Чёрный ворон

 

Старый зелёный,
Римский трамвай,
Забытый всеми
И оставленный ржаветь
На крутом песчаном откосе,
                Смотрел
                Пустыми
                Глазницами
                Окон
                На море.
Он выглядывал из прибрежных кустов,
Обросший колючими кустами ежевики,
Облепленный улитками.

Колючие ветви обвивали корпус трамвая,
Лезли в разбитые окна,
Царапали его зелёный корпус
И пытались переварить
     в своём бесконечном желудке.
Среди серо-зелёной листвы
Темнели спелые чёрные ягоды.

На крыше,на рыжих ржавых трамвайных рогах сидел лохматый человек,в рваной одежде. Его глаза были выпучены так,что белые белки светились из-под копны всклокоченных волос,посреди красно-коричневого опаленного солнцем и измождённого лица. Человек сидел на рогах и напряженно смотрел вперёд,в ту же сторону,куда светил лобовой фонарь трамвая. Сквозь пыльную паутину фонарь,светил мутным жёлтым глазом на синее море и марево неба.

Среди зарослей ежевики порхали белые бабочки. Бабочки залетали в окна,облепляли крышу трамвая и кружили белым озабоченным облачком над головой человека,садились без страха на плечи. Лохматого человека окружающий его мир не интересовал,его интересовала и не давала покоя лишь далёкая точка далеко в море,он напряженно всматривался вдаль,словно молил,призывал к себе,гипнотизировал. Под жарким летним солнцем море блестело и исчезало в светло-сером мареве горизонта. Сверху с купала неба свисали провода,они болтались над рогами и,задевая иногда их,сверкали белыми и голубыми искрами электросварки.

 Измождённый человек много дней и ночей сидел на рогах и напряжённо вглядывался вдаль,пока однажды в высоком синем небе одинокое серебристое облачко не метнуло в него молнию света. В сиянии слепящих искр,в треске электрических разрядов он,вдруг,конвульсивно затрясся,как шаман в трансе и исчез...
Прозрачная струйка дыма,оставшаяся после него,утекла в высокое небо.
 Провода,
Зацепившись за рога,
Заискрились,
Рассыпая искры бенгальских огней, Из их света,
Из ниоткуда,
Вдруг,
Материализовался чёрный ворон.

 Большой чёрный ворон взмахнул крыльями,
ттолкнулся закаркав
От края крыши
И взлетел в небо.

Сделав большой круг над трамваем,
Он полетел над морем,
Всё дальше и  дальше от берега, Пока не превратился
В чёрную точку у горизонта.

 В золотистых лучах солнца море блистало белыми бликами,а белые волны у берега накатывали и отползали назад,накатывали и отползали,шебурша мелкими камешками-катышами,накатывали и шебуршали. Легкомысленная волна,одним вдохновенным взмахом мокрой кисти,рисовала странные орнаменты на зелёной и розовой прибрежной воде,перемешанной с тонкими полосками белой пены. Быстро-быстро малевала,а потом небрежно выбрасывала их сохнуть на мокрый оранжевый песок и снова что-то там мазала,высунув белый язык пены.

 Без человека и ворона мир вокруг успокоился и даже провода уже не болтались,зацепившись за рога трамвая. Наступивший вскоре синий вечер,сонно потянувшись,зевнул и упал спать снова в объятья тёплой и чёрной ночи. Ночь раскинула жемчужную паутину звёзд и звёзды мерцали и падали вниз,быстро-быстро черкнув светлой полоской,вспыхнув,мигнув и погаснув.
 
 В безлунной ночи там дальше,в глубокой черноте,слепое море дышало и ухало,как кит. Белые пенистые волны прибоя шуршали прибрежными камешками,словно это кит хвостовым плавником их плескал на берег и дышал и ухал там в черноте ночного моря. Влажный ночной воздух вдыхал бескрайнее море,море дышало чёрное небо со звёздами и как кит,пускающий фонтан воды и воздуха,плескало белые волны на тёмный невидимый берег.

