тем более приподнимать. Об этом он и хотел сказать, но сил не было, и Петр расслабленно махнул рукой.
Потом его напоили, сделали укол и ненадолго оставили одного. Обрывки сна, не вызывая особого беспокойства, теснились в голове. Ему почему-то казалось, что сейчас в проходе между кроватями возникнет Алексей Иванович со своей знаменитой беззубой улыбкой, а Яков Акакиевич из-за плеча фельдшера подмигнет и скажет: все, мол, хватит, поехали домой. Однако вместо него появилась высокая статная дама в строгом зеленом пальто, небрежно наброшенном на шелковый белый халат. Ее сопровождал очкарик, и что-то быстро говорил, пересыпая речь латинскими названиями.
— Сколько говорите? — дама бросила на него властный взгляд.
— Почти сутки, — снизил голос терапевт, — я только заступил, как его привезли, а проснулся пациент, когда я договаривался с вами...
Женщина резко кивнула головой и присела к Петру, сбросив на кушетку пальто. Взгляд ее холодных глаз вонзился в пациента.
— Суицидных попыток не было?
— Пограничное расстройство, Эльза Владимировна, бред преследования... — тихо вставил терапевт.
Дама перевела на него взгляд. Врач осекся и отступил. Она внимательно осмотрела руки Петра.
— Что делали?
— Фельдшер — вчера два димедрола и сегодня пять глюкозы, — отчеканил очкарик.
Эльза неодобрительно хмыкнула, приподняла веки Петра.
— Ну, как, лечиться будем? — весело спросила она.
Петр, ничего не понимая, хлопал глазами. "При чем здесь болезнь? Лукавый одолевает его душу, а они что-то придумывают!"
— Да мне, вообще-то, на работу надо... — просипел он, приподнимаясь на локтях, — здоров я, как бык, а если и занемог, то Настя травами отпоит...
Тело повиновалось с трудом, хотя Петру удалось присесть. Приемная закружилась и стала приплясывать. Петр снова лег.
— А говоришь "здоров". Какой же ты здоровый, если встать не можешь... Ребята! — Эльза махнула рукой.
Вошли два человека под потолок ростом в светло-лимонных халатах.
— Помогите подняться больному и пройти в машину, — приказала Эльза Владимировна и удалилась с очкариком.
А Петр тем временем начал догадываться,  какого рода больным его зачислили и, слабо воспротивился.
— Мужики, да я же ничего... нормальный.
"Мужики" взяли Петра под руки и легко, как пушинку, подняли, повели к выходу. Он попытался сопротивляться, но тут же понял, что бесполезно. Тогда стал увещевать санитаров:
— Да я же с Сатаной борюсь. Почти одолел проклятого! Ну, как же я теперь буду!? Настя как же... она ждать будет!
Петр почему-то думал, что это прозвучало убедительно, и, воодушевившись, продолжил:
— Мужики, поймите меня правильно. Какой вам резон возиться, лекарства переводить, деньги на меня тратить, отпустили бы...
— Вот мы и поможем тебе. — Пробасил шедший справа.
В машине Петр тихо спросил:
— А куда везете-то хоть?
Сидевший рядом с ним санитар, многозначительно переглянулся с водителем:
— В санаторий Беловежский, знаешь такой?
Петр отрицательно покачал головой.
— А Библия у вас там есть?
— Есть, конечно.
А человек за рулем добавил:
— У нас там даже бог есть.
Но Петр уже не слышал его слов. Он растянулся на брезентовых носилках, зевнул, чувствуя наступающую слабость, и задремал. Его мысль спокойно текла, изредка вздрагивая на дорожных ухабах, и приостанавливалась, когда машина притормаживала. Петр очнулся, когда они въехали за высокие раздвигающиеся ворота и оказались у белого кирпичного домика в два этажа, с высокой крышей и резными наличниками.
Новоиспеченному больному помогли пройти в просторный кабинет, где, раздев догола, осмотрели, ощупали, показали книжку с мозаичными рисунками и, вконец запутав вопросами, отвели в душевую.
Потом Петру выдали коричневые байковые штаны, длинную куртку с мягкой подкладкой и проводили в палату. Двое обитателей, прервали разговор, и вышли — подходило время предобеденной прогулки.
Санитар Василий,  показал ему койку, и несколько мгновений размышлял: стоит ли привязывать пациента? Но Петр повернулся лицом к стене и, поджав ноги, сразу же заснул. Санитары махнули рукой и вышли.

Никто из работавших здесь не называл псих лечебницу иначе, как санаторий. И не зря. Находилась она в центре заказника, далеко от шумных и грязных городов. Больные поступали крайне редко, — Петр за последний год был единственным.
Чистый воздух, хорошее питание и внимательный уход делали пребывание здесь почти отдыхом.
