Междукнижье
http://www.fotostomp.ru
«…не сумеют раствориться в Конвергенции, и преобразятся в ней!»
(Древнее индейское пророчество)
«…с тех пор как я понял,
что я есть не я
тогда же, что было, то стало не быть,
и есть уж не есть, и что будет, не будет…»
(Неизвестный индейский поэт)
Удар сердца подбросил Пэта на кровати. Сказались долгие четыре с половиной месяца тягостного, похожего на кошмар, ожидания. Кошмар ежедневного умирания и оживания. Робкой надежды и позорного отчаяния. Нарочитого безразличия и трусливой жалости к самому себе. Видимого героизма и скрытой дрожи в коленях. То из-за чего он и презирал себя, но и не давал себе сломаться.
«Лишь настоящий трус сможет стать героем!»
(Старый индейский афоризм)
Страх умереть привёл его в Конвергенцию. Вавилон казался далеко, и страх можно было утопить в Море и кальвадосе. Но страх, как дерьмо, всегда выкидывал Пэта на поверхность моря. Но страх, как два пальца в рот, не мог опьянить мозг алкоголем.
Три дня назад, когда он, по электронной почте, благо, что Интернет в Конвергенции был, получил результат анализов крови, он вновь ожил.
«Центральный НИИ эпидемиологии МЗ Вавилона. Федеральный научно-методический центр МЗ Вавилона по профилактике и борьбе с Вирусом.
Анализ – 8Е033. anti-V ; (антитела к Вирусу).
Вариант анализа – качественный анализ.
Результат – не обнаружено (Тест система МПО «Диагностические системы» «ИФА-АНТИ-Вирус», серия №14/2003)
Норма – Не обнаружено»
Не обнаружено!!! Не обнаружено!!! Не обнаружено!!!
Жив!!! Жив!!! Жив!!!
Пэт сидел, и его трясло в припадке детского смеха, слёзы катились из глаз, по всему телу горячими и холодными волнами пробегала дрожь. Мозг застилал туман неверия, что всё закончилось. Раз за разом, перечитывая полученную информацию, Пэт потихоньку приходил в себя. Только за секунду до этого он молился Богу, убеждая того, что не стоит губить хорошего человека, то есть Пэта. Похоже, что убедил. Убедил!!!
И всё из-за того проклятого раза, когда он поленился воспользоваться презервативом, а через три месяца оказалось, что девушка, с которой он, украдкой от гостей, трахался в соседней комнате, гипотетически больна Вирусом. И всего-то был лишь один позорный разочек.
Но статистика была неумолима:
«Половой акт является не самым опасным путем передачи Вируса с точки зрения вероятности заражения. Степень риска заражения зависит от типа половых контактов (вагинальные, анальные, оральные, смешанные), их числа с одним или несколькими половыми партнерами. Замечено, что вероятность инфицирования повышается за счет дополнительных факторов, в первую очередь наличия у одного из партнеров болезней, передаваемых половым путем, и особенно тех, при которых имеют место всевозможные нарушения целости кожи и слизистых оболочек в виде язв. Это наблюдается, например, при сифилисе, герпетической инфекции, грибковых поражениях и т.д. Вероятность передачи Вируса в результате одного полового акта по оценкам специалистов колеблется от 0,1 до 1 %. Однако ввиду большого числа половых актов между здоровыми и инфицированными Вируса лицами этот путь заражения доминирует в мире».
Эти сведения он почерпнул здесь же, в Конвергенции, на сайте с подробной информацией о вероятности заболевания Вирусом. Пэт не обольщался тем, что вероятность заболеть у него равнялась лишь одна на сотню, или по максимуму одна на тысячу. Теория вероятности не всегда выстреливает не в тебя. Он мог быть этим одним из тысячи.
Но не стал!!!
Больше никакого секса без презервативов, решил для себя Пэт. Второго такого кошмара он бы не перенёс, при всей его силе духа.
Никогда без!!! Никогда без!!! Никогда без!!!
«Нет презервативов – нет любви!»
(Перевранная индейская песня)
Это и была причина того, что он с такой лёгкостью, три дня назад, согласился напиться со Смартом. Это стоило того.
