Поздней осенью

   
      ...Осень – это всегда обреченность. По крайней мере, ей так казалось.

      Без крыши над головой, бездомные, неприкаянные, они бродили, обнявшись, по набережной, по улицам, по безлюдным тропинкам Нескучного Сада, по мокрым от дождя, тонувшим в желто-красно-коричневом разноцветье опавших листьев дорожкам опустевшего в межсезонье парка Культуры имени Горького. А черные силуэты заснувших на зиму аттракционов, на которых она так любила кататься в детстве, когда родители приводили ее сюда, наблюдали за ними мрачно и высокомерно.

      Было уже холодно, вечерами подмораживало.
      
      Изо рта шел пар — но вместе они не чувствовали холода. Низко, опасно надвигалось, опускалось, давило, а потом улетало ввысь, бежало и снова распластывалось над ними мрачное осеннее небо – сизое, рваное, измазанное, все в грязных, почти черных пятнах туч, словно перепачканная в пылу ребячьей драки шинель гимназиста-второгодника.
      
      Они досматривали прямо из первого ряда партера последний акт драмы листопада. Поднимался ветер, и редкие, продрогшие под дождем листья то соединялись в пары и исполняли медленное страстное танго, то собирались в круг и заводили печальный бесконечный хоровод под дождем. А потом листья, еще полуживые, трепещущие на холодном ветру, пытаясь сохранить хоть какие-то остатки достоинства, шлепались на поседевшую от осени и инея траву, на схваченные первым, еще совсем тонким, льдом аллеи парка. Опавшие листья шелестели еле слышно, умоляюще шептали о чем-то, наверное, просили, чтобы на них не наступали, не причиняли им боль. И, наконец, оледеневшие, они намертво прилипали к земле, застывали в лужах, на глазах затягивавшихся мутноватой, как глаза засыпающей рыбы, белесой пленкой льда — и больше уже не издавали ни звука, ни шороха. А голые, черные в ноябрьской ночи деревья застыли неподвижно, будто мачты и остовы разрушенных кораблей на старых, давно заброшенных скандинавских верфях.
 
      …Они сидели на спинках холодных мокрых скамеек опустевшей набережной Москвы-реки, поставив ноги на ледяные сиденья, и говорили о фильмах, пересказывали друг другу содержание книг, повествовавших, в основном, о верной дружбе и вечной всепобеждающей любви.

      А внизу серебрилась, дыша седым паром, река.

         © Лана Аллина 
      * См. мой роман Воронка бесконечности

Эта миниатюра опубликована также в: Писатель года 2014. Книга девятнадцатая. Национальная литературная премия. Специальное издание для членов Большого жюри национальной литературной премии "Писатель года". М. Литературный клуб, 2015. ISBN 978-5-91815-521-9. СС. 253-254.

Рисунок Аллы Кузнецовой