Куда катится мир?

Земля сорвалась с орбиты и покатилась вниз по наклонной плоскости. Откуда взялась и куда вела эта дорога, было непонятно. Состояла она из неведомой, но довольно твёрдой материи, которая, неожиданно соткавшись из галактического пространства, широкой лентой расстелилась перед маленькой голубой планетой.
Постепенно разгоняясь, земной шар, начал быстро удаляться от жёлтого светила. Первым на жёсткую поверхность призрачного пути лёг самый жаркий континент, оставив там глубокий оттиск, похожий на кобуру от пистолета. Продвинувшись немного дальше, планета перестала давить на несчастный материк, который судорожно вздохнул, а потом разразился возмущённой тирадой:
- Безобразие! Мало того, что я – самый угнетённый уголок Земли, так меня пытаются окончательно раздавить и расплющить! Руки прочь от свободной Африки! Долой апартеид и другие проявления расизма и  неравенства.
- Чего ты орёшь? – осадила горячую соседку Европа. – Не видишь, мы все терпим бедствие. Случилась беда вселенского масштаба, а ты только о себе и печёшься.
- Я бы попросила выражаться корректнее, - обиделась Африка. – Я имею ввиду термин “печёшься”, который откровенно намекает на мой цвет кожи.
- Ты стала чересчур мнительной, - пристыдили сверху жаркую часть света.
- А, может быть, во мне затаилась историческая обида? - ответил чёрный континент.  - В то время как все захватывали колонии, я, несчастная, строила пирамиды и косила тростник.
Европа хотела что-то ответить импульсивной подружке, но не успела, потому что в этот момент планета прижала её к космической плоскости, и бедный материк распластался под тяжестью Земли.
- Вот-вот, - злорадно потёрла руки Африка, - почувствуй на себе, каково это - быть раздавленным и подмятым.
- Чего ругаемся? Кого делим? – раздалось с южной стороны мира.
Африка посмотрела вниз, и на неё повеяло холодом. Обычно молчаливая Антарктида решила принять участие  в дискуссии.
- А ты не могла бы говорить немного в сторону, - попросил напрочь замёрзшую землю край пустынь и саванн, - а то меня знобит.
- Ничего страшного, - ответил подружке южный полюс, - почувствуй моё свежее дыхание.
- Ты чего, “Орбит” рекламируешь, что ли?
- Нет, просто намекаю на то, что в холоде всё сохраняется лучше, чем на солнцепёке.
- Я сейчас не поняла, - насупилась самая знойная часть света, - ты намекаешь на мой возраст?
- И в мыслях не было, - замахала на Африку заиндевевшая земля, - просто я хочу сказать, что, чем дальше мы отклоняемся от Солнца, тем холоднее будет климат. Мне-то всё равно, я к морозам привыкшая. А вот как остальные будут приспосабливаться – это большой вопрос.
- Рано радуешься, - раздался мягкий голос ухоженной Австралии. – В отличие от нас ты имеешь слишком хрупкую структуру. И если тебя прижать, то ты можешь просто раскрошиться на мелкие кусочки, превратившись в жалкий архипелаг.
- Ой, кто это там заговорил, - ехидно заголосила Антарктида, - уж не тот ли островок, который называет себя континентом? Давно хотела сказать, что у тебя просто больное воображение и нездоровая фантазия. Это надо же было додуматься сотворить фауну с сумками на животах! Ты бы ещё чемоданы к ним приделала.
- Между прочим, - парировала Австралия, – разнообразие видов говорит о моём богатом внутреннем мире. А вашего воображения хватает только на то, чтобы стучать в там-тамы и плясать ритуальные пляски возле будущего обеда.
- Нашла чего вспомнить, - надулась Африка, - когда это было-то? Я тогда ещё развивалась и пробовала различные формы отношений. Не без перегибов, конечно. Но с этим уже покончено. Сегодня  цивилизация прочно вошла в мою жизнь и устранила некоторые перекосы на местах.
Разговор двух соседок прервал характерный хруст. Это замёрзшая Антарктида оказалась между вселенской дорогой и массивом катящейся под уклон Земли.
- Ну вот, что я говорила? - обрадовался несчастью коллеги жаркий материк. - А то запричитала тут: “все замёрзнут, околеют”. Пластичнее надо быть, вот и всё.
