Платье

   Это чудесное платье для выпускного вечера в школе Кристина приметила ещё полгода назад, когда они с мамой ходили покупать ей сапоги на зиму. Оно было удивительно красивым, хоть и примитивно простым – бежевого цвета, короткое, с одной косой бретелькой, без рукавов и узкой высокой талией. Именно таким она всегда и представляла себе его. То самое платье, в котором она шагнет наконец во взрослую, настоящую жизнь. До самого выпускного оставалось всего две недели, но отец так и не дал ей денег на платье – обещал в конце недели, после получки. Она каждый день после уроков ходила к витрине магазина проверять, не убрали ли его. Даже продавщица стала узнавать Кристину и всегда мило улыбалась, увидев ту издалека. «На месте оно, не переживай. Тебя ждет», - всегда говорила она, когда девочка подходила к платью.
   Родители Кристины, Павел Сергеевич и Маргарита Ивановна, были уже три года в разводе. Дела у обоих родителей шли неважно, поэтому Кристина никогда не знала достатка, но и в мыслях не было жаловаться на этот счет. После развода девочка осталась жить с мамой, а Павел Сергеевич, как правило, гулял с ней по выходным. Она была спокойной, рассудительной девочкой. Взрослая не по годам и знала жизнь, какая та есть, а не сквозь розовые стекла очков, которые некоторые родители одевают на своих отпрысков. Детство девочки прошло довольно скромно, если не сказать скучно: она мало гуляла, много занималась уроками (хоть это и никак не сказывалось на её оценках – часто она приносила домой тройки и даже двойки). Друзей старалась не заводить, а с мальчиками вообще держалась на расстоянии, пусть и никаких запретов (религия или все в таком духе) со стороны родителей не следовало. Она была замкнутой девочкой, которой было куда комфортней находиться в своем воображаемом мире, чем среди живых людей, которые могут обидеть. Девочка была непомерно высокой, худой, сильно сутулой и заметно выделялась на фоне других одноклассниц, за что получила когда-то прозвище «Фонарный столб». Прозвище это, правда, в итоге трансформировалось в просто «Столб», а потом и совсем в обидную «Шпалу». Кристина же на ребят за «Шпалу» не сильно обижалась. Она и сама прекрасно осознавала эту свою несуразность и уродство, которым отличалась от других девочек. Себя она никогда не любила и даже открыто ненавидела. Лишь однажды взглянула на себя по-другому – когда надела то заветное бежевое платье. Она так удивилась переменам во внешности, что даже на миг подумала, что девочка в отражении зеркала вполне себе даже симпатичная и никак не уродина.
   Родители Кристины уже давно договорились, что все расходы на девочку будут делить пополам, так как никто из них не мог похвастать хорошим крепким достатком. Насчет же выпускного было решено и того проще – отец обещал оплатить покупку платья, мама же взяла на себя расходы по самому вечеру (получалось примерно одинаково).
   Маргарита Ивановна работала в ближайшем детском саду воспитательницей. Она с самого своего детства привыкла ухаживать за детьми и любила их всем сердцем. В семье она была старшей дочерью, поэтому на неё и легли в свое время все семейные хлопоты по уходу за младшими детьми. С учетом того, что в семье было пятеро детей после неё, практики хватало. Что же касается Павла Сергеевича, то тот последние годы работал мастером в автосервисе, который держали армяне. Денег они много не платили, зато зарплату выдавали вовремя и под расчет. До работы в автосервисе он трудился на большом заводе, который занимался электроникой и выполнял заказы для Министерства Обороны. Но, когда волевым решением Правительства расходы на армию были сокращенны в разы, завод распустили, решив, что помещения завода, сданные в аренду, принесут куда больше пользы (ну, и денег, само собой). Оказавшись на улице, ему ничего другого не оставалось, как податься в ближайший автосервис, суливший пусть не золотые горы, но твердую копейку.
   