Первый восторг прошёл, надо было жить дальше.
Проснувшись, Пэт пошёл в Конвергенцию. Был уже постзакатный вечер, но в Конвергенции время всегда шло по другому циферблату, не так как в Вавилоне.
Он застал Смарта, сидящего с бутылкой кальвадоса, за стойкой Титаника. Смарт опростал уже больше половины бутылки и теперь мечтательно щурился в сторону, угадываемого по запаху Моря. Музыка ещё не сбила с ног все звуки, и можно было слышать шум прибоя. Через час децибелы Конвергенции проглотят его.
Пэт молча подсел к Смарту, чтобы не нарушить его покой. Взял у него из рук бутылку кальвадоса, приложился основательно и лишь после этого счёл, что теперь он вправе начать разговор.
«Доброе время суток», - поздоровался Пэт. В Конвергенции не принято было говорить, какое именно время суток считается добрым. У каждого гражданина Конвергенции был свой персональный взгляд на циферблат.
«А, это ты. Что в этот раз тебе от меня нужно?!» - Смарт жутко не любил, когда его отрывали от кальвадоса и размышлений. Здесь, в условиях относительной изоляции от внешнего Вавилонского мира, было крайне трудно доставать выпивку, к которой он привык за долгие годы. Ту бутылку, что была у него, контрабандой привезли его друзья из Вавилона. Вторая бутылка находилась на сохранении у дяди Саши, в Титанике.
«Я пришёл за Междукнижьем и кальвадосом, вчера на сан сете, ты обещал мне и одно и другое», - корректно напомнил Пэт. Смарт в тот вечер наконец-то дошёл до нужной кондиции и в подпитой щедрости пообещал Пэту рассказать о Междукнижьи, которым он грозил всем новичкам из пришельцев. Пэт, условно, новичком не был, поэтому Смарт и пообещал ему ещё и кальвадоса. Пэт, не будь дураком, принёс с собой блок Сигарет, так ценимых в Конвергенции, и столь же контрабандных, как и кальвадос Смарта. Даже более ценимых и контрабандных.
«Обещал, так обещал, только не дави, я сам всё помню, что тебе обещал, вроде бы, - Смарт поёрзал на деревянной лавке, он не был уверен в такой, небывалой для себя щедрости, но Пэт держался очень уверенно. Его сложно было заподозрить в блефе. Блок сигарет, растопил сердце Смарта. Что ж пусть будет так, не мог же Смарт всю жизнь носить Междукнижье в душе, не поделившись им ни с кем. – Берегись того, что я тебе расскажу, и не говори потом, что я тебя не предупреждал!»
«Я готов к этому, я беру на себя ответственность о знании, о Междукнижьи, - Пэт еле сдерживался, чтобы не прыснуть от смеха в ладони, таким важным он Смарта ещё не видел, - так же беру на себя ответственность о выпитом кальвадосе», - не смог не съязвить Пэт.
Они взяли два пластиковых кресла и пошли в Храм Конвергенции, на этом настоял Смарт, считая, что это единственное место во всей Конвергенции, где можно было делиться Междукнижьем.
Flashback:
Солнце будит старшего индейца. Вещи влажны от утреннего тумана. Редкие клочья его всё ещё висят над водой. Старший начинает собирать вещи. Шум его сборов пробуждает младшего. Тот непонимающе щурится и, зевая, кое-как проснувшись, начинает помогать старшему.
Сегодня решают никуда не идти, хотя развалины атомной станции, кажется, находятся так рядом. Перенасыщение впечатлениями им не нужно. Сегодня день отдыха и сёрфа. Доски и так уже порядком натёрли бока.
Вернувшись в посёлок аборигенов, кушают уху из осётра в придорожной харчевне. Этот деликатес здесь стоит гроши. Хлеба в харчевне нет. Спросившись у хозяина харчевни, заваривают себе матэ.
Подкрепившись, поднимаются к беседке, стоящей на верху, отвесно уходящего в Море, утёса. Волны, шелестя, точат камень.
Переварив уху, спускаются вниз, туда, где приезжие укрощают волну. Или она их. Доски, так долго носимые ими, теперь находят своё непосредственное применение.
