Туда-обратно

Я не люблю электрички. Холодные, некомфортные, трехместные сидения да еще и друг напротив друга. Конечно, когда едешь с друзьями это очень круто, но все равно. Но я очень люблю виды из окон транспорта, не важно какого - это и спасает ситуацию. Маршрут знакомый, но все равно – если пристально, не отрываясь смотреть в окно можно замечать интересные, новые вещи. Даже постоянный маршрут №372 "моя деревня - Тушино" иногда меня удивляет, что уж про этот говорить. Дома, дворы, покосившиеся заборы, красивые, завораживающие водоемы, мосты, люди. Раскрашенная полная девчонка, перелезающая через забор, старый дедушка, мальчик с собакой. Едешь, думаешь. Обо всем, обо всех. В наушниках что-то не отвлекающее, как у меня сейчас. Легкая, до боли знакомая мелодия, подпеваешь, шевеля губами. Глубокий смысл, прикрытый набором слов из 33 букв алфавита, которые складываются в предложения, потом во фразы, рифмуются, нежно тянутся приятным голосом исполнителя, или же речитатив четко укладывается в бит.  Это не важно. Песня просто любимая, этого достаточно, это не нуждается в оправданиях.

Просто едешь. Куда-то, зачем-то. Это не имеет смысла, это все чертовски ничтожно и мало. Ты встаешь в пять утра чтобы кого-то не подвести, сделать угодно другим. Воспитание не позволяет игнорировать просьбы. Знакомые - кто-то смотрит с усмешками на твое лицо, не выспавшееся, с мешками под глазами; другой занят своими делами, уткнулся в телефон/ планшет, парочка напротив не наблюдает часов в принципе, хоть пять утра, хоть сколько. А кто-то сидит далеко от тебя, смотрит в твою спину, и ты чувствуешь его взгляд. Чувствуешь, как хорошо, что есть кто-то, кому интересны твои дела, интересно просто видеть тебя. Вот он на другом конце вагона, а вот мы сидим бок о бок. У него в наушниках свои песни, у тебя в свои. И просто тепло, исходящее от него, рядом сидящего, греет, доставляет удовольствие. Ради этого стоит вставать в пять утра.

Опять же, пять утра - не пять утра, когда рядом едет самый близкий человек. Облокачиваешься на плечо этому родному, до боли знакомому существу, и просто закрываешь глаза, досыпаешь свое, ведь трех часов для сна катастрофически мало, хотя для меня мало и суток, мне кажется, я могу спать очень долго. Вот с таким родным просто вставляешь разветвитель в плеер, врубаешь одну на повтор на всю громкость и слушаешь. Час, полтора. Одно и тоже. Спрашиваешь: «Тебе еще не надоело?» Улыбается. «Нет конечно.» Настукиваю ритм по её ладошке. А он сидит с другой стороны, что-то читает, косится на плеер – попсовые песенки играют, да. Не под стать его музыкальным интересам. Но он уважает мои решения, как и я его. Ведь это все не важно. Никто не имеет права никого заставлять. Мы договорились прислушиваться друг к другу. Смешные мы.

Время выходить, наша дорога путь через станции и вокзалы, переходы и перебежки. Время прощаться с любимой. Выходим из электрички – свобода. Но ненадолго – снова помещение, снова куча людей. Инстинктивно оглядываюсь, не видя его впереди – и чуть ли не сталкиваюсь с ним носом – дышит в мой затылок. Тепло проходит по телу, сладость какая-то. Держимся рядом. Мало разговариваем, просто не теряем друг друга из виду. Когда мы еще столько времени проведем вместе?

Другой взгляд, более требовательный и холодный, всегда следует за мной. Он влюблен в меня. Безответно. Мое сердце закрыто для любви, я в нее попросту не верю. Её нет и не было никогда у меня. Может, найдется человек, с которым я поверю в это, но пока это всего лишь пустой звук, как скучная лекция по теориям и основам математики – влетает в одно моё ухо и вылетает через другое.

«Дорогая, любви нет. Тебя обманули. Люди вместе, чтобы подолгу не искать, с кем перепихнуться, чтобы если вдруг прилив нежности – оп, она рядом, обнял, поцеловал, уснули так. Проснулись – он на работу, она на работу, они вообще может друг у друга не единственные, но так проще. Делают вид, что верят друг другу, а сами обманывают себя и того, кто рядом похлеще махинаторов в конторах, похлеще цыган-предсказателей.»

Примерно так, но весьма проще сказал мне мой девятнадцатилетний друг-мыслитель. Тонны мегабайт сообщений об СССР, Сталине, войнах и репрессиях. Я, к своему стыду, может, вообще не интересуюсь историей, но терпеливо слушаю его. Он дело говорит, мы катимся ко всем чертям со всем современным миром. Я знаю все это, просто он рассказывает более научным языком и с аргументами. Мне вообще все равно, я и без них верю, но раз хочет – пусть распинается.

