Если хочешь жить в уюте

  Если хочешь жить в уюте, водку пей в чужой каюте.

  Морская мудрость




  Моряк отрезан от мира. Все, что он видит с утра и до ночи, много месяцев подряд – это кусок железа, длиной от 25 до 300 метров, и на нем небольшую горстку людей – от пяти до двадцати пяти. Ты видишь этих людей утром, днем и вечером. Ты видишь их и ночью. Ты знаешь привычки каждого. Ты в курсе всех семейных проблем любого из них. Ты помнишь даты дней  рождения не только их, но и близких членов их семей.


  Он еще рот не открыл, а ты уже говоришь ему свой ответ. Правда, и твой ответ ни к чему – он ведь тоже знает его заранее.


  Как ни придешь на кофе или на просмотр фильма в кают-компанию, а там, глядь – все те же знакомые  лица. И моряку становится тесно, душно.

  Задыхается моряк. И это при всем том, что внешне будет все в порядке: еда и вода есть, запчасти присылают, поломки – ну, с этим, как обычно.


  Раз в полмесяца-месяц случается порт. Моряк сходит на берег на короткой веревочке, поскольку весь день он работал на судне, а выпускают только на три часа после ужина. А хрен ли там, в городе, после ужина делать? Да еще пока доберешься… Все магазины закрыты. Остаются всякие неприличные заведения, где моряку становится плохо от вида продажной любви.


  И хочется такому моряку выпить, ох, как хочется. Тяжело ему, маленькому. И затаривается он в порту разными свежими алкогольными напитками, чтобы их выпить – часть немедленно, а часть – в море.


  Балкер вышел из порта вчера ночью. Прошли все узкости, канал, вышли в открытое море-окиян. Вечер следующего дня после выхода – это самое время, чтобы, вспомнив отца русской поэзии,  откупорить шампанского бутылку иль перечесть «Женитьбу Фигаро».


  Моряки кучкуются по принципу «а где сегодня будем квасить?» или «кто уже раздобыл закусь?».


  В каюту набилось человек восемь. Люди пили, ели, кричали, смеялись, слушали музыку. Постепенно одни уходили на вахту, приходили другие. Потом и эти уходили, и возвращались те, что уходили на вахту четыре часа назад…  Жизнь кипела в каюте всю ночь. Пустые бутылки ставились в картонный ящик, чтобы те не катались между ног на качке. Полные – с радостью и уважением доставались из холодильника.


  Хозяин каюты второй помощник капитана Сергей Владимирович, отзывавшийся, впрочем,  и на Сережу, говорить уже давно не мог. Он заснул пару часов назад, прямо в кресле, не раздеваясь, в четыре утра – сразу, как пришел с вахты. Перед его приходом более сознательные (то есть, те, кто мог еще ходить) немного присобрали  мусор в ведро, осколки двух разбитых стаканов всосали пылесосом, смеясь и отталкивая друг друга. Сережа, придя, ничего не заметил. Да он, если честно, и на мостике, когда стоял ночную вахту с нуля до четырех, тоже ничего не заметил.


  Ничего. Ни мостика, ни вахтенного матроса, ни карты, ни радаров. 


  Он только хихикал. Я, будучи четвертым механиком, за него наносил на карту точки положения нашего судна каждый час, а также  отмечал на радаре все, что мог. Пришедший старпом слегка удивился, потому что на радаре в открытом океане я сумел найти не менее 50 судов, и радар честно отслеживал их вектора движения. Потом мы кубарем скатились вниз, в Сережину каюту.  Серж, как я уже сказал, упал в кресло и уснул, а мне надо было за него отдуваться – ведь праздник продолжался.


  В шесть часов утра произошли два события.


  Кок Миша сказал громким и обиженным голосом:


  – Пацаны, ну зачем вы так? – все заинтересовано зашевелились. – Ну, на хера меня так разводить? Ведь эта картина, – он показал пальцем на репродукцию, мертво прикрученную шурупами строителями судна в далеком Гданьске семнадцать лет назад к переборке напротив него, – эта же картина здесь не висела!!! – Все наши потуги в объяснении, что она здесь висела еще с момента спуска судна на воду, не помогали. Выключили музыку, чтобы Миша лучше слышал наши объяснения. Несмотря на все это, Миша обиделся не на шутку, и отталкивал локтем следующий налитый ему стакан. – Она же здесь не висела! Вы меня! Вы… меня… меня!!! А!  решили… эх, вы…  – тут Миша встал и с трудом пошел к себе, вместе с обидой. 


  Остальные переглянулись и заулыбались. Мишу все уважали, но это был перебор. Под следующий стакан и обсуждение происшедшего вдруг все услышали звук, который не должен был здесь звучать. Все оглянулись, осоловелыми глазами уставившись на моториста Петю. Петя стоял к сидевшим спиной, опершись на стену одной рукой, и слегка наклонив корпус. Взгляд сидевших опустился ниже.


  Петя удовлетворял малую физиологическую потребность. Но не это было главным. Если бы он просто сделал это, направив струю на пальму в кадке, стоявшую возле иллюминатора, это еще как-то можно было бы понять. Но пальма его не манила. Сегодня мочеприемником он избрал Сережин холодильник фирмы «Самсунг». Он выдавал туда нехилую струю, приоткрыв дверцу.  На все крики сзади Петя не отвлекался. Он закончил, застегнулся и упал тяжелым кулем рядом с холодильником. 


  Именно тогда оставшиеся в живых поняли, что настало время пойти, наконец, спать.