Ветер сегодня хороший, волна есть.
Через три часа им всё это надоедает и индейцы, отбросив доски подальше от себя, валятся на мелкий и мягкий песок. Загорают. Хотя им загар и так уже прожёг кожу до костей, сделав её коричнево-бронзовой.
Под вечер, рядом с костром, разведённым приезжими из далека, ужинают. Приезжие, гордые собой сёрферы, пьют водку и поют под гитару скучные песни. Приходится их терпеть. Когда приезжие валяться пьяными, юноши приносят свои доски и кладут их в огонь. То чем они так долго жили, сегодня кажется им необъяснимо дурацким. Похоже, что они начали взрослеть.
Время сжигать ненужное.
Что бы о сёрфе ни говорили приезжие. Каждому своё.
Так подсказывает здравый смысл.
«А теперь молчи и слушай!» - Смарт почувствовал подтрунивание над ним, но не стал, кипятится, что с ним бывало часто, когда кто-то подвергал сомнению то, что он делает или то, о чём думает, то во что он верит.
Хотя, что взять с молодёжи, пусть сначала Пэт послушает, а потом видно будет. Смарт сделал большой глоток из бутылки, и приступил к рассказу:
«Междукнижье – запретная страна. Живя в ней, ты или сходишь с ума, или спиваешься, или замедляешься, или трансформируешься, или, исполненный суицидальной любовью Междукнижья, заканчиваешь жизнь в полёте, графически изображаемом несовершенной кривой – окно-асфальт. Лишь немногие находят в себе мужество шагнуть дальше, вырвавшись из липкой паутины Междукнижья.
Они вырываются и начинают взбираться на далёкие вершины Смысла Жизни.
Придя к цели, победители окунаются в Фиесту их чествования. Чествования Героев Восхождения! Рукоплещущая толпа, награды, вино и женщины. Слава, слава, слава.
Утром, открыв глаза, ничего не могут понять. Ветер лениво гоняет обрывки вчерашнего празднования – Фиесты. Декорации унесены. Вино выпито. Девушки вернулись в родные постели. Бывшая толпа, теперь уже поодиночке, судорожно досматривает предпоследние сны, нервно подёргиваясь от вчерашнего.
Вершины уже не вершины, но равнина. Окружающее, в лучах восходящего солнца, постепенно превращается в, невыносимо памятное, нечто…
Спираль Междукнижья привела героев опять к себе.
Начинается новый виток. Виток побега от смерти. Смерти Опустошённости. Смерти звенящей пустоты. Состояние не из лучших. Надеюсь, что у других всё происходит по-другому. Я же вкрапляю себя во всё, что делаю. Целиком. Без остатка. Наверно так надо. Не знаю.
В этом есть известная доля мазохизма. Боль и муки творчества, и несказанное удовольствие, когда каждая клеточка твоего тела, отвибрировав, наполняется упоительным наслаждением. Это сродни оргазму, это близко к замедленному блаженству.
Но побочный эффект Творчества – пост творческая депрессия. Самая страшная депрессия из известных мне.
Ты выкладываешься целиком. Бросаешь все силы на написание, неважно чего: картины, музыки, книги; а потом вдруг осознаёшь: всё закончено, написано, стоит на столе, висит на стене, звучит из радиоприёмника.
Пик блаженства, а под ним – Пропасть Выжатых Лимонов!
Цель достигнута, да здравствует новая цель!
Ни в коем случае не оставайся в Междукнижьи!
Оно раздавит тебя!
Потому что, если ты живёшь чтобы творить, то живёшь только вперёд, и никогда на месте!
Междукнижью тебя не убить, потому что ты сильней! Сильней жаждой вперёд! И как бы спираль Междукнижья не пыталась тебя вернуть к себе – ты не Её, потому, что ты не равен 0 покоя. Ты – отклонение от графика, не важно – или +, главное, что ты не 0. и поэтому ты и побеждаешь. И будешь побеждать, пока не успокоишься.
Это Божий дар.
Дар Не успокоения!
Я люблю тебя Жизнь. Поэтому я с тобой. Хотя… иногда и всплывает желание угомонения. Покой – это то, что происходит в сети, когда выключают рубильник – пустота, смерть.
