глава 5-6

Глава 5

"Великий и Всемогущий! Дай нам Знания, чтобы мы смогли постичь всю мелочность нашего тщеславия..."
Из апокрифа "небесных"


Тьма окружала идущего по тоннелю, и только желто-зеленое сияние, исходящее от мозаики пола, загадочно освещало путника.
"Небесные" считались одной из самых таинственных  сект, и потому жестоко преследовались и уничтожались без суда и следствия. Петр знал, что на определенных перекрестках лабиринта, всякий, кто шел по мозаике и весом тела вызывал свечение, попадал в ловушки. И под воздействием пси-лучей, вызывающих глубокую депрессию, немедленно пытался покончить с собой. Он также знал, что сектанты пользовались только узкими тропами, выдолбленными в стенах, и никогда не ступали на мозаику, поскольку первый же шаг отражался сигналом тревоги по всем пещерам, и "небесные" тут же начинали борьбу с противником.  Но  ловушки и пси-лучи были рассчитаны на фиджи, и, естественно, не могли остановить джинна. К тому же Петр хотел предупредить "небесных" о своем появлении, чтобы дать им возможность подготовиться. Слишком многое он стремился узнать и понять именно здесь.
Петр шел, не торопясь, чтобы дозорные успели сообщить настоятелям горной общины, что странное существо не похожее на фиджи и проходящее сквозь препятствия целым и невредимым, приближается к центральному залу. Перед последним поворотом он ощупал мента-лучом их мыслеформы, и послал несколько фантомных образов, отгоняющих чувство страха. Когда впереди засветился чашеобразный Главный Зал, где джинны не появлялись уже несколько столетий, и многие поколения "небесных" знали о них только по древним рукописям и легендам, Петр почувствовал хозяев. Усилив свечение вокруг себя, закутавшись в телепатический защитный барьер, он предстал перед наиболее мудрыми представителями цивилизации фиджи.
При его появлении, небесные, стоявшие полукругом, побросали незамысловатое оружие и с возгласом приветствия склонили усатые морды до самого пола. Три главных наставника, не разгибаясь, мелкими шажками подошли к джинну и остановились около него. Самый старый, и, похоже, Мудрейший, медленно поднял круглые глазки и, нараспев, произнес:
— Мы не верим ушам, услышавшим приближение твоих шагов. Мы не верим глазам, лицезреющим тебя. Но мы давно ждали твоего появления и безмерно счастливы приветствовать Духа, Живущего под Куполом. Располагай нашими знаниями и нашими жизнями, о посланец Венете. Если мы сможем оказать тебе хоть какую-нибудь ничтожную услугу, то наше существование в этом мире будет оправдано...
— Я так же счастлив приветствовать лучших из фиджи и умнейших из самых мудрых смертных. Я приму вашу услугу, но мне не нужны жизни, поскольку Знания дороже их... Я пришел спросить у вас совета.
— Что могут посоветовать несчастные и преследуемые неразумными собратьями сектанты, всесильному Духу Живущему под Куполом?! Ты льстишь нам, — еще ниже склонился Мудрейший.
— Мы далеко не всесильны и иногда не обладаем тем, чем должны обладать. А сейчас мне нужно узнать одно: что происходит с вашими братьями в Золотом Городе, и что творится в вашем мире. Развиваетесь вы или затухаете... Мы давно не встречались, мудрейшие...
Трое настоятелей переглянулись между собой и перекинулись несколькими мыслеформами на телепатическом уровне, закрытыми всего на один защитный барьер (это был их высший барьер защиты, но Петр не стал разубеждать фиджи: они и сами понимали, что вряд ли то, что считается непостижимым для учеников, является преградой для Духа). Мудрейший вновь обратился к Петру:
— Ты, как всегда — об этом упоминали летописи, — говоришь о самом главном. Позволь отвести тебя в келью и подобрать свитки, которые, может быть, будут достойны внимания Духа, Живущего по Куполом. В тишине, без посторонних глаз, ты быстрее сможешь понять происходящее. И, может быть, потом, сам позволишь задать тебе несколько вопросов.
— Конечно. Покажи, куда следовать.
— Я сам отведу тебя, могущественный Дух, а мои братья принесут все нужное. Мы бы осмелились просить гостя отобедать с нами, но по историям знаем, что вы питаетесь светом.
— Сейчас я бы выпил немного воды...
— Если Дух позволит, мы признаемся в одном деянии, совершенном нами без злого умысла. Недалеко отсюда растет странное растение, которое, по легендам, посадил один из Духов, чтобы оно утоляло жажду. Несколько столетий назад неопытный ученик "небесных" посмел откопать и пересадить кустик на наше поле. Мы ухаживаем за ним и преклоняемся ему. Если ты раскроешь секрет применения этого божественного, но недоступного простому смертному растения, мы приготовим его для тебя...
"Вот хитрецы. Все-таки нашли мой чай. Я еще ничего не узнал, а эти уже хотят раскрыть одну из своих загадочек..."
— Это мое растение, Мудрейший. Я расскажу, как его использовать и даже сейчас сотворю для вас чай. Только сначала вскипятите воду, а пока не будем отвлекаться...
— Мы пришли. Эта келья не будет тесной для тебя?
— Не волнуйся о пустяках, — с этими словами Петр уменьшился ровно вдвое.
— Великий Венете! — изумился Мудрейший и открыл дверь.
В углу кельи лежало несколько жестких подстилок, набитых шерстью дикой кошки. Стены, выложенные, как и тоннель, мозаикой, хорошо освещали каморку. Не успел Петр с сопровождающими войти, как четверо молодых "небесных" внесли несколько десятков свитков. Самые древние и наиболее драгоценные для сектантов принес отмеченный возрастом фиджи, очевидно, Хранитель рукописей. Еще двое учеников держали на толстой перекладине большой чан с кипящей водой.
— Мы доставили все, что может понадобиться Духу, Живущему под Куполом, — прошепелявил Хранитель.
— Благодарю вас, мудрейшие. — Петр вытянул руку, сделал несколько пассов: больше для последующих легенд, чем по необходимости, и из его раскрытой ладони прямо в чан посыпались сушеные листики настоящего гималайского чая. — Оставьте мне один бокал, а остальное возьмите себе, — с улыбкой произнес джинн, — и, если возможно, не тревожьте меня некоторое время.
— Просьба Духа священна для нас, — проговорил Мудрейший и сделал знак всем удалиться.
Когда дверь закрылась, Петр отхлебнул из бокала и взял в руки первый, самый древний свиток. Это была легенда о Флейте, слышанная джинном много раз, но сейчас он совершенно по-новому воспринимал все написанное. Для того чтобы победить "пожирателей", джинну необходимо было понять, что происходит в Золотом Городе и вообще среди фиджи. Поэтому он не пропустил ни одного слова из написанного.