С этими словами чёрная часть планеты изящно потянулась, грациозно изогнувшись разомлевшим от тепла телом.
- Правильно Африка говорит, - раздался с соседнего полушария звонкий голос Южной Америки, - надо почаще устраивать карнавалы и побольше играть в футбол. Тогда такая гибкость в теле образуется, что никакие катаклизмы будут не страшны.
- Между прочим, - возразила ей Европа, - в футбол я играю не хуже, чем ты. И чемпионами мира была на один раз больше.
- Подумаешь. Вот скоро чемпионат в Бразилии. Там и сравняемся.
- Ну и что. Зато следующий чемпионат пройдёт на моей территории - в России, - опрометчиво сообщила Европа.
- Ты думаешь – они сумеют выиграть турнир? – на лице южной половины полушария появилась саркастическая ухмылка.
- Не понимаю, с чем связана твоя ирония? – пожала плечами более северная часть света.
- Видишь ли, - пустилась в объяснение Америка, - мне не ясен сам принцип, который исповедуют там в отношении футбола. Если в России он звучит, как “бил, бью и буду бить”, то в Бразилии – “забивал, забиваю и буду забивать”.
- Зато какие там тренеры работали! – привёл очередной аргумент в свою пользу Старый Свет. – Были даже Гус с Адвокатом.
- Да по мне хоть сикстинское Капелло, - отмахнулась от оппонентки западая спорщица, – уж если не умеешь играть, то никакой Адвокат уже научит. Будь он хоть трижды Гусь.
- Зато там хоккей развивают, - послышался голос с верхней части западной половины мира, - и, между прочим, правильно делают.
- Это ещё почему? – поинтересовалась Африка.
- Потому что скоро я велю запретить ненужные виды спорта, - с высоты своего положения провозгласила Северная Америка, - а оставлю только хоккей, баскетбол и бейсбол.
- На каком основании? – запротестовала южная соседка гегемона.
- А на том, что я – самая главная часть света! – стукнула себя в грудь зазнайка. – И контролирую большую часть мира. А кто не согласен – тому я мигом организую небольшое вооружённое вторжение или, на худой конец, цветную революцию. Между прочим, цветов осталось не так уж и много. Так что советую поторопиться и, на всякий случай,  застолбить какой-нибудь термин. Оранжевый, бархатный и дынный уже были.
- А урюковых восстаний ещё не было? – решила съехидничать Европа.
- Или щербетовых, - поддержала соседку Африка.
- Да там полно вариантов! – Старому Свету явно доставлял удовольствие выбор главных символов для переворотов. – Например, рахат-лукумовый, люля-кебабный или  сухофруктный. Можно, конечно, попробовать чурчхельный, но это на самый крайний случай.
Северная Америка хотела было возмутиться излишне вольной трактовкой эпитетов, применяемых для такой серьёзной вещи, как смена власти, но не успела. Центр мирового империализма вдруг закряхтел от навалившейся тяжести - на него всей своей массой надавил катящийся под уклон земной шар. Через некоторое время, вынырнув из под пресса и немного отдышавшись, северный материк снова разразился возмущённой тирадой.
- Кто-то мне ответит за это! – гневно воскликнул он, в упор глядя на чёрный континент.
- А почему сразу я? – обиделась на большого брата Африка. - Между прочим, я тебе целого президента подарила. А вместо благодарности вынуждена выслушивать незаслуженные упрёки и терпеть несправедливые нападки.
- О какой благодарности ты говоришь? – удивились Штаты. – Я и так изо всех сил насаждаю по всему миру высшее завоевание цивилизации – демократию. Причём заметь – совершенно бескорыстно.
- Ничего себе бескорыстно, - усмехнулась издалека Австралия, - почему-то нехватка демократии всегда ощущается там, где есть нефть.
- Это всё простые совпадения, - парировал хитрый материк, - а на злопыхания недоброжелателей я вообще не обращаю внимания.
- Вместо того чтобы попусту сотрясать воздух, - снова повеяло холодом с южного полюса Земли, - лучше бы подумали, как нам быть дальше. Катастроф такого масштаба мы ещё не испытывали, а о возможных последствиях можно только догадываться.