Три человека в больнице были буйными и их содержали в отдельной палате, в пристройке.
Никто не знал, на  чьи деньги существует это таинственное заведение, из каких фондов выдается зарплата, кто оплачивает питание и лекарства.
Эльза Владимировна и еще шесть человек обслуживающего персонала жили поблизости и на работу ходили пешком. А остальные, включая дворника, в соседнем корпусе, который со временем превратился в жилой дом. Среди больных ходили шутки, что, мол, к нам, в первом, примыкают и те, что во втором.
Всего этого Петр не пока не знал. Он вообще находился слишком далеко не только от "санатория", но и от привычного для остальных мира.

Соседи Петра, давние жильцы "санатория", не спеша, вошли в палату. Первый посмотрел на спящего, накрыл ему ноги одеялом и уселся на свою кровать.
— Присаживайтесь коллега, после обеда отдых необходим.
Другой вошедший, кивнул и опустился в мягкое кресло.
— Продолжим? — спросил он.
Первый, располагающим жестом развел  руки.
— Обычно, под перемещением подразумевают изменение положения объекта в Пространстве и во Времени. Я долго думал над этим, и однажды,  совершенно ясно осознал, что не может это происходить и во Времени и в Пространстве одновременно... Это не логично уже потому, что пространство само по себе является накопителем Времени. Оно — макет, заготовка. Оно — такая же энергия, как и все остальное, — и заполнено такими же волнами. Соответственно: если мы научимся пронзать Время, сливаясь с его энергией, то перемещения в пространстве не будут иметь никакого значения. Все сейчас помешались, — он покрутил указательным пальцем у виска и присвистнул, — на том, как обогнать солнечный луч. Но что такое триста тысяч километров в секунду, когда можно за мгновение переместиться в любой закоулок Вселенной, зная, какая там энергетическая плотность Времени и формулу соединения психической субстанции с ним?.. На разработку этой теории у меня ушло несколько лет, и без ложной гордости могу сообщить, что самое величайшее открытие, когда-либо сделанное человечеством, уже свершившийся факт.
"Астроном" скрестил руки на груди и задрал подбородок, отчего стал похож на маленького взлохмаченного цыпленка, рассматривающего жирного червяка.
— Да, да! — встрепенулся толстяк. — Вы, конечно, правы, это открытие имеет некоторое значение для человечества, но позвольте мне спросить, как вы собираетесь отделить психическую субстанцию от телесной материи?
Астроном несколько раз качнул головой из стороны в сторону.
— А вот это уже ваше дело, коллега. Вы занимаетесь биологией, и, насколько я понял, у вас есть кое-какие гипотезы.
— Гипотезы?! Да это ваше, так называемое открытие — гипотеза! Фантазия больного воображения! — толстый биолог заколыхался, всеми складками тела, словно пудинг. — А то, что я мог бы дать миру — строго проверенный и научно установленный факт...
— Кто ж это его научно установил и строго проверил? Ваши открытия разбирала какая-нибудь высокая комиссия?
— Конечно, иначе, почему же я здесь, — биолог распахнул объятья, как бы прижимая к своему любящему сердцу палату.
— Я догадываюсь, к какому заключению пришла комиссия.
— К тому же, что и ваша, уважаемый звездочет.
— Вы знаете, меня трудно обидеть, так что можете не стараться... Но мы несколько отвлеклись от темы нашего диспута. С вашего позволения, продолжим. Итак, в чем же ваше открытие, и каким образом вы его проверили, но, ради Бога, не проглатывайте слова и не слишком торопитесь — вас и так трудно понять...
— Что ж, охотно повторю. Вы очень к месту употребили выражение "ради Бога", поэтому начнем именно с этого...
— Ну, зачем? — астроном поджал губы. — У нас нормальный научный разговор, а вы опять про раздвоение сознания с параноидальным синдромом в ярко выраженной форме.
— А вот здесь вы, как всегда, глубоко заблуждаетесь. Я понимаю, что вы воспитывались в атеистической среде, как, впрочем, и я. Но, в конце концов, вы установили, что психическая субстанция может соединяться со Временем, а отрицаете, что существуют некие Высшие силы, способные создавать биологических существ. Забудьте, дорогой, все то, что говорилось и до сих пор говорится о Боге, и помните только одно: есть Нечто, что распоряжается психической субстанцией, которая, отделяясь от тела, должна с чем-то слиться. Христианское ли понятие рая и ада, буддистская пирамида Высших и Низших миров, индуистское понятие астрала — все это вполне завершенные структуры, дающие представление о мире, где материи, как таковой, не существует. Это нормальный энергетический мир. Мы все привыкли О-щупывать, О-бнюхивать, О-сматривать. Эти три "О" формируют наше представление о мире. Но откиньте их, и с чем вы останетесь? Учтите, что органы слуха в моей теории относятся к первому "О".