ЛЕГЕНДА О ФЛЕЙТЕ
(Свиток изготовлен мастерами Вами, Куин, Раха и их учениками).

"Однажды, проходя между Землей и Небом, Венете остановился, очарованный звуками, издаваемыми Поющим Деревом, одиноко растущим на склоне горы. На дереве не было ни единого листочка, но ствол, семь раз пронзенный огненной молнией, пел песню пролетающего ветра и горной реки, скользящей меж его засыхающих корней. Внезапно кусок скалы рухнул вниз вместе с Деревом, и оно, обломав все сучья, беззвучно упало к ногам Венете. Бог наклонился, поднял низвергнутого музыканта и прислонил его к небесным всполохам, отчего семь отверстий в стволе засияли радужными цветами. От прикосновения рук Венете ствол превратился в прекрасную Флейту.
Венете долго играл на ней, и от божественной музыки замирали сердца слышавших ее фиджи. И облагораживались души их.
А когда пришла пора Венете покинуть любимых детей своих, дабы далее совершенствовать мир, то созвал он всех фиджи и приказал им пройти по внутренней стороне Флейты. И те, кто выходил из первого отверстия, становились красными фиджи и видели мир только в красном свете. Кто выходил из второго — видели окружающее в красном и оранжевом. Кто доходил до третьего — наполнялся желтым цветом, выходящие из четвертого — синим... Доходящие же до седьмого — обладали видением всех цветов, включая фиолетовый.
Венете приказал построить Храм посреди Золотого Города и перенес туда Флейту, наказав фиджи следить за тем, чтобы не погасло ни единого отверстия. Но прошла первая тысяча лет, и потух фиолетовый луч. И мало стало мудрых, слышащих немой голос Венете. Прошло еще две тысячи лет — погас синий луч. И перестали фиджи летать по небу. И Красные Очи выглянули из-за всполохов. А когда прошло еще три тысячи лет — исчез голубой луч. И красная династия тиранов через страдания и войны начала править некогда свободным народом.
Еще через две тысячи лет пропал зеленый луч. И разрушились храмы Венете. И преследовались стремящиеся к Знанию...
И тут заблистала Гора, давая знать, что Венете не покинул своих детей. Но была похищена Флейта из храма, разрушенного вандалами секты Красных Очей, и пропала неизвестно где..."

