Визитёр. Глава 20 Мейлах в октябре

               
                В чём правда жизни, друг сердечный?
                Да в том, что врём мы – бесконечно!
Мейлах, сидя на пеньке от спиленного дерева, восстанавливал жизнеобеспечивающие функции организма огуречным рассолом.  Он уже различал лица людей, мог выполнять элементарные действия - пить, есть и соглашаться с Рахиль Менделевной, если она что-либо говорила. А говорила она, в этот раз обидные слова:

- Мейлах! Ты сигодня виглядишь лучше, чем вчера. Лицо такое красочное и вид спокойный. Ты, наверно, писал стихи, какой - нибудь Доре? Кстати, а где же твои новые зубы, с которыми ты виглядишь старше своих лет? Уже износились?

Что же ты такое хрупкое кушал под акацией? Дрова на месте… А кто тибе добавил лишних диоптрий на твой глаз? – издевалась Рахиль над бедным человеком.

Мейлах молчал, не потому, что не знал ответа, а просто не было сил. Натешившись вволю односторонним разговором с Мейлахом, Рахиль заторопилась по каким - то делам, оставив его живым.

Был воскресный день. Проснувшиеся люди торопились на базар за продуктами. Коля с Васей, не заметив Мейлаха,  в обнимку  пошли к пивному заведению Мышалова.  Дора, проплакавшая ночь, выставила на солнце подушку, чтоб просушить. Ворона, обидевшая Мейлаха, сидя на верхушке акации, ожидала плавленый сыр. Каждый занимался своим делом.

В это время, с любопытством поглядывая на просторы большого двора украдкой, не смело пробирался к дому какой-то посторонний человек. Заметив Мейлаха, он подошёл к нему, вежливо поздоровался и спросил:

- Скажите на милость, это здесь проживал Мейлах Кац?
- Да, здесь.
- А где он типерь сидит в Бобруйске, или в столице?
Мейлаха насторожили странные вопросы незнакомца, и он, не раскрывая себя, сам стал его расспрашивать:
- Что вы хотите ещё знать про Мейлаха?

- Мине нужно знать, где он сидит. Есть деликатное дело. Помогите мине в этом, я вас хорошо отблагодарю, - сказал незнакомец и показал кошелёк.
Мейлах, не ожидая такого предложения, заинтересованно встрепенулся и даже забыл, что ему нездоровилось, стал брать быка за рога:

- Так давайте уже благодарите миня. Я вам всё расскажу. Дело в том, что Мейлах сидит ни в Бобруйске и не в столице, а перед вами. Мейлах - это я! Что вы хотели? Отблагодарите меня, как обещали, и можете спрашивать!

- Изумлённый незнакомец,  наклонившись к Мейлаху, шёпотом на ухо предложил уединиться, чтобы вести беседу «глаз, на глаз».
Оба заговорщика долго находились за закрытой дверью комнаты Мейлаха.

Гость, которого звали Хаим, предложил простую схему действий, которые позволят им оставить себе переданные деньги на лапу влиятельному лицу для освобождения Мейлаха. Он смог убедить сопротивляющегося Мейлаха согласиться с тем, что деньги они должны разделить поровну - и «концы - в водку».
 
- Мейлах! В нашем деле главное, что вы на свободе, а в таком случае нам не нужно отдавать врагам наши сбережения. Сара давно оплакала потерю этой суммы, а если ей их вернуть обратно, она опять расплачется от неожиданности.

 Мы должны беречь её здоровье. Зачем ей два раза плакать по этим деньгам, пусть лучше радуется, что ты на свободе! Вот  ваша доля, а это моя. А типерь, по стаканчику водочки, за коммерческую удачу, и молчим.

Всё произошло, так быстро и убедительно, что Мейлах, даже водку выпил, не осознавая, что эта пакость, продлевает вчерашние приключения в новой неприглядной композиции…

Мейлах, проводив гостя, уединился за закрытой дверью своей комнаты. Он ржавым топором  отодрал половицу, в приоткрытую нишу спрятал  внушительный бумажный свёрток, перевязанный бечёвками, и облегчённо вздохнул. Но деньги, свалившиеся нежданно-негаданно, жгли ему руки.