Мы не рождены жить вопреки умиранию. Не смотря на страх поражения.
Главное помнить, что отсутствие победы – это не тождество поражению. Отсутствие самоочевидной победы – и есть победа, но с противоположным показателем.
Признаваясь в отсутствии победы, ты уже побеждаешь!
Побеждаешь честностью по отношению к самому себе. Ты можешь обмануть всё человечество, но с того самого момента, как ты начнёшь лгать себе, можно считать, что ты побеждён, повержен и уничтожен собой. На радость Междукнижью!
Но помни!
Ты никогда не сможешь потерять то, чем обладаешь. Теряешь лишь то, что уже потеряно, а то, что есть, то останется с тобой навсегда.
Невозможно потерять то, что уже потеряно, так же как невозможно приобрести то, что у тебя уже есть.
Имея, имей, теряя, теряй! Никогда не совмещай это. Да у тебя это никогда и не получиться. Это попросту невозможно!
То, что есть, будет жить вечно, а то, что, было, давно истлело в прах!
Trip:
На ветру хлопает парус. Волна обдаёт брызгами человека стоящего на доске. Внезапно резкий порыв ветра вырывает парус из рук человека, и тот падает в Море. Солнце в зените и отражается тысячами отражений на ряби вызванной переменившимся ветром. Человек выбирается на берег. Он доволен. Для него сёрф важнее секса. Его никто не сможет разубедить в этом. Приятели, ждавшие его на берегу солидарны с ним. Они тоже так думают. На их лицах презрение ко всем тем, кто не стоял на доске, кто не понимает их кайфа. Они похлопывают по плечу только что вышедшего из Моря человека. Идут к костру. Пьют из горлышка водку.
«Я еле выкарабкался из Междукнижья», - задумчиво подвёл черту под своим рассказом Смарт.
Кальвадоса почти не осталось, но жадничать он не стал, отдав последний глоток Пэту, ошалело уставившемуся взглядом в столбы Храма Конвергенции. Пэту было о чём задуматься. Как-то всё сильно похоже на то, что происходило с ним последних несколько лет. Неуютных, дискомфортных лет. Не то, чтобы Смарт рассказал, что-то такое, чего не знал Пэт, нет, просто Смарт сумел высказать словами то, что Пэт не мог сформулировать даже мысленно. Когда он пытался сделать это, мысли разбегались как тараканы по углам. Теперь многое встало на свои места. Жить от этого легче не стало, но появилось облегчение оттого, что теперь он мог задавать вопросы.
«Как можно вернуть то, чего не было? Как можно закончить то, что никогда не начиналось? Как можно поверить в реальность того, что никогда не выходило за рамки твоей фантазии?» - прорвало Пэта.
«Того, чего не было, вернуть нельзя… Это правда. Только иногда мы пытаемся сделать всё наоборот, думая, что можем всё!» - пока Пэт задавал свои вопросы, они подошли обратно к Титанику. Смарт, немного обождав, добавил. – «Думаю, ты нам подходишь, но об этом поговорим позже».
В Титанике Смарт взял у дяди Саши вторую бутылку кальвадоса, отдал её Пэту. Как и обещал. Не говоря ни слова на прощание, встал и ушёл обратно, в сторону Храма Конвергенции.
Пэт задумчиво посмотрел ему вслед, так много было услышано сегодня, потом перевёл взгляд на бутылку золотистого кальвадоса, которую он держал в руках, и, вдруг улыбнувшись, подумал, что теперь есть смысл поделиться радостью с теми, кто ещё не был так счастлив как он. Пэт побрёл к Порталу, чтобы с его высоты полюбоваться Конвергенцией. Попутно расталкивал хлюпающие друг в друга парочки и раздавал им презервативы, которых у него теперь были полные карманы.
Когда у тебя в руках кальвадос, то жизнь приобретает яблочно золотистую окраску и всё начинает светиться Счастьем.
«…но пожирает пламя огня
то, что станет вскоре нужнее,
чем просто брожение в пустой галерее,
где начало утеряно, а конец найти не успели…»
(Неизвестный индейский поэт)
Свидетельство о публикации №214010501360