Когда Флейта стояла в Золотом Храме, Петр не раз видел ее, и все джинны были уверены, что это Винг создал очередную загадку для фиджи, предостерегая тем самым от неверных действий. Однако сам Винг начисто отрицал свою причастность к ней, и даже немало времени потратил (или только делал вид) на решение этой загадки, но потом как-то охладел и больше не вспоминал о ней. Очевидно, он все-таки что-то обнаружил, поскольку, слишком часто вспоминал Мыслящее Облако и советовал джиннам больше заниматься саморазвитием.
Во время пропажи Флейты у джиннов и так было достаточно проблем, чтобы вмешиваться еще и во внутренние дела этой цивилизации, а Винг давно "блистал". Как видно, джинны упустили что-то важное. И это "что-то" теперь со страшной силой ударило по ним самим.
"Скорее всего в затухании лучей символа фиджи существует скрытый смысл — это не просто красивое предостережение, — подумал Петр, — может быть, это намек на будущий своеобразный Апокалипсис? И если это так, то появление "пожирателей" и расцвет странной секты Красных Очей достаточно точно вписывается в него. Надо что-нибудь найти по ней..."
Петр отхлебнул из бокала и, опять наполнил его до краев. Он бегло просмотрел несколько свитков с описанием тайных знаний "небесных" и остановился на отмеченных символами, не позволяющим проникать в сознание читающего, словах. Свиток раскрывал историю создания секты "Красные Очи". В одно время она привлекла внимание джиннов из-за активности инквизиции и вмешательства в дела королевского двора. Ни одна цивилизация не могла похвастаться тем, что избежала чего-либо подобного, и их деятельность вполне вписывалась в общее развитие. Действие равно противодействию, так что ничего необычного джинны в этом не усмотрели. И, кажется, зря. На всякий случай Петр прошел светлой мыслеформой по свитку и приступил к чтению.
О-У-М.
(Свиток изготовлен мастерами Хомо и Омох).

“Когда погасло третье отверстие Флейты, в небе появились два пятна расположенных на одном расстоянии друг от друга. Но видели их только фиджи, не прошедшие через Флейту Венете: кто по собственному желанию, кого заставили, кто по незнанию, а кто и по неверию. И чем дольше вглядывались эти Фиджи в пятна, тем глубже в их сознание проникала мысль, что это очи могущественного божества, избравшего их слугами своими. Они научились различать красные оттенки и подчинять своей мысли других фиджи. Развивая это умение и скрывая его (что было практически невозможно среди разумных телепатов, и тем не менее было), секта постепенно, шаг за шагом, внушала наиболее приближенным к власти, что Флейта Венете перевернута и создана для проверки и отбора "чистых" фиджи, которые в конце концов должны будут править всеми остальными, наслаждаясь и блаженствуя. А поскольку Флейта перевернута, то лучшие и наиболее нужные Высшему Богу те, кто видит только красные оттенки и не засоряет разум размышлениями о Высших целях существования. Эта идея, благодаря таинственной силе внушения, была поддержана похотливыми "хозяевами" и агрессивными "бойцами" при помощи которых было совершено несколько дворцовых переворотов. Вскоре потомки прошедших красное отверстие заняли королевский трон. История переписывалась неоднократно, на ученых и творцов пошли гонения, целители и обладатели древних знаний карались смертью. А когда погасло четвертое отверстие Флейты, то Храм был разрушен. "Небесные", служившие там — изгнаны или казнены. Воздвигались красные храмы с жертвенниками, забывались науки, а на их место пришли агрессивно-похотливые зрелища. Но потом исчезли пятна на небе, и заискрилась Блистающая Гора, и вера во Флейту Венете и оклеветанную Кобиту-Сутра стала возвращаться к фиджи. Но что-то странное творилось в Золотом Городе, сосредоточившем красных и оранжевых фиджи. Непонятные существа выходили оттуда после праздников, и безумные появлялись в окрестностях, блуждая неприкаянными толпами. А сектанты "Красных Очей" вещали, что погаснет Гора, и это будет означать смерть Венете и торжество их Божества.
Да избави нас, могущественный Венете..."