 Одной пожилой улитке,прилепившейся к стенке трамвая,снился чудесный сон. Ей приснилось,что она и есть тот самый человек,что сидел на крыше трамвая. В её бриллиантовом чёрно-белом сне ей чудились видения. Абстрактные и сюрреалистические формы рождались из черноты ночи и плавно утекали в ночь,спиралеобразно, трансформировались в вычурные формы. Тот человек на крыше напряженно всматривался вверх,в чёрное звёздное небо,всматривался так долго,что его глаза-шары вылезли,выползли на лоб,как улитки,потом высунули и пошевелили усиками-антеннами и начали медленно и плавно передовать новые показания из дневника наблюдения за природой в свой космический метеоро/логический центр на астероиде в далёком космосе. На чёрный астероид,облепленный и обжитый улитками. Улитки на астероиде лепились к чёрному камню,высовывали усики-антенны и медленно и плавно улавливали сигналы от улиток метео-разведчиков,внедрённых на разные планеты данной галактической системы. Чёрный астероид,облепленный улитками,нёсся с космической скоростью в бриллиантовом свете среди россыпей звёзд. Астероид был метеоро/логичный,напичканный радиотехникой,нафаршированный изнутри начинкой из метеоро/логичных микросхем,как один цельный чёрный кусок минеральных кристаллических извилин - бесконечных микро-лабиринтов потустороннего разума,облепленный снаружи улитками - неторопливыми и флегматичными приёмо-передатчиками последних новостей галактики.
 Улитке снилась родная база в полосе астероидов,где она ещё молодая ползала по чёрному камню,слизывая космическую пыль,насыщаясь первобытной энергией,вся пронизанная сладостными лучами родного реликтового излучения.

 Тёплая ночь играла с потоками чёрного воздуха,плескала пригоршни морской воды на тёмный берег,кружила Луну.Цикады в прибрежных кастах пилили и сверлили ночь своими тонкими пилками и дрелями. Они нарезали ночной воздух на мелкие кирпичики и кусочки,строили из них себе домики и всю мебель. И уже там в уютном тёмном домашнем нутри что-то ещё привинчивали и торопливо починяли,чтобы к утру исчезнуть вместе с домиком и материализоваться уже на другой планете и влиться в общую семью,Цивилизацию Ночных Цикад - умелых строителей и материалистов,материализующих из ниоткуда всё что угодно,под скрип и сверление своих тонких инструментов,настроенных на основную космическую волну - реликтовое излучение. В предрассветных сумерках цикады цикали в кустах,цокали языками на превосходную работу,прощались друг с другом и телепортировались вместе с домиками по светопроводу - на первом луче восходящего Солнца.

 Наступившее утро было наполненно угловатыми каракулями каркающих криков-граков.Чёрный ворон ходил по кромке оранжевого сырого песка,у самой воды. Он что-то деловито выискивал,тыча длинным клювом то и дело в песок. Солнце, там за краем моря,уже золотило мир,рассыпая невидимую светящуюся пыль над водой и землёй. Карканье будило,будоражило,наполняло действием пробуждающийся берег. Энергичные и категоричные движения-жесты ворона напоминали действия актёра в театре. Ожили и зашевелились кусты ежевики,белые бабочки опять запорхали над травой и зелёным трамваем. Блин солнца начал медленно медленно разгоняться и вращаться вокруг своей оси,разбрызгивая флюиды света центробежно и радостно. Бриз - лёгкий прохладный ветер подул с моря. Всё живое и неживое включилось в преобразование и трансформацию жизненной энергии нового дня. Чёрный ворон,словно пришёл и включил на запись и ретрансляцию воспроизводящее и звуко-записывающее устройство нового дня. Он,как чёрный машинист-оператор,деловито похаживал и следил за работой сложного живого механизма,внимательно поглядывая то правой то левой бусинкой глаз за работой большого завода и мир вокруг беззвучно вибрировал и урчал.

    Всё,что я тут написал,
    было лишь просто иллюстрацией,
    цветной страницей из журнала комиксов,
    валявшейся на сером тратуаре...

... Фраер в полосатых брюках
    и кепочке
    подобрал листок,
    рассмотрел,
    понимающе хмыкнул,
    скомкал,
    бросил в урну
    и ушёл
    вихлявой походочкой...

    Но урна,
    вдруг, почему-то:
   "Вывернулась
    внутренностями наружу и
    выплюнула
    скомканную бумагу
    на серый асфальт".

    И никому никому не было никакого дела до того,что ворон опять закаркал,выкарабкавшись из бумажного комка,отряхнулся,расправил крылья,почистил перья
и улетел за горизонт...
                А горизонт,изогнувшись
                В напряженной экспрессии,
                Испустил луч света,
                Бьющий прожектором
                На полосу берега моря,
                На старый зелёный трамвай.

  продолжение и редактирование следует...