   Было солнечное субботнее утро. До выпускного вечера оставалась ровно неделя, и отец вечером обещал привезти деньги на платье. Кристина была сама не своя от волнения. При одной только мысли, что сегодня она станет обладательницей этого чудесного наряда, по телу пробегал мелкий озноб, а кожа тотчас покрывалась мурашками. Накануне вечером мама дала ей нужную сумму на выпускной (оплату ресторана, цветов учителям и прочего), так что оставалось лишь передать деньги учительнице, а назавтра купить и само платье на деньги, которые привезет папа. Она ярко представляла и сам вечер и все, что будет после – и поступление в институт, и окончание оного, и интересная работа, семья, даже дети. Все складывалось воедино.
   Школьный день пролетел незаметно, а вот деньги передать учительнице не получилось – та заболела. По традиции, Кристина сразу же после занятий отправилась в магазин, посмотреть на платье, которое уже меньше чем через сутки наконец станет её. Каково же было её удивление, когда вместо того самого чудесного платья центральный манекен в витрине был наряжен в какое-то другое.
   - Простите, женщина, - неловко спросила она у продавщицы, которая сразу же узнала её и заулыбалась. – А где то бежевое платье, которое я мерила?
   - А, то, на бретельке? – девочка кивнула. – Знаешь, деточка, оно долго не продавалось, и мы его отдаем в наш дисконт, который в столице. А с сегодняшнего дня выставляем новую коллекцию.
   - Но как же… - растерялась вдруг Кристина и на глазах сникла, отчего ссутулилась сильнее обычного. – П-простите.
   Она развернулась и медленно, буквально на подкашивающихся ногах, направилась к выходу.      
   - Постой же! – окрикнула её продавщица, когда та уже была в дверях. – Так ты его купить что ли хотела? Оно ещё не уехало, мы только вечером вещи отправлять будем. Ещё даже коробки не запечатали.
   Через полчаса Кристина вышла из магазина с красивым фирменным бумажным пакетом в руках и с такой довольной улыбкой, что во всем белом свете, казалось, не было счастливей человека.
   
   Павел Сергеевич как обычно находился в яме под совсем ещё свежим Мерседесом. Хозяин машины, молодой дерзкий паренек явно кавказской наружности, умудрился оторвать где-то глушитель, поэтому мастеру пришлось на скорую руку приваривать его и менять крепеж основания железной трубы. Он практически закончил, когда к машине подошел владелец в компании с директором автосервиса. Они не видели мастера, который закреплял последние детали глушителя и был полностью скрыт под массивным кузовом блестящего автомобиля.
   - Я тэбе говору, брат, - послышался скрипучий голос директора сервиса – Павел Сергеевич сразу узнал его, - как новенький будет твоя машина. Отвечаю, брат.
   - Да я вэрю, Гурген джан. Вэрю! Ты мэня уже скока раз виручал. – Он посмотрел на дорогие наручные часы, затем обратился к собеседнику, - я через полчаса уеду? А то у меня матч. Трэнер меня наклонит, эсли опоздаю. 
   - Конечно, успеешь, Тигран! Какой разговор! Ты мне лучше скажи, как там твой футбол вообще? – не без интереса спросил директор своего клиента. 
   - Слюшай, брат, вообще все хорошо. Мэня дядя Артур устроил в команду, так мы сэйчас в высший дивизион вышли! Там такие бабки, ты сэбэ не представляешь!
   - Чо, так много бабла дают что ли?
   - Да ну что ты, брат! За каждую копейку удавятся! Мы на ставках бабло неплохо поднимаем.
   - Как это? – он присел на корточки и, закурив, приготовился внимательно слушать.
   - Смотри, брат. Мы, напримэр, сегодня играем с Нальчиком у нас дома. Коэффициент на нашу победу маленький, а на гостей - хороший. Прымерно чэтыре к одному, или болъше. Нам эта победа нужна, но бабло нужнее, поэтому с парнями заранее договариваемся, что сольем игру. Тренер, руководство, понятноэ дэло, нэ в курсэ. Я звоню Ашоту с Рамэком, они по лимону ставят на Нальчик. Мы проигрываем, а братья мне по лимону с прибыли дают. Я в плюс два в прибыли, они по два на нос дэлают с лимона. Бизнес.
   - Вай, какая схэма, дорогой! И чего, всэгда работает?
   - Ну, мэжду нами, - он продолжил уже тихо, почти на ухо. – Сэгодня как раз мы с Воронэжом играем, ставка на них шесть к одному! А мы точно солъем. Ну, мэжду нами, дорогой! А то если много кто бабла поднимет, вопросы пойдут, понимаэшь.
   Концовку разговора Павел Сергеевич слушал не шевелясь, стараясь ничего не упустить. Он и дышать то боялся, не то что шевелиться. Когда директор сервиса повел клиента в кабинет, он вылез из ямы и стал переваривать полученную только что информацию. Получалось, что он стал невольным свидетелем легкого способа разжиться деньгами, в коих он так сильно нуждался. Риск был, но он решил, что овчинка стоит выделки.
   Через час, получив зарплату из рук своего небритого директора, он направился прямиком в ближайшую букмекерскую контору. Пришлось даже отпроситься пораньше, сославшись на недомогание. В таких местах он прежде не бывал и, понятное дело, что делать не знал. Букмекерская контора представляла собой маленькую тесную комнатенку, в которой кроме огороженной стойки администратора были лишь столешницы толщиной в десяток сантиметров, прибитые к стене, да телевизор на тумбе, по которому показывали какой-то теннисный матч. Людей было на удивление много для такого тесного душного помещения: двое толстых мужиков с бритыми макушками и цепями на шеях толщиной с большой палец стояли перед телевизором, трое парней толпились перед окошком администратора, плюс три мужичка заполняли какие-то бумажки на неудобной столешнице. Павел Сергеевич подошел к стойке и стал искать правила и описание, что к чему.
   - Подсказать, дружище? – сразу заметил новичка худой паренек лет тридцати неприятной наружности. – Сам вы тут и к ночи не разберетесь, что к чему. – Он расхохотался, обнажив свои неровные гнилые зубы. Один - передний верхний – отсутствовал.
   - А вы администратор? – неуверенно спросил мужчина.
   - Нет, но я тут вроде как помощник и все такое. – Он снова расхохотался в голос, чем привлек к их парочке внимание и остальных людей в комнатке. – Васька, - он протянул руку. - Куришь?
   - Нет.
   - Пошли, со мной постоишь. А то тут ушей больно много.
   И он практически насильно увел Павла Сергеевича на улицу, где поведал о том, что ставки – дело трудное. Сказал, что сможет ему помочь, если тот сделает за него одну небольшую ставку. Вроде как за помощь. Выбора особого не было, поэтому тот согласился.
   - Столько денег на Факел?! Да ты, мужик, рехнулся, видимо! Шинник их порвет как за здрасьте! – он смотрел на мужчину как на сумасшедшего, захватившего дурдом и попросившего один доллар и миллион вертолетов. – Ладно, дело твое, конечно. Но бабло ты точно потеряешь.
   Ещё через десять минут Павел Сергеевич пожал руку Вяське и вышел на улицу, держа в руках заветную бумажку. Бумажку, которая поможет ему устроить настоящий праздник для дочери в такой особенный день. Он представил, как та обрадуется, когда он не только купит ей платье, но ещё и туфли, сумочку, кучу разной косметики и ещё даст немного на карманные расходы. Так он и размышлял, пока пешком шел к дому – пришлось отдать все деньги, чтобы заработать как можно больше. Когда ещё такой шанс появится?