Петр долго смотрел в глаза безумного фантома, который молчаливо уставился на свернутый свиток со странными значками, а потом, мысленно послав ему приказ материализоваться, со всего размаха, сжатым кулаком врезал двойнику прямо в переносицу: он покачнулся, но устоял. Петр дал еще одну команду и ударил сильней. Фантом завизжал, заскулил, и, кажется, даже заматерился, как бывало мужики в совхозе. Джинн бил вертящийся и воющий ни в чем не повинный "фантик", и остановился, когда агрессия, проникшая в него, несмотря на охраняющие значки, иссякла. Агрессия, направленная на самого себя. Он щелкнул пальцами, как факир, и его двойник распылился. Бокал, разбитый на множество осколков, заставил джинна прийти в себя.
"Эх, Петя, Петя... Все-то мы, джинны, умеем, все знаем. А вот то, что глупость и самоуверенность — это врожденное или приобретенное — не знаем. Когда человеком был, — курочек выращивал, коровок доил, богом для них был, хозяином! Но ведь и тогда знал, что петушок может в носик клюнуть, а бычка совхозного, уважать надо. И побаиваться не мешает... А джинном стал, так для хвостатеньких, тоже сверхсущество, но что, мол, они за свою жизнь узнать могут? Так, послушать, покивать на все их премудрости, благословить да отмахнуться. И отмахивались. Когда к ним озерник в последний раз приходил, ведь говорили "небесные", хвостом в грудь себя били, — почитайте, важно это, ан нет! Некогда, мол, лучше вы послушайте, ума-разума наберитесь и растите, плодитесь, совершенствуйтесь... А как бы эта писанина с тысчонку лет назад нам помогла?.. Хотя тогда ее еще не было. Ну хоть двести-триста. Ведь и пауков-скороходов мы изучали и стрекоз в транспорт превратить хотели, и мышей летучих обследовали, а чтоб от разумных крыс знания взять — нет, не догадались. Гордость допотопная, нас и погубила. Ведь все смеялись, когда озерник об этом рассказывал. И я тоже. Досмеялся. Что за "Красные Очи"? Думали, легенда, все всполохи осмотрели, — ничего не нашли. Духи Венете! Эх!.. Идиоты мы, вот кто."
Войдя в Главный Зал, джинн догадался, что "небесные" слишком серьезно отнеслись к его маленькой слабости. Очевидно, разливу чая из чана, предшествовала длительная церемония, возможно с проповедью, а сам ритуал раздачи настроил фиджи на сверхъестественное. Наиболее молодые (а в Зале собрались почти все "небесные"), сидели, сложив хвосты в магическую восьмерку, и ожидали, чуть ли не мгновенного просвещения. Старейшие, которым хватало лишь сильного желания, левитировали вниз головами, познавая до сих пор непознанное.
Никем не замеченный, Петр устроился в неосвещенном уголке и, сложив около себя свитки, оставив тело, попробовал ментальным лучом еще раз добраться до Дома. И опять ничего не получилось. Луч вернулся назад, и Петру ничего не оставалось, как просто наблюдать за "небесными". Через некоторое время Мудрейший опустился на свое место, и когда его глаза приобрели осмысленное выражение, Петр подошел к нему.
— Как прошла медитация?
Мудрейший посмотрел на джинна и послал телепатический сигнал наставникам.
— О великий Дух, Живущий под Куполом! Мы благодарим тебя за божественный нектар, открывающий врата в неведомое.
— Ладно, ладно, Мудрейший, — Петр слегка улыбнулся, — чай не открывает никаких врат. Он просто утоляет жажду. Но ученикам, — он показал на медитирующих фиджи, — вы можете это не объяснять... Я хочу поговорить с тобой, Мудрейший, и остальными наставниками. Пожалуйста, пригласи мудрых и опытных. Это важно.
Глава "небесных" кивнул и незаметно удалился сквозь небольшой отверстие в стене. Вслед за ним туда же проследовали еще трое фиджи, включая Хранителя. Петр подался за ними. В келье за Залом, куда попал джинн вместе с наставниками, он положил свитки на ковер и внимательно посмотрел на фиджи.
"Поймут ли его просветленные? Поверят ли? Легко обманывать тем, что ты всемогущ и всесилен. Многие захотят в это поверить и поклониться. Но как убедить их в обратном?! И это особенно нелегко, если знаешь, что не имеешь права никого заставлять или внушать. Любое приказание только испортит дело, с которым Петр хотел обратиться к фиджи."
— Мудрейшие и Светлейшие из народа фиджи. Никогда мы не обращались к вам за помощью, но сейчас я хочу вас попросить об одном одолжении.
"Небесные" недоуменно переглянулись, и Мудрейший, прижимая руку к сердцу, произнес:
— Дух, Живущий под Куполом, наши знания и наши души всегда открыты перед тобой. Мы ожидали тебя, чтобы Дух помог нам и объяснил, почему погасла Блистающая Гора, и что делать нам — верным слугам Венете...