— Хм... Скорее всего, ни с чем.
— И здесь вы опять ошибаетесь. Можно ли "ощупать" ваше Время?
— Нельзя.
— Но оно существует?
— Конечно же. Разве это может кто-либо оспорить?
— Вот видите. Оно не вписывается в злополучные "О". Но, тем не менее, было, есть и будет. Теперь, давайте рассмотрим вопрос о Боге. У всех людей существует упомянутая психическая субстанция. У всех, осмелюсь повторить еще раз, — толстяк поднял вверх указательный палец. — Если материя, из которой состоит наше тело, не исчезает, а просто видоизменяется, превращаясь после разложения в жизнедающую энергию для червячков, в газ и саму землю, ну, перегной и прочее, которая опять-таки переходит в растения, травы, или иные формы жизни, то, что же происходит с психической субстанций?! Попробуйте ответить на мой вопрос, уважаемый коллега.
— После кончины каждого индивидуума она... просто самоуничтожается.
— Коллега! Энергия "уничтожается"?!
— Да, черт возьми, вы правы. Но куда же она девается? — астроном поправил очки.
— Сейчас я вам скажу нечто... Не торопитесь с выводом, сначала подумайте... Психическая энергия или, как я ее называю, Разумная, уходит именно туда, откуда пришла. — Он выдержал паузу, ожидая реакции, но астроном молчал. — Она в небольшом количестве была "вколочена" в наш мозг. Совершенствуясь и размножаясь, мы увеличиваем ее массу и качество. Это основная задача человечества.
— Хорошо, но причем здесь Бог? То, что вы сказали, вполне возможно, но я не вижу связи.
— Как?! — биолог аж подпрыгнул. — Но ведь я вам и говорю именно о Боге! Бог "засеял" нас разумом, и к Богу он же вернется.
— Чушь! — астроном хихикнул. — Бог создал звезды, небо, Вселенную и человека, готового человека, уже разумного. А вы говорите, что он только "засеял". Вы, оказывается, плохо читали Библию, уважаемый религовед.
— Это вы плохо читали, уважаемый атеист-любитель. Бог создал из не-человека Человека, понимаете ли вы это! А, дав разум, он дал слова: Вселенная, Звезды, Небо. То есть это не процесс творения, это процесс обучения не-человека. Когда первый гуманоид наконец-то понял, где он находится, то Бог назвал его Человеком, и сказал: "плодитесь и размножайтесь", мол, теперь вы уже можете пополнять Меня. И потрудитесь над собой во славу Мою. Надо понимать значение того, что вы читаете, а не зазубривать, как семинарист.
— Постойте, постойте, вы хотите сказать... — астроном сжал рукой подбородок. — Знаете, это интересная трактовка, очень интересная. То есть, сначала обучение, введение подопытного в мир уже давно готовый и построенный, а потом — давай, Вася, я все это сделал для тебя. Благодаря мне, ты все можешь познать и почувствовать. Действуй, мужик, а я подожду. Я терпеливый. Хорошо, но где связь между вашим "научно установленным фактом" и так называемым Творцом?
— В том, что мы можем свободно покидать бренное тело и передвигаться на любые расстояния, после чего —возвращаться назад,  или переселяться в незанятое тело. И я это свободно делаю.
— Как? — астроном заерзал. — Погодите, коллега, вы все-таки не сумасшедший?
Биолог долго и внимательно смотрел на собеседника.
— Вы знаете, у меня есть некоторые опасения за вашу психику, но моя, смею вас заверить, в абсолютном порядке.
— Да, да, конечно, — астроном засуетился, — согласен. Но вы то понимаете, что если это действительно не плод больного воображения, то мы сможем испытать на себе мое открытие.
— Я — да, вы скорее, нет.
— Но почему?!
— Потому что для высвобождения Разумной энергии из тела нужно, чтобы оба полушария вашего мозга работали без господства одного над другим. Необходимо раскрытие "третьего глаза", и выйти на Разумную энергию, или как ее назвал великий Вернадский — ноосферу, но избежать слияния с ней...
— Я согласен, упорно заниматься, — вскричал астроном. — Буду самым послушным и исполнительным учеником! Лишь бы это привело к возможности проверить мои расчеты.
— Пожалуй, можно попробовать, благо во времени мы не ограничены... Сколько там? — биолог взглянул на часы. — До полдника успеем. Начнем с самой простой медитации.
— А что это такое?
— Это то, чем занимается наш новый, но кажется очень больной сосед.
— Да он же спит!
— Ошибаетесь, коллега, любой сон — подсознательная медитация, а вам нужно сознательно уйти из тела, но не в чужое, а, скажем, подняться в занебесную высь. Но для начала — основы правильного дыхания и расслабления.
— Я готов, — астроном выпятил вперед грудь и положил ладони на колени.