   Кристина примеряла платье, кружась перед зеркалом в своей комнате, когда в дверь позвонили. Она так и побежала открывать, в платье.
   - Папочка! – она бросилась к нему на шею и повисла, поджав слегка ноги – она была много выше его, но ей все равно хотелось быть маленькой.
   - Кристиночка! – он осмотрел её с ног до головы, когда она выпустила его из своих объятий. – Ты потрясающе, ЧУДЕСНО выглядишь! Тебе очень идет. Честно.
   - Спасибо, пап. – Она заулыбалась.
   - А к-как ты его купила? Я ведь только вечером деньги привезу.
   - Не важно, папуль. Будешь кушать?
   - Нет, я только из дома. Поел. А мать где?
   - Она с Нинкой сегодня сидит, с дочкой нашей соседки с третьего крыльца.
   - А, подработка. – Он снял ботинки и прошел в комнату. – Понятно. В саду совсем все плохо?
   - Ну, она уж не жалуется. Ты знаешь маму.
   - Это точно. – Он сел на диван и стал искать глазами по столу – а где пульт? Там футбол должны показывать, если не ошибаюсь.
   - С каких это пор ты футбол смотришь, пап? – она рассмеялась и, достав пульт из складок пледа, укрывающего диван, повернулась спиной. – Помоги расстегнуть, пожалуйста. А то мне не дотянуться.
   Он помог дочери с платьем и, когда она переоделась в домашнее, стали смотреть футбол и пить чай. Шинник, к великому огорчению комментатора, сильно проиграл Воронежскому Факелу. Радости же Павла Сергеевича не было предела. Кристина не понимала ничего, но ей нравилось видеть отца счастливым.
   - Пойдешь со мной в одно место? А потом в магазин. – Предложил он дочке, когда матч закончился. Он улыбался от уха до уха, представляя какую кучу денег для неё только что выиграл.
   - Не, папуль. Я матушке обещала ужин сделать. Ты сегодня сам, а в магазин и завтра сходим. Ты не обижаешься?
   - Да как я на тебя обижаться могу, доча, - крепко обнял её. – Ладно, я убежал. Люблю тебя.