— Мудрейшие, я раскрою тайну, которую совершенно необязательно знать непосвященным в таинство Знаний... Блистающая Гора — это один из самых опытных и могущественных Духов, наш брат Винг. Он находился в состоянии медитации, и Память камня перешла к нему. Когда пришло время, и он понадобился остальным Духам, мы вызвали Винга, — Гора перестала сверкать и исчезла...
Наставники в священном ужасе вскочили, и Хранитель с благоговейным трепетом в голосе спросил:
— Винг — это и есть Венете?
— Сядьте, пожалуйста, мудрейшие. Когда-то очень давно, сотни тысяч ваших жизней назад, Винг был таким же смертным, как и вы. Но знание, истинное Знание, сделало из него Духа. Мы очень древние, многое можем и многое знаем. Но мы не всемогущи. И Венете нет среди нас. Поверьте в это, фиджи.
Петр чувствовал, что сомнение и привычка безоговорочно верить Духам борются в душах наставников. Это ломало все их представление о мире и Гармонии, и вселяло в их сердца неуверенность. Петр заговорил снова:
— А теперь я хочу сказать главное. В нашем мире появился странный враг, неведомый даже нам. Судя по вашим свиткам, Золотой Город как-то связан с их появлением. А для того чтобы победить врага, его надо узнать. Я должен сам пойти и все выяснить. Но Духам необходима ваша помощь. Всех "небесных".
Наставники склонили головы и в один голос сказали:
— Приказывай!
— Я не могу вам приказывать. Я вам расскажу. Недавно мы, Духи, и неизвестные враги встретились на поле битвы. Может быть, ее отзвуки достигли ваших ушей?
Наставники дружно закивали.
— Мы уничтожили многих. Но враги узнали тайное Заклятье, которым можно опутать духа и запечатать в сосуд. Мы понесли не просто потери. Признаюсь, что с помощью этого Заклятья нас победили. Четырнадцать сосудов лежит на поле битвы. Ни один Дух не может подойти к нему и помочь собрату. Если бы нашлись фиджи, которые смогли бы услышать слова Антизаклятья, то они могли бы помочь освободиться заточенным Духам.
Наставники, не отрываясь, смотрели на Петра, только Хранитель свитков что-то шептал себе под усы, и когда Петр замолчал, пробормотал:
— Это суггесты...
— Кто?
— Своих Богов сектанты "Красных Очей" называют суггестами. Это они.
Мудрейший посмотрел на Хранителя, кивнул, потом опять повернулся к Петру.
— Скажи, Дух, а остался ли кто-нибудь под Куполом?
— Да. Я все время пытаюсь проникнуть в Дом, но там все то же Заклятье. Чтобы вернуться, мне надо избавиться от врагов, возможно, этих... суггестов. Один я, наверное, мало чего добьюсь.
— Дух, — наставник опять встал, — сегодня мы узнали то, на что другим фиджи не хватило бы и целой жизни. С вами ли Венете или нет, но вы несете Свет. И вы враги наших врагов. Если мы случайно услышим Заклятье,  то сможем донести его до ушей других, которые сообщат третьим, а третьи, наверняка, — четвертым, желающим прогуляться по отдаленным отсюда местам. И если они найдут что-то похожее на...
— Сосуд с узким горлышком... — прошептал Петр, посмотрев в потолок.
— На сосуд с узким горлышком, то обязательно...
— Потрут его руками...
— Потрут его руками и скажут...
—« Приди всадник, имеющий лук, сотворенный из чистого света...»
— «Приди всадник, имеющий лук, сотворенный из чистого света.» И все произнесенное в этом помещении, смешавшись с воздухом, растает в небытии. Это говорим мы — "небесные", и будет так по воле нашей. — И наставники, встав по углам, нараспев произнесли несколько мантр и, сдвигая руками звуки со всех сторон, сложили из них шар, завернули его в один из новых свитков и подожгли.
Огонь, лениво покусывая уголки лощеной бумаги, добрался до середины и, внезапно взорвавшись, разлетелся миллионом искр. Фиджи, стоявшие на коленях пока горел свиток, вскочили, кланяясь во все стороны света. Потом Мудрейший повернулся к Петру и громко сказал:
— Великий Дух, Живущий под Куполом, мы безмерно рады, что ты посетил наше скромное пристанище, дабы показать слабым и глупым фиджи, чего можно достичь, владея Знанием. С нетерпением юных все "небесные" ожидают, что ты покажешь им своё могущество.
— Конечно же, — согласился Петр, — пригласи всех на вершину горы, и я покажу, как сама собой в скале образуется пещера. Думаю, что еще одна помещение, соединенное лабиринтом с этим, "небесным" не помешает?
— Ты, как всегда, добр к нам, Великий Дух.
— Созывайте всех! — произнес на последок Петр и, сделав несколько шагов в сторону выхода, исчез на глазах изумленных наставников.
И тотчас же охрана заметила около скалы вихрь, а чуть позже услышала грохот и радостные крики "небесных".