— Нет, не так, — сгримасничал биолог, — это мне простительно такое положение. А вы садитесь на пол, скрестите ноги, да не жеманничайте и не кряхтите так усердно. Носом вдыхаем, а ртом выдыхаем... Нежнее, нежнее. Пропускайте потоки, пропускайте. Итак...


Глава 3

Начальник охраны, в сопровождении двух воинов, вооруженных парализующими трубками, как всегда без стука, вошел в лабораторию. Оглядев Отверженных, он подошел к столу, с чертежами и, смел все листы, на каменный пол.
— Где Озен? — пренебрежительно процедил он, обращаясь к щуплому, но необычайно высокому Кризу.
— Я сейчас позову, — Криз поклонился и вышел в соседнюю комнату.
— Эй, скажи, чтоб поторопился, я не намерен долго вдыхать смрад вашей норы! — Охранник сел на стол и, знаком разрешил расслабиться своим воинам.
Озэн появился через пару минут и, неодобрительно покосившись на начальника стражи, отрешенно принялся собирать чертежи, разлетевшиеся по углам.
— Ты когда научишься здороваться, вонючий ублюдок! — Охранник пнул ногой мастера.
Озэн медленно выпрямился, расправил плечи и, презрительно посмотрел на него сверху вниз.
— Когда ты был мальчишкой и при виде обыкновенного ракоскорпиона делал небольшое озеро себе под ноги, я часто драл тебя за загривок. Может быть, от этого он стал у тебя таким плешивым. Жаль, правда, что твои мозги уже тогда находились в том месте, которое расположилось на моем рабочем столе.
Воины вскочили и направили на мастера оружие. Они ждали команды, но начальник все еще хватал ртом воздух, не находя оскорблений или угроз, способных выразить его чувства.
— Ты сегодня сказал очень много, — наконец-то выдохнул он, встав перед мастером. — Даже слишком много для того, чтобы прожить еще несколько дней. Но я знаю, почему твоя неслыханная наглость так велика. Верховный вождь послал меня попросить вас, — с сарказмом произнес он, — ускорить работу над звуковым щитом. Ты думаешь, что Верховный заступится за тебя?! — Начальник охраны обошел Озэна. — Ты ошибаешься. Через неделю собирается совет, и там ты обязан представить свое изобретение. А если нет, — он поднял свою трубку и парализующий луч вонзился в правую ступню Озэна. — Это моя первая просьба, живой мертвец. Скоро ты услышишь вторую... и последнюю.
На прощание, окинув высокомерным взглядом всех Отверженных, начальник стражи вышел из пещеры.
Когда вход закрылся за последним охранником, помощники бросились к лежащему на полу мастеру.
— Зачем вы это сделали? — спросил Розг, самый младший из отверженных. — Вам больно?
— Больно? А почему мне должно быть больно? — улыбаясь одними глазами, произнес Озэн.
— Но... Но ведь он выстрелил. Этот луч разрушает материю и на большем расстоянии. Мастер... Вы можете стоять?
— Конечно, — Озэн уже был на ногах и чесал свою широкую грудь. — Думаешь, я совсем сошел с ума, чтоб просто так дать себя покалечить?
— Но... мастер...
— Успокойся мальчик. Мне необходимо было кое-что проверить. И я это сделал.
— Что "это"? — ученики обступили наставника.
— Я проверял экранирующую защиту. Вот, смотрите. — Йоки раздвинул шерсть на груди.
Там у самой кожи висело маленькое квадратное устройство, от которого по всему телу отходили тонкие провода.
— Этот прибор создает невидимое поле, благодаря чему я защищен барьером, не пропускающим энергетические лучи средней силы. У меня нет оружия, но, разозлив толстозадого, я проверил защиту... Какой же у него был самодовольный вид, когда он уходил! — Озэн прошелся, по-утиному переваливаясь с боку на бок и виляя задом, очень точно копируя походку начальника охраны.
Молодые Йоки облегченно рассмеялись, и только Стрэг внимательно и несколько напряженно посмотрел на мастера.
— А ты уверен, что те лучи... в пещере, средней силы? — тихо спросил он.
— Да. — Мастер стал серьезным. — Брат моего отца, ты знаешь, он был одним из младших а-Джи, говорил, что лучи никогда не выключались. Даже тогда, когда Крэл проходил сквозь них. Это означает, что они настроены на температуру и плотность тела. Лучи большей энергии невозможно настроить на Йоки. Они в любом случае разрушают материю. Я думаю, они средней или даже несколько меньшей силы.
— Но как мы пробьем стену в пещеру Крэла? Ведь твое устройство не может ничего разрушить!
— А мы не пойдем в эту пещеру. — Озэн, наклонив голову, внимательно рассматривал трещину на стене.