   В тесной комнатке букмекерской конторы царил невообразимый шум. Два мужика, которые в прошлый визит Павла Сергеевича тихо стояли перед экраном телевизора, в этот раз что-то громко доказывали девочке-администратору, которая испуганно хлопала своими большими зелеными глазищами с накладными ресницами. Васьки внутри помещения, к великому своему удивлению, не увидел. Подошел к стойке администратора и стал смотреть на бумажки, висевшие на стеклах у окошка с испуганной девочкой.
   - Ну ты и фартовый, мужик! – послышался знакомый прокуренный голос Васьки из-за спины. – Давно я такого не видел. Вот серьезно. 
   - Будет тебе. Будет, - скромно отрезал Павел Сергеевич, но подавить довольную улыбку так и не получилось. – Помоги мне выигрыш забрать.
   - Уно моменто! – Васька изобразил какой-то непонятный жест в духе средневекового приветствия у дам, затем подошел к окошку, растолкав толстых мужиков на ходу. Он протянул в окошко листок с печатью, после чего повернулся к мужчине и, показав вверх большой палец, ехидно улыбнулся, продемонстрировав свою ужасную улыбку, которой и гиена бы не позавидовала.
   - Простите. Ставка заморожена. – Защебетала вдруг девочка, уставившись в монитор. – Сейчас я попробую узнать, почему.
   Она схватила трубку телефона и принялась куда-то звонить. Павел Сергеевич, поняв что что-то идет не так, заволновался. В горле запершило от духоты, а лоб покрылся испариной. Почувствовав, что может вот-вот рухнуть на пол, он вышел на улицу и сел на скамью, стоявшую по соседству. Васька появился через несколько минут. По выражению его лица было ясно, что дело - дрянь.
   - В общем, какая фигня, мужик, - деловито начал он, и, плюхнувшись рядом, вручил бумажку с печатью, - там какая-то непонятнка с заявкой. То ли молодого забыли какого-то заявить, то ли ещё что. Я не знаю. Но ставку скорее всего отменят и засчитают технарь Факелу.
    Как он потом по-русски объяснил, у каждой команды по регламенту турнира на матч должен быть заявлен игрок не старше двадцати одного года. Факел же внести такого игрока забыл и, когда стали после матча подписывать протокол, это дело всплыло. Разбирательства перенесли на понедельник, а вот он своего выигрыша уже точно не увидит. Но, как объяснил Васька, его деньги должны по идее вернуть. Правда, через месяц – это уже внутренние правила букмекерской конторы.
   - Деньги свои ты, скорее всего, обратно получишь, а вот выигрыш – это уже вряд ли, - закончил он свой монолог. Затем затянулся сигаретой и, улыбнувшись, спросил, - может, ещё пару ставочек пойдем сделаем, раз ты такой фартовый, мужик?
   - Прощай. – Павел Сергеевич встал и пошел прочь.

   На следующий день, вместо похода в магазин, Павел Сергеевич встретился с Кристиной в парке, недалеко от дома. Он усадил дочку на скамью, сам сел рядом и, как мог, объяснил всю сложность ситуации, ничего не скрывая. Не сказал разве только то, что деньги пытался заработать для неё. Кристине от этого все равно легче бы не стало – решил отец. Девочка внимательно выслушала, затем обняла его и поцеловала в лоб.
   - Я все равно не хотела никуда идти. Там как раз «Титаник» по телевизору показывать будут, можно у тебя посмотреть?
   - Да, конечно, доча. – Он обнял её крепко и не увидел, как по её щеке скатилась слеза, разбившись о деревянную скамью.

   В следующую субботу, в половину пятого, Павел Сергеевич встретил дочку на остановке. Она была одета в то самое бежевое платье, а волосы были аккуратно уложены. Он понял, что она ничего не сказала матери о выпускном вечере, отчего ему вдруг стало стыдно.
   Они купили мороженого и печенья с шоколадом, которое она так любила, после чего поднялись к нему домой. Она переоделась в домашнее, чтобы не испачкать платье, и они сели смотреть телевизор. Дочка прижималась к отцу, погрузившись полностью в фильм. Только искусственная реальность на экране способна была побороть ненужные мысли о потерянном выпускном.
   Когда действие на экране телевизора подходило к своему завершению, а экранные герои уже рассаживались по спасательным шлюпкам, фильм вдруг оборвался.
   «Экстренное сообщение. Десять минут назад в помещении ресторана «Акварель» раздалось два мощных взрыва с разницей в три минуты. По предварительной информации, было приведено в действие взрывное устройство с радиусным действием. Скорее всего, это теракт. Территория ресторана оцеплена, ведутся поисково-спасательные мероприятия. Уже обнаружено как минимум десять неопознанных тел, которые выбросило взрывной волной на улицу…»
    Кристина испуганно смотрела в экран, не в силах оторваться. Затем на экране появились кадры с места – показывали задымленный квартал, разбитые витрины, осколки стела, разбросанные по улице тела. И лишь когда показали крупным планом обгоревшую ленточку с надписью «Выпускник», Кристина рухнула на пол и разрыдалась, обхватив голову руками. Павел Сергеевич перекрестился, посмотрел с какой-то даже надеждой вверх, затем опустился на колени, рядом с Кристиной и обнял её.
   И тут платье, висевшее одиноко на плечиках, на дверце шкафа, вдруг рухнуло на пол вместе с плечиками. 
Конец.