 Он решил, что не имеет права использовать их на свои потребности. При удобном случае решил передать всю сумму на нужды местной еврейской  общины, выделив из неё  половину – раввину.
От созревшего в его голове решения он успокоился. Больше он себя не корил за допущенную непорядочность относительно сестры.

  Мейлах ловко выскользнул в коридор с намерением войти в комнату ожидающей его Доры, приоткрывшей  дверь для встречи долгожданного гостя, но тотчас распахнулась дверь комнаты напротив.

 Высунув из своей квартиры нос на всю длину, бдительная Рахиль Менделевна, вкрадчивым голосом, осторожно, чтобы от неожиданности не свалить Мейлаха в обморок, спросила:
- И куда это ты, перегнул палку, к Доре? Потянуло на подвиги? Вспомни про Абрашку, каторый виползал отсюда. Ты тоже хочешь сваё золото оставить следующему, «блудаку», как он?

Говоря это, Рахиль Менделевна ехидно посматривала на обоих. Дора, попыталась ей в чём-то возразить высокой нотой, но Рахиль добавила к ней свою, ещё более высокую, и мощный аккорд получился не в пользу Доры.

 От громкого звука Дорины окуляры упали на пол, а Рахиль, «нечаянно» топнула по ним ногой…
Одержав первую победу по очкам, Рахиль продолжала:
- Мейлах! Зачем нам эта Дора? Составь куркуляцию на зубы, мы отдадим ей чиго - нибудь за золото, и пусть ни дразнится своими дверями, тибе и моих хватит куда хадить!

Доре не понравились такие неуважительные действия да замечания разбушевавшейся Рахиль и она, скромно напомнила, что каждая женщина  имеет право на интерес к мужчине и не ей, Рахили, судить, кому входить в какие двери. Таким образом, она подхлестнула словесную активность Рахиль и тут же услыхала новую инициативу неуёмной женщины.

- Мейлах! Не нужно куркуляции. Пусть она принесёт справку из милиции на своё золото. Каждая власть любит золото, а общипать еврея – и прииск не нужно открывать. У нас в этом хороший опыт – это же все знают! Там ей выпишут и справку, и накладную, и повестку, и даже номер статьи припишут красным карандашом  одновременно.

 Они знают, как это делать. Ты помнишь историю, про Блюмкина? Что жил напротив базара? Вспомни! Он любил флаги вывешивать на своём доме к каждому празднику. Так посклерозил однажды и по ошибке вывесил государственный флаг на еврейскую пасху. Помнишь? Так пришли эти волки в овечьей шкуре, сделали обыск, нашли золото.

 Блюмкин типерь далеко от базара, за решёткой смотрит на небо. Ему выписали квитанцию на оборот драгоценных металлов, а весь оборот сделали сами -  забрали золото и крутят мозги. Так Доре они точно сделают «оборот», да ищё  тибя, Мейлаха туда ввернут!

Мейлах молчал. Рахиль продолжала:
- Слушай сюда, что я  скажу. Надоело мине терпеть её интерес к тибе. Если я позволила ей вставить харошему  Мейлаху зубы, то это ни значит, что я потерплю распахнутую для тибя дверь в иё палаты из одной маленькой комнаты!
Дора молча удалилась, надолго закрыв за собою дверь.

Рассчитавшись с соперницей  беспардонной наглостью,  Рахиль принялась за Мейлаха:
- Вот, что Мейлах! Давай типерь разбираться с тобой. Что это за хлюст приходил  и сколько он тибе отвалил в пакете?  Пока ни знаю за что, но уверена, - отвалил!

  Давай посчитаем вместе, чтобы ты не ошибся без миня в цифрах. Ты думаешь, что я ни знаю, где ты их спрятал? Знаю!
Мейлах, не желая отвечать, молчал, против Рахили – не попрёшь.