- Подумаешь невидаль, - отмахнулась от морозного соседа Южная Америка, - сколько мы уже этих катаклизмов пережили – и не сосчитать. И, между прочим, не все они были такими уж разрушительными. А некоторые, я бы даже сказала, полезными.
- Ты это о чём?
- Да о динозаврах, - пояснил футбольный материк, - по-моему, это они втоптали в мировой океан большую часть суши, и поэтому мы теперь занимаем только маленькую долю планеты.
- Да что там динозавры, - сказала Европа, - самая большая беда – это люди. Не успели узнать, что такое атом, а уже создали бомбу. Чуть не взорвали нас всех. Хорошо – обошлось, а то наслаждались бы мы сейчас радиоактивной атмосферой и отравленными осадками.
- Мне бы это не грозило, - отмахнулась Австралия, - я оружием не бряцала и никому не угрожала.
- Да тут всем бы досталось, - заверила её Антарктида, - и скакали бы тогда по тебе не кенгуру, а мутанты с двумя сумками и тремя головами.
- Между прочим, мутации – это не так уж плохо, - парировал южный материк, - потому что без них невозможна эволюция.
- А вот интересно, как бы мы выглядели без людей, - задумчиво произнесла кузница футбольных кадров.
- Очень просто, - ответила ей Европа, - не было бы цивилизации. Ни городов, ни дорог, ни машин. Только девственная природа и тишина.
- Красота! - мечтательно произнесла Южная Америка. - А то меня уже всю перерыли, всё добыли, и всё извлекли. Скоро совсем ничего не останется. Чувствую себя просто опустошённой.
- Вот-вот, у людей всегда так, - согласился с ней Старый Свет, - сначала попользуются, а потом бросят за ненадобностью. Лучше бы их совсем не было.
- А всё-таки без них было бы скучно, - грустно произнесла Австралия, - они хоть и взбалмошные, но  зато сколько всего напридумывали – и кино, и театр, и книги.
- Тоже мне – театралка выискалась, - произнесла Антарктида, - речь идёт о том, как нам уцелеть. А она о высоком рассуждает.
- Кстати, о высоком, - раздалось со стороны Штатов, - моё мнение такое – пусть всё население исчезает, кроме моего.
- Это что, новое слово в шовинизме? – опешила от такой наглости Европа.
- Наоборот, - ответила Северная Америка, - я готова взять на себя все обязанности по созданию общества нового типа и равномерного распределения его по всему миру.
- А давайте лучше оставим в живых моё население, - неожиданно предложила Антарктида.
- Так у тебя никого, кроме пингвинов и нет, - удивились сверху.
- Ну и хорошо, - согласился самый холодный континент, - мои птички безвредные – они даже летать не умеют. Так что хлопот  с ними не будет.
- Представляю себе мир, где живут одни пингвины, - Австралию передёрнуло.
- А что? Приделаешь к ним по кармашку и прыгать научишь – вот и будет тебе развлечение. Зато ни одной капли нефти не потеряешь.
- Конечно, разве может додуматься какой-то пингвин, как добывать полезные ископаемые? - с сарказмом в голосе сказала родина сумчатых.
- Зато никаких бомб он не изобретёт и пуляться ракетами тоже не станет, - привела важный довод Антарктида.
- Можете не спорить, - прервала их диспут Европа, - думаю, вряд ли кто выживет после того, что сейчас происходит.
- А что если нам объединиться? - неожиданно предложила Южная Америка.
- Как это?
- Ну, как раньше. Мы же все когда-то были одним материком – Гондваной. Сообща нам будет легче справляться с бедой.
- Да чтобы я с кем-то объединялась? - возмутилась Северная Америка, - не будет такого. Вот под опеку взять могу. На определённых условиях, конечно.
Пока части света спорили, земной шар всё дальше отдалялся от Солнца. Наконец он докатился до самого края плоскости. Материки, затаив дыхание,  застыли в ожидании катаклизма. Замерев на мгновение перед бездной, планета сорвалась в космическую пропасть.
Неожиданно две огромные туманности, похожие на руки, подхватили голубой шарик и вернули его на место, осторожно водрузив на привычную орбиту. Тёплое солнце согрело замёрзшую беглянку и снова пустило её по знакомому кругу.
Континенты, облегчённо вздохнув, принялись наводить на себе порядок, заново возрождая и развивая жизнь на Земле.