Роль, Лопушанский

Идея хорошая... была. Полуночный экспресс в адово Зазеркалье. Побег наоборот. Обычно люди стремятся сбежать из тюрьмы и в кино этот элемент становится основным в предлагаемом зрителю аттракционе, а этот решил вернуться, причём вернуться под предлогом шикарным, правдоподобным, сугубо русским таким - Dostoyevsky, - непонимающе произносит Амалия фамилию известного русского писателя, мастера толчения психологической водицы в ступе ... и совершенно диким для западной рациональной культуры.


Идея была хорошая, отличная была идея... и Лопушанский замечательно справился с тем, чтобы запороть её и угробить на корню.


Примерно до сороковой минуты всё шло отлично... Эпизод на станции Рытва - шикарный, постановка хорошая и уверенная, даже эпизод с выпивающей воровкой-шалавой ещё держится... и... дальше облом. У героя желающего сбежать из пекла, как и у персонажа желающего в него погрузиться, главная цель - не попасться, в нашем случае - доиграть свою роль до конца... так вот, Лопушанский (скорее даже автор сценария) интригу не то что не держит, он её просто не создает, её нет вообще и никакой - ни монтажа аттракционов, ни арт-хаусной, никакой.


...а материал был великолепный, там такой сюжет можно было накрестить... Евлахов мог пройти по всем кругам совдеповского ада. Возможно, пришлось бы сделать уступку в сторону фарсовости и метафоричности, но оно стоило бы того, поскольку ранний совдеп и так был одним сплошным кровавым фарсом.


Спиря устраивает Евлахова-Плотникова на работу в кантору ЧК. Сначала работа бумажная, потом становится более "практичной" - врагов у советского государства много, а любая расстрельная команда имеет свой психологический ресурс. И вот Плотникова назначают приводить в исполнение приговоры в одной из внутренних тюрем ЧК (после 1922-го - ВЧК), у него отымают его шинель и будёновку и выдают всё кожаное - с кожи брызги крови смываются в отличие от впитывающего её войлока. Плотников истинный солдат революции (Евлахов хорошо изучил его архивное личное дело) и не испытывает никаких моральных (хоть и сын попа, а Сталин, например, сам был попом, и что, это помешало ему стать палачом собственного народа?...) терзаний и колебаний по отношению к расстреливаемым "врагам" - и Евлахов настолько входит в роль, что на лице его не дрогнет ни единый мускул, когда мозги убиваемого "врага" брызжут ему в глаза.


Между сеансами расстрелов и допросов в ЧК Евлахов-Плотников живёт обычной жизнью советского гражданина, придаётся маленьким любовным утехам с гражданкой товарищем Ольгой за ветхой ширмочкой (их уплотнили и кого-то, не смотря на все ордена Плотникова, подселили), ходит с ней в театр на постановку "Двенадцать" умершего ещё в 1921-ом с голоду Блока... и однажды встречается (случайно) с отправившим его в Петроград контрабандистом из Выборга и... наотрез отказывается возвращаться - мотивирует это тем, что Ольга хочет ребёночка, что в ЧК ещё много "работы" и вообще - он ещё СВОЁ дело до конца не довёл... Контрабандист плюётся и уходит.


И вот и опять однажды на исполнении приговора ему приходится убить недавно исчезнувшую и объявившуюся теперь в качестве "врага народа" в подвале ЧК свою гражданскую сожительницу Ольгу. Евлахов-Плотников стреляет без особых раздумий. Второго казнимого вводит лично Спиря - к тому времени он большой чекистский начальник и ещё один робокоп пролетарской революции. Он объясняет, что этого особо опасного субчика взяли на границе... им оказывается контрабандист, который и привёл в совдепию Евлахова, но тот не выдаёт актёра (измождён побоями и допросами). Евлахов-Плотников не дрогнув убивает его. Это ещё не всё, говорит Спиря, с контрабандистом была баба, тоже русская, бывшая офицерша - опасный враг, иначе зачем она пробиралась в страну освобождённого труда. Этой бабой оказывается Амалия, она не выдержала и решила пойти с контрабандистом за Евлаховым, она любила этого человека. Секундное замешательство. Евлахов и Амалия встречаются взглядами. Евлахов понимает по безучастным глазам Амалии, что она не выдала его, он бесстрастно убивает её и только потом впадает в ступор. На первый план выходит Спиря, он спокойно отбирает у Евлахова револьвер и спрашивает его - так кто ж ты такой, Плотников? Как ты мог убить двух своих жён?


Контрабандист рассказал чекистам всё, что знал. А знал он не так уж и много, главное - что этот человек актёр. Но зачем ему это было нужно - прийти из тёплого, уютного, сытого Выборга в холодный, голодный, лютый Петроград? Бездушная система пролетарского террора понять это не может - даже русский чекист не может понять загадочную русскую душу. После допросов, истязаний и побоев, так и не добившись никаких вразумительных объяснений от Евлахова мотивировкам своего поведения кроме реплики - "раз вы меня поймали, значит я - Плотников - враг и заслуживаю самого сурового наказания", Евлахова на санях отвозят на дальний пустырь на фоне церковной колокольни и ещё живого сбрасывают в сугроб лицом вверх. Неторопливый чекист подходит к нему и достает револьвер... Евлахов видит перед своим лицом дуло и говорит одно только слово - "Занавес", выстрел. Бездыханное тело, снег, ветер, колокольня - невесёлый русский пейзаж. Титры.


Суханов - замечательный и мощный типаж, он просто обязан был произнести реплику "Занавес" в кадре... Невозможно понять, КАК Лопушанский исхитрился испоганить ТАКУЮ фабулу, КАК? Невозможно... Из идеи вышел пшик, фильм получился никакой - пустой и порожний, хотя стилистика и постановка вполне приличные... что называется...


Пустые глазницы окон -
Тьма свету совсем не рада,
Ободранный ветром кокон
Лоскутного Петрограда...


Спасибствовать за кено не буду, ибо не за что. Спасибствавть можно только треккеру за то, что сэкономил на этом кощунстве и издевательстве над искусством кино от Лопушанского.