— Но тогда мы не попадем к Знаниям а-Джи. Если только другим способом... Ты знаешь?..
— Знаю, — перебил Озэн. — Ты, наверное, этого не помнишь... А вот мой дядя рассказывал, что Крэл был не главным а-Джи, а одним из шести. Остальные, задолго до твоего рождения, перестали выходить на свет из своих пещер. И еще он говорил, что пещера каждого Верховного а-Джи, соединялась с главной одинаковыми тоннелями. Охотники завалили камнями дом Крэла, а другие находятся намного выше — они, скорее всего, открыты. Об этом мало кто помнит, а если и помнит, то не придает значения. Да и кому нужны пещеры, покинутые сумасшедшими учеными... Я знаю, где одна из них.
— Когда пойдем, мастер? — глаза Розга загорелись.
— Ты же слышал, через неделю за нами придут. А через восемь дней я стану покойником. Значит, к этому времени нас уже здесь быть не должно.
— Когда? — шепнул Стрэг, пожирая наставника горящим взглядом.
— Ну... Надо кое-что доделать, кое-что продумать и, если мы постараемся, то...
— Когда???
— Через три дня...

Петр, на мгновение, вынырнув из сна, мутным взором обвел склонившихся над ним санитаров. Они спрашивали что-то, показывая, на поднос с едой и горячим чаем, но Петр промычал в ответ невразумительную фразу и, отключился снова, успев почувствовать легкий, безболезненный укол в руку.

Парализующие лучи окружали Долину Отверженных. Редко кто из зверей подходил к ним снаружи и никогда изнутри. Поэтому, охранник, заметив передвигающуюся тень, обрадовался возможности поразвлечься.
— Эй, Тон! — он толкнул напарника, — смотри, сюда кто-то ползет.
— Где?
— Вон, за большим камнем, видишь?
— Показалось со сна, — пробормотал Тон, вглядываясь в чернильную темноту. — В Долине никого из животных не осталось.
— Да ты что! — изумился охранник. — А Отверженные?
— Ха-ха-ха! — рассмеялся Тон, но вдруг напрягся, — Подожди, кажется, я тоже что-то видел.
— Точно, — охранник поднял трубку, — ползет!
— А вон еще что-то!
— Где? — Тон тоже поднял оружие. — Темно, ничего не разобрать.
— Еще один!
Луна, на секунду выглянула из-за рыхлой тучи, высветив четырех ящеров, медленно передвигавшихся на коротеньких лапках.
— Да это же ядовитый кривоног! — воскликнул охранник.
— Кем бы он ни был, это неплохая мишень. Кто уложит больше, тот спит до утра, идет?
— Принято! Мой — справа.
— Мой — дальний.
Семья кривоногов, изредка останавливаясь и шипя, упорно приближалась к своей смерти. Первый из них внезапно замер, лег на землю и, коротко свистнув, юркнул за камень.
В то же мгновение луч из трубки пронзил воздух и увяз в валуне.
— Тебе не придется сегодня спать. — Охранник прицелился, несколько секунд постоял, вглядываясь в темноту, и опять опустил трубку. — Паршивые твари! Все попрятались, ничего не видно.
— Смотри внимательно. — Тон выстрелил. — Неужели опять промазал?
— Ползет! Глупый ящер, — охранник выстрелил, но не причинил вреда гиганту. — Клянусь, я попал в него!
— Что-то не вижу, что бы он лег брюхом кверху. Ага, еще один...
Лучи вылетали друг за другом, но ящеры продолжали двигаться, выбирая защищенные от выстрелов места. Затем они спокойно перебежали сквозь лучевое заграждение Долины и скрылись во мраке.
Луна осветила зону Отверженных, ущелье, и опять спряталась за плотной занавесью облаков. А охранники стояли и молчали. Потом Тон повернулся к напарнику и пробормотал:
— Знаешь, по-моему, мы ничего не видели.
— Нам даже ничего не показалось, — согласился второй.
— Пойдем, подзарядим трубки.
— Пойдем.
И они ушли в сторону холмов. А кривоноги, волоча хвосты, отмеряли расстояние, изредка останавливаясь, чтобы после короткого отдыха снова продолжить путь. Они добрались до Гор-Города и скинули надоевшие шкуры.
— Нам лучше подождать до утра, мастер, — шепотом произнес Криз, потирая ссадины на лохматых коленях.
— Чтобы доставить удовольствие Охотникам поймать нас? Нет, до восхода Светила мы должны укрыться в пещере а-Джи.
— Ты говорил, что знаешь тропу, ведущую к вершине, но в такой темноте мы нарвемся на заставу или сломаем себе шею, падая вниз.
— Не скули! Стрэг, ты пойдешь сразу за мной, если почувствуешь опасность, прикоснись к моему плечу. Остальные за ним, — и Озэн, осторожно нащупывая ступней дорогу, двинулся вперед.
