Бессмертие

Знаете, я решила писать Вам письма. Письма, которые Вы никогда не получите, и возможно никогда не прочитаете. Я прошу меня простить за то, что эти слова никогда не будут возлегать на бумаге, а этот лист со своеобразной нотной прозой не упокоится в недрах конверта, который в свою очередь не наполнит Ваш почтовый ящик. Почему так? Не осмелюсь я тревожить Вас без Вашего согласия, не имею права врываться в Вашу светлую жизнь скромной тенью и просить Вашего внимания. Лишь Вы в праве давать или не давать мне аудиенцию, а по сему я способна лишь на эти излияния души на бестелесной бумаге однородными безжизненными буквами, запертыми в стандартах и границах. Но между тем, наверное, сейчас я немного эгоистична: я пишу для Вас и в тоже время не для Вас, для себя. Пишу потому что моя душа уже не в силах сдерживать чувства, что с каждым днем смывают оковы, точат грудную клетку изнутри как камень и истончают последние барьеры. В этот миг я четко ощущаю чувственную нотку печали, стойкий аромат страданий, но для меня это лишь запах любви…

Сегодня прочитав очередную главу «Бессмертия», я до краев наполнилась мыслями, рассуждениями. Не удержалась и посчитала, что Вам они могли бы быть интересны. Даже не так, мне просто захотелось поделиться ими с Вами. О чем может быть книга с названием «Бессмертие»? Конечно, о нем, о бессмертии, но не о том, что Вы подумали: мифической возможности человека жить вечность, о другом. И я сразу хочу Вам откровенно признаться: я тоже, как и автор, думала об этом понятии в том же ключе. Уже давно меня посещали мысли о том, что человек вечен благодаря тому, что он творит. Умирая, он оставляет после себя наследие: кто-то великий - неповторимые картины, восхитительные музыкальные произведения, ошеломительные победы в значительных сражениях, а кто-то - невинные безделушки, жесты, слова. Каждый продолжает себя, как может. Но, бесспорно, истинное бессмертие мы достигаем, оставляя след в памяти людей. Именно об этом и пишет Милан Кундера. Не хочу добавлять туманности пересказывая написанное, потому просто процитирую: «Любой человек может достичь большего или меньшего, более короткого или долгого бессмертия и уже смолоду лелеет мысль о нем…Нужно различать так называемое малое бессмертие, память о человеке в мыслях тех, кто знал его, и великое бессмертие, означающее память о человеке в мыслях тех, с кем он лично не был знаком». После этих слов я тут же задумалась, а какое бессмертие выбрала бы я. Ответ Вы получите в конце письма, а пока мне просто хочется пересказать вкратце дальнейшие продолжение главы. Автор в качестве примера решил описать небольшой период жизни Гёте, период, который связан с некой Беттиной. Не могу умолчать, что их любовная история – лишь попытки этой дамы перетянуть славу, бессмертие, Гёте. Она стала мне неимоверно противна, когда я прочла о том, как она переписывала его и свои письма, чтобы придать им любовный флер и добавить романтизма их истории. Все потому, что она решилась написать книгу о Гёте после его смерти. Она с той же целью познакомилась и с Бетховеном, лишь бы украсть минуту его бессмертия, и как пишет автор, править двумя королевствами. Кундера заканчивает эту главу вымышленным разговором Гёте и Хемингуэя о бессмертии. Оба они его боятся, именно великого бессмертия, и страдают от него. Ибо они, как говорит восточная мудрость, указывают на луну, свои произведения, а люди, как глупцы, смотрят лишь на палец, на личность самих авторов. Гёте даже делится своим сном. В нем он организует кукольное представление «Фауста», но зрителей не оказывается в зале, зато они толпятся за кулисами и рассматривают писателя со спины. Попытки Гёте сбежать от вездесущего взгляда не увенчались успехом, и он вынужден был спрятаться от них под одеялом.

Да, конечно, великое бессмертие могущественнее и долговечнее малого, но оно требует от бессмертного определенной жертвы: полного его открытия для общественности. Когда великий человек умирает, о нем тут же пишут мемуары, вспоминают все мыслимые и не мыслимые мелочи, к слову, некоторым из них лучше было бы оставаться тайной. Публика жаждет не хлеба и зрелищ, а все больших откровений и рассекречивании. Это еще не самое страшное, ведь человек умер, его уже это не тревожит. Другое дело, когда знаменитость еще жива, не каждый выдержит постоянных посягательств на личную жизнь. В итоге, человек все равно придет к тому моменту, когда захочет побыть один, побыть слабым, но та самая общественность не поймет слова «стоп». Так я подвела Вас к своему ответу. Я, безусловно, предпочту малое бессмертие. Мне будет достаточно того, что родные мне люди будут помнить меня. При том я уверена качество их воспоминаний, качество воспоминаний меньших людей, будет выше воспоминаний общества. В данном случае, на мой взгляд, лучше довольствоваться малым, хотя, возможно, Вы не согласитесь. Сам же Кундера выявляет недостатки великого бессмертия, называя его «ненадежным, даже неправдоподобным».

В заключении хотела написать о Вашем бессмертии. Вы сделали уже достаточно, чтобы завоевать его, но я, что бы не случилось, подстрахую Вас – Вы будете жить ровно столько, сколько будет работать мой мозг, именно мозг, не сердце, ибо когда сердце сдается, серо-розовое вещество еще способно на жизнедеятельность. И пускай, этот нюанс заглушил весь романтизм этих слов, он не убьет вечности этих писем, вечности моей любви.

P.S.Нет, не могу скрыть, я не просто мечтаю о бессмертии, я всей душой, всем сердцем желаю быть бессмертной в Вас, так же как Вы вечны во мне. Но это лишь большое желание...



                Навеки Ваша,
6.01.2014г.                Татьяна.