Унижение

Новелла

      О любви в основном все ж таки разговор состоится у нас, о интимной и тонкой, при том страстной любви… И для этого стоит прочесть, вспомнить мысли великих людей, что об этом писали они.
      Трудно дать определение любви; - размышлял небезызвестный Ларошфуко,* - о ней можно лишь сказать, что для души это жажда властвовать, для ума – внутреннее сродство, а для тела – скрытое и утонченное желание обладать, после многих околичностей, тем, что любишь.
      Обладать… если страсть воспылала уже…
      Вот еще, что французский писатель советует:
      Нет вернее средства разжечь в другом страсть, чем самому хранить холод.
      И в любви, значит, хитрость нужна!..
      Расчетливому и равнодушному хитрецу проще убедить женщину, что он ее любит, - Аддисоном замечено,** - и преуспеть, чем страстному влюбленному с его пылкими выражениями чувств.
      Для души… это в первую очередь, во-вторых, для ума… И не видя как будто того, что красавица-девушка, о которой мечтаете, например, чрезмерно глупа…
      Кто не обожает недостатки той, которую он любит, тот не может сказать, что он в самом деле влюблен, - утверждал Кальдерон.***
      Прав испанец, ой, прав!.. Недостатки объекта желания нам милы и отчасти смешны, пока мы влюблены!..
      Все на свете как будто бы сказано, все понятно давно, только в душах людей зарождается снова желание повторить сей познания процесс чуть иначе, с другой стороны, душа требует новых, мало-мальски отличных от известных ей прежних вибраций… И мы видим с другого все ракурса, полагая при том, что впервые пред нами появился непознанный, что пред нами лежит удивительный, свежий, воскрешающий плод!.. И едим, и едим, в энный раз убеждая себя, что мы сами достигли вершин, давно кем-то достигнутых…
      Мое имя Силантий, сказать можно Силан… Дети взрослые, взрослые, а с женой разведен; и давненько уже, десять лет как один… Сколько мне?.. Не пацан, разумеется… Не питаю иллюзии, что когда-то женюсь… Тружусь в банке одном, финансист я таки, где прелестниц полно, в том числе и молоденьких… Не обижен судьбой…
      И вот осень и пасмурно… и суббота… Ура!.. Жаль, с утра и не знал, куда бросить свой взгляд, чтобы ночью не спать одному, но к полудню додумался, позвонил одной юной красавице, лет которой лишь двадцать на вид и которая явно сексуально голодная, но, увы, чрезмерно застенчива.
- Хочу видеть сегодня тебя, - сказал ей через пару минут.
- С какой целью, Силан Валерьянович? – с любопытством спросила она. – Я до двух занята!..
- Ах, не надо по отчеству, считай другом меня!..
- Отвечай тогда честно, пожалуйста, - улыбалась Анджела, наверное, - хочешь чем-то меня угостить?..
- Предлагаю попить кофейку, с коньячком, разумеется!..
- Это где?!..
- У меня!.. Не волнуйся, не съем!..
- Ладно, верю, Силан…
      И в шестнадцать часов мы с ней встретились в городе. Тотчас понял, что цыпка очень-очень волнуется…
- В кафе, может, на часик зайдем?.. – и сам ей предложил.
- Я сегодня всецело твоя!.. – поразила Анджела меня.
      Раз она столь сговорчива и готова на все, то в кафе, может быть, и нет смысла идти…
- Ты есть хочешь?.. – решил все же спросить.
      Ответ был утвердительный. И поели и выпили, чтоб она опьянела слегка, несмотря на настрой стать всецело моей, поборола все страхи в себе…
      И такси; и квартира моя… Есть еще не хотелось, естественно, коньяка лишь по капле добавили… Вскоре начал подружку свою расцеловывать; никакого сомнения не было, что внизу живота у нее стало сыро уже… И я чувствовал запах ее, отчего у меня кое-что поднялось…
- Мне сходить бы под душ, - этак робко сказала красавица.
- Нет, не надо пока, - расстегнув, снял пред нею штаны и поднес свой мужской инструмент к женским пухлым губам. – Сделай мне удовольствие ласками, отсоси первым делом, пожалуйста!..
- Вижу, жаждешь унизить меня!.. – без укора Анджела ответила, скажу больше, с восторгом прикоснулась к нему…
      Не унизить, а дать ей все-все!.. Дать и взять одновременно, как бывает всегда меж мужчиной и женщиной!.. До чего же приятная эта роль господина и ее повелителя!.. И в восторге я был лишь от вида пикантного, что мужское орудие сжато губками сладкими, поршнем ходит во рту, а Анджеле рабыней явно нравилось быть…
      И экстаз, и потоки горячего семени… Цыпка также в восторге была и, вполне вероятно, сама испытала оргазм…
- Вот теперь мне действительно нужно срочно под душ!.. – уже смело сказала счастливая.
- Да, конечно, сходи!..
      Я влюблен, я влюблен, черт меня побери!.. Влюблен в шлюху, которая много больше годилась бы в дочери!.. А с другой стороны, ну и что, ну и что?.. И вдруг вспомнил Омара Хайяма стихи:

Нам говорят, что в кущах рая
Мы дивных гурий обоймем,
Себя блаженно услаждая,
Чистейшим медом и вином.
О, если то самим Предвечным
В святом раю разрешено,
То можно ль в мире скоротечном
Забыть красавиц и вино?
 
      Гедонистом он был, сей известный персидский и таджикский поэт… а еще математиком и великим философом...
      И из ванной вернулась моя, сами это успели понять, небезгрешная гурия, до сих пор, к сожалению, не голая, но уже лишь в халате коротеньком, мной специально для девушек купленном…
- Теперь ты… - намекнула она, душ имея в виду, бросив взгляд на заранее приготовленную для любовных утех кровать.
- Да, конечно, сейчас!..
      На сей раз струйки теплой воды, представляя Анджелу таки, возбуждали меня, вызывали эрекцию… И спешил я уже… И, вернувшись, в постели уже свою юную гостью застал… Не прикрывшись лежала она и с лукавой улыбкой тотчас стройные ножки свои до конца развела...
- Ну, иди же ко мне!.. – и сказала взволнованно. – Поцелуй первым делом меня!..
- Да, о радость моя!..
      Оказавшись над ней, и не думал с разгона в расселину женскую свою пику втыкать и осыпал лицо поцелуями, впился в губки красавицы и мял грудки ее… И соски, приспустившись всем телом чуть-чуть, начал нежно покусывать, втянул в рот более крупный из них, покрасневший и твердый как вишенка…
- Ах, Силан, расцелуй мне, пожалуйста, и там, между ножками!.. – вдруг взмолилась моя сладострастная девочка, упирая ручонки мне в голову, вниз толкая ее. – Верю, ты сделал это бы сам, но нет сил больше ждать!..
- Да, голубушка, да!..
      Между прочим, звучала распрекрасная музыка, для любви, очень-очень лиричная… Пред глазами моими появился густой и немаленький, влагой дышащий куст; женский запах пьянил… И в расселине нижние, розоватые девичьи губки, обнажившись пред мной, привлекли тотчас губы мои… И горошинку секса отыскал в том источнике радостей мой нескромный язык, и в блаженстве он плавал вдоль всего желобка…
      Ныне я был униженным, сам того и желал, ныне я превратился в раба похотливой распутницы и от страсти аж трясся и вздрагивал, весь готов был проникнуть туда, в эту сладкую девичью щелочку!..
      Минут сорок, наверно, прошло; и в течение этого времени руки, ножки малышки даже несколько раз крепко-крепко сжимали мне голову; приглушенные вскрики ее говорили о том, что Анджела опять испытала оргазм и, затихнув на пять или десять секунд, продолжала движения бедрами, тем давая мне явно понять, что еще не насытилась… И, с одной стороны, рад был цыпку и далее ласкать, а с другой, был безумно уже возбужден, как сопливый пацан, был на грани уже извержения семени…
- Ах, устала, Силан, - после энного раза наступившего всплеска, пика страстных движений бедрами, наконец успокоившись, сообщила она мне воркующим голосом. – Исстрадался, наверное, бедненький!.. Получи же и сам удовольствие!.. О себе я какое-то время разрешаю забыть!..
- Да, желанная, да!..
      Не такой уж и узенькой, как казалась с минуту назад, оказалась писюлечка девушки, но нельзя утверждать, что она уже кем-то чрезмерно расширена, ибо все ж таки чувствовал силу в стенках ее, как сжимаются мышцы, тем лаская вошедшего…
      О себе разрешила забыть… Настоящий мужчина-самец, глубоко убежден, при любых обстоятельствах не забудет о женщине, о партнерше в постели своей!.. И держался как мог…