Но все бы так просто. Этот холодный взгляд не ненавистный и не завистливый. Он влюблен, а я мучаюсь. Такие вещи абсурдные от кисы доходят «Я не могу быть с ней, потому что он мой друг и он любит тебя». Хорошенькое дело. Наступать на свое горло ради чужих интересов, как минимум, глупо. Как максимум, это просто бред. Тем более – ты считаешь его другом, а он говорит гадости про тебя, пытается унизить в моих глазах. Ты многого не знаешь, малыш. Ты поймешь все, увидишь. Потом. Но это мне легко говорить, я вообще должна была родиться парнем, кажется. Достаточно истерична, но духом сильна и решительна. А многие парни девочками. Но раз все так, как есть, значит будем жить так и выкручиваться исходя из предложенных обстоятельств. Мой любимый мыслитель в судьбу тоже не верит, мол, «мы все вершим сами». Не люблю спорить, а с ним даже не пытаюсь. Пусть будет так. Я во многом с ним согласна, так же во многом и нет, но это ничего не решает, все равно я буду молча стоять на своем, выслушав при этом весь бред оппонентов.

Бессмысленность, безысходность даже. 10 утра, а я уже через всю Москву на другой конец области приехала. Опять куда-то бегом, опять оглядываюсь. Он рядом – успокоилась. Голова потихоньку просыпается, как и желание пообщаться. Они все классные ребята, смешные. Я когда-то так же беззаботно могла на все забить. Сейчас не могу. Мы похожи этим с ним – он так же может уйти в себя в большой компании, спокойно, незаметно. Вот он душа компании, а вот он вдруг исчез, сделал так, что о нем все забыли. Это такое нужное умение, зачастую…

Нет желания рассказывать куда и зачем мы ехали. Это, повторюсь, не главное. Сам процесс увлекателен. Обратно маршрут чуть изменен – моё любимое метро, эскалаторы, шум. Любимое место. Жила бы я в Москве проводила бы там свое свободное время. Сел на кольцевую и поехал. Или по всем концам Москвы, как у Нойза – «на Кантемировской не был ни разу, не было мазы, и вот я здесь, убитый в мясо». Так и у меня. Много на каких не была станциях. С фотоаппаратом еще кататься. Фотосессия спящих бомжей, бабулек, мальчиков, хачиков. Люблю щелкать. Просто даже для опыта. Но – мечты такие мечты. Не будет такого, пока я живу в своей дыре.

Но до метро опять собака. Пустой вагон, и вот он подсел ко мне. Посидел-посидел, взял да и положил голову на мое плечо. Но не долго музыка играла. Лучшее воспоминание и тактильное ощущение моей поездки испорчено. Люди глупы, завистливы и лезут всегда не в свои дела. Я не с ними, ребят. Я согласная на что угодно, лишь бы меня не приписывали ко всем. Глупый разговор одного из таких «людей» испортил нам все настроение. До конца мы не проронили друг другу ни слова. Но так же не терялись из вида. Его печальные глаза ловили мои взгляды все с той же нужностью, даже чуточку с большей, наверное.

Мы кое-как добрались до места отправления, до нашей всеми горячо любимой дыры. Я, можно сказать, убежала со станции. Я просто вырвалась из вагона, пролетела через турникет, перебежала дорогу в неположенном месте и другим путем через край города, по безлюдной Юбилейной вдоль речки направилась домой, периодически, уже по привычке, оглядываясь. Он, конечно, пошел с остальными. Я чуть замедлила шаг, сдерживая соленую воду из глаз. Часто плачу, и с каждым разом все тяжелее держаться на улице, при людях. Но было так же не важно, как и когда я получила письмо. То самое, что задело за самое живое, от того влюбленного идиота. Но так в любой ситуации – как бы плохо не было сначала, все равно наступит такой момент, когда отпустит. Такой, когда ты сжигаешь старания, влюбленность, душу, вложенную в бумагу. Особенно если точно знаешь, что именно так и должно быть и ты об этом не пожалеешь.

Я захожу в подъезд, уставшая, прислоняюсь к стене, сползаю вниз. Тяжело. Больно. Надо подняться на пятый, там кроватка. Еще немного и накроет. Взять себя в руки когда не видишь ничего, за что можно ухватиться в этой жизни - все равно что склеить разбитую вазу, чтобы никто об этом не узнал – невозможно. Все равно там есть осколочек, который отлетел в дальний угол, под шкаф или комод и мама обязательно заметит и ты спалишься. Ты спалишься со всем дерьмом, сделанным в этой убогой и никчемной жизни. Но просто подумай – сегодня же было много хорошего. Поживу-ка я еще немного, сделаю из этого хорошее лучшее, что было в моей жизни.