Глава 6

"Ты думаешь, что пришел туда, куда хотел?
Нет, это тебя привели сюда..."

Из последних сочинений "элитных"

Солнце, отмечая начало нового дня, осветило землю. Петр размеренной походкой двигался вдоль Кремля Золотого Города, направляясь к месту обитания "элитных". Зона проживания простых фиджи находилась ближе к окраинам, и все попытки "недостойных" проникнуть к Кремлю без надобности пресекались стражниками, если только эта надобность не имела смысла, как, например, исполнение желания особы из королевской династии. Словно в подтверждение этому навстречу джинну попались два солдафона с короткими зазубренными мечами, тянущие за хвост полуживого фиджи из ремесленников, шерсть которого висела клочьями. На теле несчастного виднелись следы от ударов плетеного хлыста, коими элита вооружалась дополнительно, скорее из увлечения модой, чем по необходимости.
— Давай-давай, не оглядывайся! — рявкнул стражник посторонившемуся Петру.
Петр приподнял хвост и юркнул за угол.
"Славное начало дня," — подумал он, сворачивая в низкую подворотню. Внутренний двор, просторный даже для человека, больше напоминал свалку, нежели место постоянных сборищ элиты. Петр находился сейчас перед входом в "Приют элитных". Возле трех ступенек, ведущих вниз в полуподвал, болталась вывеска, и остриженная наголо самка, в непристойной позе, хвостом как бы придерживала ее. Петр спустился к двери и дернул за шнурок колокольчика. За дверью вякнул звонок, послышалось шуршание, и в образовавшуюся щель просунулся розовый влажный нос.
Из помещения заструился "нежный" запашок, который, вместе с вонью внутреннего дворика "приюта", образовал такую ядерную смесь, что у Петра перехватило дух.
— Чего изволит многоуважаемый эл? — вывел из оцепенения джинна вкрадчивый голос из полуподвала.
— Я по рекомендации элфи Матиса к хозяйке, — лаконично ответил Петр, рассматривая в полумраке одноглазого слугу в полосатых коротких штанах с черным ремнем.
— А как ее зовут?
К незнакомым фиджи в любом месте Города относились недоверчиво — охранка знала свое дело, и любые поползновения в сторону власть имущих пресекала беспощадно. Поэтому везде прежде всего говорили сначала о рекомендации, желательно высокопоставленного фиджи. Рекомендация проверялась, и если обнаруживался подлог, виновника тут же сдавали в соответствующие места. Другое дело в бедных районах. Агентов было меньше, но поощрялись доносы, которые к тому же хорошо вознаграждались. Элита же требовала других подходов. Хотя здесь давно уже ни на кого не клеветали в открытую, и тайная служба работала больше для раскрытия внутренних интриг, опять же сплетаемых под боком династии. Что поделать — власть себя охраняла.
— Элла Лора.
Одноглазый пропустил Петра, осмотрел двор и, захлопнув дверь, проводил его в хозяйские покои.
Хозяйка возлежала на низкой кровати с балдахинами и самодовольно осматривала отражение своих бритых чресел на полированной пластине алюминия. Легкий полупрозрачный пеньюар лишь слегка скрывал женские прелести. Двери в ее комнату не было: только матерчатая ширма из двух половинок свободно свисала из-под свода. Слуга зашел за ширму и доложил.
— Пусть войдет, — полусонно пробормотала Лора.
Петр прошел мимо одноглазого, принял горизонтальное положение и предстал перед хозяйкой.
— Эл Джинн, по рекомендации, — Петр слегка наклонил голову и пошевелил посеребренными усами.
— Какой крупный! — воскликнула элла, откровенно разглядывая джинна. Она буквально раздевала его похотливым взглядом. - И что же привело тебя сюда? — похоже на "вы" обращались только к особам из династии.
— Развлечения, элла, развлечения... — Петр снова пошевелил усами.
— Кто может подтвердить рекомендацию? — спросила Лора, но скорее для очищения собственной совести — ей понравился этот эл, такой непохожий на остальных посетителей "Приюта элитных", и, все равно: есть у него рекомендация или нет, она своего не упустит...
— Элфи Матис и...
— Я тебе верю, —перебила хозяйка, — но ты пришел слишком рано... — ей просто не терпелось затащить его на кровать. — Завсегдатаи приходят ко второму хэшу...
Петр тут же раздобыл информацию в мозгу хозяйки о незнакомом ему слове. Оказалось, что это ни много ни мало, как наркотик, вырабатываемый из отборных сортов некой травы, правда, Лора, похоже, сама не знала, где та растет. Способ приготовления сводился к прозаическому кипячению с добавлением пряного. Употреблялся хэш в виде коктейля из отвара помета стрекоз и мшистой патоки в горячем виде... Далее Петр вникать не стал. Только отметил, на какие мозговые центры фиджи он влияет, а также выяснил природу происхождения запаха на точке и во дворе.
"Первый коктейль, он же хэш, принимают после пробуждения, затем в течение дня стимулируют более сильными концентрациями. Отработанный материал — во двор: зачем далеко ходить, везде запах, везде наркотики. С их точки зрения вполне логично, — подумал Петр. — И, похоже, она свой первый уже приняла..."
—Я не завсегдатай.
— Естественно! — Лора изобразила улыбку.
Хозяйка многозначительно потянулась, зевнула и, протянув тонкую лапку, взяла маленький молоток и ударила в гонг. Из-за шторок,  возник одноглазый.
— Гость у нас в первый раз... Сделай все в лучшем виде, — лениво процедила она сквозь зубы, — и подготовь мне все необходимое для выхода...