Дважды Стрэг ощущал присутствие чужой мысли, и отряд искал обходной путь. Им приходилось долго ждать на уступах хотя бы слабого проблеска Луны, чтобы мастер мог определить, куда идти дальше. Только к рассвету, когда Светило уже пронзало тучи своей животворящей энергией, Отверженные достигли одной из пещер.
— Стрэг, ты что-нибудь чувствуешь? — спросил Мастер.
— Подожди, дай сосредоточиться... — Стрэг отдышался и замер, выпрямив спину и подняв голову. — Нет. Пещера пуста.
— Тогда тихо и быстро за мной. — Озэн исчез в бывшем доме одного из а-Джи.
Здесь давно никто не жил. Ветер, единственный хозяин жилища, что-то неодобрительно просвистел, да несколько мелких тварей замерли, не зная, что ожидать от незнакомцев. Шкура тигра клочьями свисала в углу пещеры, почти не прикрывая наготу подземного хода.
— Может, немного отдохнем, мастер? — предложил Розг, вместе с Кризом, устало привалившись к холодной каменной стене.
— Здесь опасно, нас могут выследить. Давайте попробуем пройти, может, удастся попасть в центральную пещеру и узнать, не зря ли мы рисковали. Во всяком случае, умрем сами, без помощи Охотников... Не расслабляйтесь, юноши. — Мастер окунулся в темноту хода.
Шаг за шагом он продвигался вперед, пока не очутился под сводами широкого грота. — Все нормально, можете идти! — крикнул он помощникам. — Наша защита действует!
Когда Криз, замыкающий отряд, присоединился к ожидающим его Йоки, все, впервые за последние дни, облегченно вздохнули. Стрэг подошел к мастеру и, крепко обняв его, зашептал:
— А я ведь до конца так и не верил... Ведь получилось, мастер... Мы пришли сюда... Пришли...
— Успокойся, мальчик, успокойся. Конечно, мы пришли, как могло быть иначе. Мы потомки а-Джи. Я — почти кровный, ты — по духу, как и Криз, как и Розг. Мы обязаны были дойти. Как же иначе... — голос мастера дрожал. — Все хорошо, мальчик, нам осталось посмотреть, не зря ли мы проделали этот путь...
Своды пещеры фосфоресцировали синими отблесками, создавая приятный полумрак. Посредине ее угадывалось что-то овальное и массивное.
— Мастер, мы здесь не одни. — Стрэг напрягся.
— Ты что-нибудь чувствуешь?
— Да.
— Что?
— Не знаю. Но мы не одни.
Криз подошел к "предмету" и осмотрел его.
— Не бойтесь. Здесь мертвый птеродактиль.
— Не может быть! — в голосе Озэна чувствовалось неподдельное изумление. — Как он мог попасть сюда?
— Не знаю, но, похоже, он умер недавно. Наверное, от старости... О! Тварь лежит на каком-то камне, давайте-ка ее сбросим.
— Нет!!! — стены многократно усилили крик Стрэга.
— Что ты, мальчик, — Озэн смотрел на помощника, — что случилось?
— Его нельзя трогать, он живой!
— Но птеродактиль даже не дышит. Что с тобой? — Криз хотел пнуть ногой животное, но Стрэг встал между ними.
— Его нельзя трогать, — повторил он.
Йоки переглянулись, и Озэн осторожно обхватил Стрэга за плечи.
— Спокойно, спокойно, мальчик. Мы не будем никого трогать. Сначала отдохнем. Мы все устали, очень устали...
— Смотрите! — Розг показывал пальцем вверх.
С потолка пещеры, разбивая полусумрак, плавно скользя по воздуху, спускалась маленькая светящаяся точка. Она покружилась над головами Йоки и замерла около мертвого птеродактиля. Там она растаяла. Птеродактиль шевельнул крылом, клюв, наполненный острыми зубами, приоткрылся и, о Светило! раздался вкрадчивый тихий голос:
— Я рад, что все-таки дождался вас, потомки а-Джи.
— Что это?! Кто говорит?! — испугались Йоки.
— Это говорю я. — Птеродактиль поднял голову и неуверенно встал на лапы. — Я — последний из разумных птеродактилей. Я долго вас ждал. Об этом попросил меня Крэл, перед тем как уйти к Мыслящему Облаку... Подо мной хранятся истинные Знания вашей цивилизации. Они не должны бесследно исчезнуть. Возьмите их...
— Как? — в один голос воскликнули Озэн и Стрэг.
— Приложите ваши ладони сюда, — он скосил глазом на квадратный камень черного цвета. — Знания сами вольются в вас.
Йоки опустились на колени и, сдерживая биение сердец, вытянули руки перед собой...