      Кто из нас был унижен теперь?.. Вероятно, она… От меня большей частью зависело, каким будет итог сего акта сближения, а вернее сказать, единения…
- Продолжай, продолжай!.. – и Анджела опять вся трястись начала, совершая движения встречные и при том учащенные. – Сейчас кончим с тобой одновременно!..
      Лишь сопел от волнения я и старался дать все… И моя нимфоманка прекрасная оказалась права, и забились с ней вместе в пароксизме безумной и восторженной радости…
- Я не против бы выпить еще... – и спустя полчаса сообщила она.
- Да, конечно, моя ненаглядная!..
      И мы пили и ели, и забыли о том, что к столу подходить хоть в какой-то одежде желательно, подкрепившись, опять отправлялись в постель… Время шло потихонечку…
- Хочу в ванную вместе с тобой, - заявила она неожиданно, фантазерка моя, - чтоб ты лично, Силан, подмыл все мои прелести!..
- А в ответ?.. – улыбаясь, спросил.
- Обещаю, не будешь обиженным!..
- Ладно-ладно, пошли!..
      И игривые, теплые лились струйки воды из смесителя…
- Нет, сначала, мой сладенький, - принимаясь за дело сама, ворковала моя сумасшедшая, - я подмою доспехи твои!.. Да, вот так, хорошо!.. Ах, позволь, полижу как конфетку его!.. А теперь наклонись, ноги шире расставь!..
      С ума можно сойти!..
- Ах, Анджел, прекрати!.. – вскрикнул я, сам желая того, чтобы губки ее оказались в промежности.
      Не могла мне ответить она, потому что действительно уже делала то, чего ждал от нее: нос свой прямо в овраг тот воткнув, шаловливым концом язычка теребить и вылизывать в нем все-все начала, Боже мой, не забыв и про вход в потайное отверстие!.. В женской нежной руке символ страсти мужской явно снова окреп, чуть и впрямь не свихнулся от восторга великого!..
      И не думал ее унижать! Люди сами того иногда очень-очень хотят!..
- Хватит, девочка, хватит уже, - отстранившись, сказал с благодарностью, чуть не плача при том от испытанных ярких эмоций, тотчас обнял ее.
- Теперь ты так порадуй меня, - этак робко сказала красавица, сомневаясь, что я соглашусь.
- Да, малышка, с большим удовольствием!..
      Как младенцу ей нежно все омыл между ножками, и слегка опьяневшая девушка наклонилась сама…
- Люби долго, Силантий, меня, - прошептала она и опять же сама полушарий жопки раздвинула.
- Как желаешь, о радость моя!.. – так ответил возлюбленной, для начала поднес свои губы к знакомой, по краям мхом покрытой расселине, к нижним губкам ее, и вылизывать начал через пару минут все сокровища девушки, в том числе, разумеется, более скромную щелочку…
      Снова в роли раба, сам себя унижая, сам желая того!.. Радость в том, когда можешь и хочешь кого-либо порадовать сам, несмотря на какие-то там унижения!.. Даже если Анджела моя от блаженства не сдержится и вдруг пукнет нечаянно, не обижусь, стерплю!..
      И спустя полчаса…
- Хочешь в попку меня?..
- Сама знаешь, хочу!..
- Хорошо, только больно не сделай, пожалуйста!..

      Вот, пожалуй, и все… И мораль такова: раз боишься быть кем-то обиженным, быть кем-либо униженным, и мечтать позабудь о безумных страстях, о безумно приятных и пьянящих весьма ощущениях!..
      И добавить хочу: буду помнить о девушке, звать Анджелой которую, до конца своих дней с благодарностью!..

*Франсуа де Ларошфуко. Французский писатель-моралист. (1613 – 1680 гг.)
**Джозеф Аддисон. Английский писатель и государственный деятель. (1672 – 1719 гг.)
***Кальдерон де Ла Барка. Испанский драматург. (1608 – 1681 гг.)

                2013 г.