Слуга привел Петра в зал. Окон в нем не было,  — только несколько квадратных вентиляционных проемов зияли по углам потолка, через которые пробивался свет. Одноглазый фиджи, шмыгал из угла в угол, зажигая масляные светильники. Справа, вдоль стены, на полметра возвышался помост, где в беспорядке валялись музыкальные инструменты: обтянутые кожей барабаны разных размеров, несколько труб, две волынки и нечто со струнами. Возле остальных стен, умело украшенных шкурами диких животных, лежали мягкие валики, около каждого находилась скатанная циновка. В центре, на каменном фундаменте, был водружен медный таз, тускло отражавший огни светильников, над ним висел раструб, уходящий под потолок. Фундамент окружал метровый в ширину бордюр, закрытый темно-зеленым плюшем. Одноглазый, расстелил циновки, и предложил Петру устраиваться поудобнее. К слову, ложе рассчитывалось на двоих, о чем слуга предупредил. Затем он исчез и вернулся с плошкой горячих углей и полотняным мешочком, привычно высыпал угли в таз, подул с присвистыванием, вызывая из пепельно-красных кусочков голубоватые язычки пламени, после чего неторопливо, горстями, стал бросать туда бледно-желтый порошок. Дым, поднимаясь по раструбу, выходил через отверстия вверху и, постепенно охлаждаясь, опускался мглистыми полосками до самого пола.
"Еще наркотики, — вздохнул про себя Петр, — с такой стимуляцией они себя просто заживо хоронят..." Не отключаясь полностью, чтобы в любой момент быть готовым к приходу гостей, он перешел в поверхностную медитацию.
К полудню в зале появилась хозяйка, самолично принесшая блюдо с чашками горячего хэша.
— Ну как, эл Джинн, ты себя чувствуешь? — томно осведомилась она, поставив поднос на подставку и устроившись рядом с Петром.
Джинн слегка испугался продолжения, но в это время донесся слабый звон входного колокольчика. Лора недовольно обернулась, поднялась.
— Доля хозяйки — самой встречать гостей, —оправдываясь, пропищала она, поправляя лапкой короткие усики.
Петр, воспользовавшись одиночеством, выскользнул из тела и,  поинтересовался, кто пришел. Примитивная кибитка, запряженная двумя пауками-скороходами, привезла сгорбленного фиджи в желтой накидке с красным широким поясом. Толстый обрубленный хвост украшали четыре рубиновых кольца. Лора помогла ему сойти и, поддерживая под дрожащую руку, свела вниз по ступенькам.
Через час народу в зале набралось основательно. Прибыло несколько архитекторов, которых, отмечали рубиновые кольца, причем, чем больше их было, тем выше котировался их обладатель. Следом за ними ввалились, распространяя резкие запахи духов, писатели, то ли с любовницами, то ли подругами для развлечений. Потом явились музыканты, под завязку накаченные алкоголем, вырабатываемым фиджи из древесины. Они всей толпой забрались на помост. Толкаясь начали разбирать инструменты, затеяли потасовку, после того как основательно намяли друг другу бока, успокоились и запели нечто ужасающее, даже отдаленно не напоминающее музыку, и тем не менее присутствующие оживились, кое-кто пытался танцевать, невысоко подпрыгивая и дрыгая ногами. Однако женщин явно не хватало, и Лора отправила посыльного в ближайший дом известных услуг, с которым давно был заключен прочный контракт на поставку.
Петр неторопливо, снимал информацию и анализировал ее. В это время прибыли последние завсегдатаи и все места оказались заняты. Слуга поставил к каждой циновки низкие табуретки, на которые расставил маленькие розетки с хэшем, бокалы высококачественного "Мшистого" (первый сорт), плошки с высушенными солеными насекомыми — особым деликатесом в "Приюте", — стимуляторы тела, хмельной табак и животное масло. Потом одноглазый добавил порошка в таз и накрыл его глиняным горшком с множеством длинных гибких ответвлений. Лора примостилась возле Петра, кокетливо обвив его правую ногу хвостом.
— Начинается, — сверкнула она глазами и отрыгнув, засунула в рот трубку кальяна.
В течение часа под завывание и грохот музыкантов раздавалось равномерное причмокивание, чавканье, бульканье, невнятное бормотание и всхлипывание. Петр, наблюдавший процедуру поглощения наркотиков, с интересом собирал данные то с одного гостя, то с другого, отмечая насколько все-таки устойчив организм разумных к подобного рода процедурам. Самым первым опьянел тщедушный старичок из элиты художников. Его сознание раздвоилось, и одна половина, выйдя из головы, витала рядом, лукаво наблюдая за своим носителем. Старичок откинулся на валик, благодушно ощерил резцы и медленно стал поднимать руки вверх, смотря на это действие с двух сторон одновременно. При этом его непомерно толстый язык вывалился наружу, а хвост нетерпеливо гладил лежащую рядом проститутку. Видимо заряд передался ей, и она тоже "поехала", судорожно глотнув несколько раз наркотического дыма, запустила руку в штаны напарника и ожесточенно ей заработала...
Музыканты по очереди прикладывались к хэшу и в конце концов звучание их инструментов стало таким монотонным и вялым, что целиком сливалось в волнообразный гул, который не развлекал, просто давил на психику. Лору, казалось, свалить было невозможно. Она делала глубокие затяжки, запивая  хэшем , и все поглядывала на Петра, ожидая, когда он попробует хоть что-нибудь из дурмана.
Где-то около музыкантов очнулся поэт, и громко выкрикивая слова, подбадривая себя жестами рук и ног, стал отрывисто читать  стихи:

Мне б на левом берегу
Взять бы фиджи. Угу-гу!
Да за левую ногу.
Посадив ее в мешок,
Истолочь бы в порошок,
Да на правый бережок
Не забросить бы, дружок!!

Аудиторию прорвало диким смехом, аплодисментами, а, кто мог, похлопывал хвостом по полу.
— Очень модный поэт, — мурлыкала Лора, — обычно, под него все приступают непосредственно к процессу, но мы немного повременим, правда? Для полноты ощущений.
Петр чуть было не спросил, к какому процессу они должны приступить. И тут он обратил внимание, что начиная с самого утра,  не видел здесь ни одного проблеска белого цвета: он просто отсутствовал — колебания красного света поглощали все.
Покачивающийся одноглазый внес в зал ровный лист, загрунтованный черным (наверное, сажей), прислонил его к стене так, чтобы отовсюду можно было его видеть.
Художники... — тихо шепнула Лора тоном, какой обычно вырабатывается в результате многодневных тренировок: томный и в то же время ничего не обозначающий, нейтральный, однако с некоторым вызовом.
Рисовали трое: первый верхнюю часть, второй — среднюю, а третий — нижнюю. Изображалась любовная игра двух самок, причем самым примитивным образом, но под воздействием стимуляторов,  мазня красным по черному представлялась чуть ли не голографией. Вдобавок от нервного напряжения посетителей "Приюта" трясло, отчего казалось, что рисунок движется.
— Финальная сцена, — объяснила Лора, когда художники откинулись от холста.
Со всех сторон доносились непонятные звуки, и какой-то полусумасшедший голос декламировал:
                Окружность креста,
                Крик куста,
                Кровь креола. 
Красна и чиста…
Недосказанность слова.
Мелодии плесень...
Плесканье печали
О нужности фраз,
Поразмыслив, вначале,
Отброшу слова
Их ничтожно звучанье
Трон трупа, пух перьев,
Огня трепетанье
Мне страшно, мне больно!..
Но я наслаждаюсь...
Я страхом живу,
 я ему поклоняюсь
Я им упиваюсь
Я им наполняюсь
Мне страшно...
Мне страшно...
Не плачу, не каюсь.

Петр внутренне содрогнулся. Уж на что полуразумны летучие мыши, но среди них он не чувствовал себя так подавленно. А здесь, среди разума... Как ни крути, но это сборище, кроме разврата и болотной похоти ничего не сможет вынести на этот свет. Ясно. Пожирателями здесь и не пахнет.
И вдруг,  Петр громко и чисто сказал:

Когда каменный дождь
Похоронит тебя под собой,
Не спеши отыскать свое имя
На звездах погасших.

Музыка стихла, и воцарилась неописуемо прекрасная тишина. Некая немая сцена в борделе, где каждый, словно играя в "замри-отомри", застыл в том положении, что пришлось на последнее слово. Несколько секунд спустя, раздался общий вздох разочарования, мол, мы думали ты новый, модный, а ты так, пофилософствовать вздумал, да только не туда пришел. И все продолжилось в обычном ритме.
Лора презрительно скривилась и отодвинулась от Петра.
— Фи! Какой некультурный. Весь кайф согнал, — она сокрушилась о потерянном вечере: такой партнер ей был не нужен. — Я, конечно, сожалею, но тебе лучше исчезнуть, — равнодушно добавила она.
Петр кивнул, приподнимаясь, но что-то вспомнив, наклонился к ней и спросил:
— Откуда у тебя деньги на все это, — он обвел взглядом зал, — ведь никто не платит...
Она удивленно вскинула голову, — он для нее уже просто не существовал и, отвернувшись, присоединилсь к молодой самке, неумело обслуживающей "элитного". Но она не знала, что Петр умеет читать мысли и, помимо воли ответила: "Красные Очи, болван, кто же еще".
Петр неторопливо прошел к выходу. И, поднявшись по ступенькам, тело фиджи Джинна медленно растворилось.
А веселье самого престижного среди "элитных" сборища продолжалось, и к концу его вряд ли кто помнил придурковатого гостя эллы Лоры.