НЕСУЩЕСТВУЮЩЕЕ ВРЕМЯ ОБВОЛАКИВАЛО ТЕЛО ФИОЛЕТОВОЙ ГЛУБИНОЙ ВСЕЛЕННОЙ. КАЖДАЯ КЛЕТОЧКА РАЗУМА ВПИТЫВАЛА МУДРОСТЬ И ЗНАНИЕ, И НИЧЕГО В МИРЕ НЕ БЫЛО РЕАЛЬНЕЕ ЭТОГО. ЕЩЕ НЕРОЖДЕННЫЕ ЗВЕЗДЫ УМИРАЛИ "ЧЕРНЫМИ ДЫРАМИ", ЗАХЛЕБНУВШИСЬ В ХАОСЕ БЕЗУМНЫХ ЭНЕРГИЙ, И СРАЗУ РАСПУСКАЛИСЬ БУТОНАМИ МИМОЛЕТНОЙ ЖИЗНИ, ЗАТЕРЯННОЙ СРЕДИ СУХОГО ХВОЩА И ИСПОЛИНСКИХ ДЕРЕВЬЕВ. ВСПЛЕСКИ ВЧЕРАШНЕГО ПРИБОЯ ОБРУШИВАЛИСЬ НА БЕРЕГ И БЕЛОЙ ПЕНОЙ ВПИТЫВАЛИСЬ В ПЕСОК. В КРУГОВОРОТЕ ПРИЧУДЛИВЫХ ВИДЕНИЙ СЛЫШАЛСЯ ГОЛОС, СПОКОЙНЫЙ И МЕЛОДИЧНЫЙ, НЕЖНЫЙ И ОШЕЛОМЛЯЮЩИЙ, ЛЕГКИЙ И РАЗЪЯСНЯЮЩИЙ, НЕ ОСУЖДАЮЩИЙ НИКОГО И НИЧЕГО. И ГОЛОС ЗАПОЛНЯЛ СОБОЙ БЕСКОНЕЧНОСТЬ, НО БЕСКОНЕЧНОСТЬ НЕ МОГЛА ВМЕСТИТЬ ЕГО. ВСЕ БЫЛО ВОЗМОЖНО И РЕАЛЬНО, И НИЧЕГО НЕ БЫЛО РЕАЛЬНО И ВОЗМОЖНО. ТОЛЬКО ГОЛОС... ОДИН ТОЛЬКО ГОЛОС...
Очнувшись, Стрэг увидел сидящего с закрытыми глазами Криза. Розг монотонно повторял какие-то слова. И только Озэн, как всегда, думающий о других, доставал из нагрудной сумки овощные лепешки. Птеродактиль, внимательно следивший за Стрэгом, вперевалку подошел к камню и положил на него лапу.
— Камень пустой, — через несколько мгновений сказал он. — Вы взяли из него все... Что теперь будете делать, носители Знания?
— Скорее всего, уйдем в болота, — сказал Озэн. — Я слышал, что там живут Йоки, не пускающие в свои владения Охотников... А что будешь делать ты, мудрый птеродактиль?
— Не знаю, — птеродактиль задумался. — Полечу с вами. Должен же кто-нибудь охранять вас, раз мы не нужны Мыслящему Облаку... — добавил печально крылатый ящер.
— И неужели ничего нельзя исправить? — спросил Криз.
— Нет.
— И наш народ скоро перестанет быть разумным?
— Да.
— А что будет с нами?
— Вы носители Знания, и сами можете выбирать свой путь. Как и я. И вы не исчезнете со своим народом, как я не исчез со своим. Правда, не знаю, к лучшему это или к худшему.
— К лучшему, к лучшему, — невозмутимо произнес Озэн. — Давайте-ка, подкрепимся, завтра ночью у нас опять долгая дорога.

Проснувшись, Петр долго лежал с закрытыми глазами. Как ни странно, не хотелось, есть, хотя в желудке была противная пустота. Он перебирал в памяти отрывки сна. Через какое-то время Петр стал вслушиваться в тихую беседу соседей. Получалось, что-то вроде игры: он пытался представить то один образ, то другой: переключаясь с говорившего на слушавшего. Продолжаться это могло до бесконечности, если бы не несколько фраз, заставивших Петра открыть глаза. Он пристально смотрел на соседей, и сравнивал с героями своих снов.
— Но вы понимаете, эти видения настолько реальны, что я не берусь описать их. Это очень напоминает именно "контакт", как его преподносят в газетах. Я надеюсь, что вы слышали о модных нынче "контактах с инопланетянами".
— Конечно. Но давайте не будем искать оправдания своему невежеству, как это делают многие. Это не контакт с кем-то вне вас. Это встреча представителя хомо сапиенс с будущим, заложенным, опять-таки, в вас. И не отвлекайтесь, Бога ради, на различные образы и видения. Опытные в этом вопросе монахи чань-буддизма, называют их "чертовым миром". Вы должны пройти сквозь эти видения и почувствовать свое полное слияние со всем, что вас окружает: Вселенной,  Солнцем,  Луной, лесом, цветком, горшком, наконец... Да, да! Поймите, что в сатори не существует грубого разделения на низшее и высшее. Все Едино и создано из Единого. До тех пор пока вы не научитесь беспристрастно относиться к мыслям, протекающим сквозь вас, к образам окружающим вас, к терминам, которыми вы наделили предметы. Пока вы не поймете, что не существует ни времени, ни пространства, ни энергии, ни материи, ни нашего соседа, ни меня, ни вас, в конце концов... Я не смогу сказать, что мы приблизились к нашей цели. И...
— Я существую. — Петр, не мигая, смотрел на говорившего.
— Что? — оратор все еще обращался к астроному. — Вы, кажется, перебили меня, когда я пытался...
— Это не я! — испугался астроном.
— Я существую, — повторил Петр.
Биолог, наконец, обратил внимание на Петра и удивленно поднял бровь.
— Мы очень рады, но, простите за бестактность, я говорю о существовании на несколько ином уровне, нежели наша бренная жизнь.
— Вы а-Джи?
— Простите, кто?
— Вы ученые?
— Да... в некотором роде, и не просто ученые, а можно сказать, первооткрыватели полета мысли без тела, — вступил в разговор астроном.
— Это вы о Мыслящем Облаке, что ли? — Петр посмотрел в окно. — Так это давно известно. Сеет мысль, выращивает мысль, пополняется мыслью... Вы точно а-Джи. Смотрите, голубь на подоконнике, в перышках! — радостно воскликнул он.
Биолог ошарашено смотрел на Петра, не замечая громкого мычания астронома, который пытался что-то произнести, но не мог.
— Простите, вы кто по профессии? — спросил биолог, первым пришедший в себя.
Петр оторвал взгляд от птицы и посмотрел на ученых:
— Я? Скотник. Ну, еще кочегар по совместительству. А вы?
— Я — биолог, мой уважаемый коллега — астроном. Но откуда...
— Вы биолог?! — Петр почему-то обрадовался. — А у вас есть карандаш и бумага?
— Да, конечно.
— Дайте, пожалуйста.
— Пожалуйста. — Биолог протянул ему тетрадь и химический карандаш. Через несколько минут Петр показал ему несколько рисунков.
— Скажите, такие твари когда-либо выползали из Ада на свет Божий?
— О, вы неплохо рисуете. — Биолог поцокал языком. — Посмотрите, коллега, — он обратился к астроному, — наш товарищ увлекается палеонтологией.
— Что такое пале... поле... логия? — спросил Петр.
— Ну, как же! Наука о вымерших животных. Вот это — бронтозавр, это — птеродактиль.
— Как вы сказали?! — вскрикнул Петр.
— Птеродактиль... — пожал плечами биолог.
— О Господи! — Петр опустился на колени и, зашептал молитву.
— Что с ним? — полюбопытствовал астроном.
Биолог повертел пальцем у виска и подмигнул. Но вдруг его рука опустилась, и он более внимательно посмотрел на рисунок.
— А вот этого я не знаю... Очень хорошо нарисовано, изумительно приспособлен для мезозоя, но это... — он заинтересовался волосатым двуногим существом. — Это не приматы. Осмысленный взгляд... Челюсть не очень выдвинута, высокий лоб... Я бы сказал... Прошу прощенья, — обратился он к Петру, когда тот перебрался на свою постель и лег, устремив взгляд в потолок. — Вы часто смотрите телевизор?
— Я? Некогда мне смотреть...
— Ну, а в кино ходите?
— И в кино не хожу.
— Чем же вы занимаетесь, в конце концов! — раздосадовался биолог. — Где вы могли увидеть такое точное изображение Йети.
— Кого? — Петр насторожился.
— Йети — снежного человека. Правда, на вашем рисунке нет характерной сутулости, и какое-то человеческое выражение лица. И почему у него в лапах какой-то предмет?
— В руках... — перебил Петр.
— Что, простите?
— В руках у него предмет. В руках... Я не знаю вашего снежного человека, а на рисунке — Йоки, представители третьей Разумной цивилизации... О, Господи, за что мне все это!
— Уважаемый, но откуда вы все это берете. Такие выводы, от скотника, извините меня, кочегара по совместительству, слышать более чем странно.
— Оттуда. — Петр кивнул на тетрадку.
— Откуда оттуда?
— Я сам только что оттуда. Полет мысли без тела, как вы говорите. Ну и глупые же вы, а-Джи. — Петр отвернулся к стене.
— Скоро ужин, уважаемый, не засыпайте, — теперь астроном подмигнул биологу и пожал плечами.
Но его собеседник не обратил никакого внимания на коллегу.