Тридцать третье письмо

Он писал ей проникновенные письма на английском. Каждую среду, когда солнце клонилось к западу, он переступал порог почтового отделения и опускал в ящик плотно запечатанный конверт. Она могла лишь догадываться, как звали этого странного незнакомца, поверявшего ей, обычной продавщице в отделе большого супермаркета, свои сокровенные мысли. Письма приходили из разных концов земли, пахли каждый раз чем-то новым и таинственным – то потертой кожей старого чемодана, машинным маслом и жареным кунжутом, то соленым бризом, кардамоном и нарциссами. Можно было изучать географию по запахам, которые впитала бумага.

Она дала ему имя – Родриго, звонкое и красивое, хотя он точно не был южанином, не было в нем той южной теплой простоты, к которой душа невольно тянется, как к солнцу или домашнему очагу. Он притягивал, но, скорее, как северная замысловатая витиеватость, точно ледяной узор на окнах или берега заснеженной Норвегии. Иногда она загадывала, из какой страны должно прийти очередное письмо. Только всегда ошибалась, его маршрут не поддавался законам гравитации и логики. Сегодня он мог гулять по шумным базарам Касабланки, покупая старое красное золото и пряности с рук у смуглого старика в тюрбане, а спустя неделю писал из рыболовецкой деревушки в доме потомков викингов, куда час назад помогал рыбаку заносить мокрые сети. Только однажды он задержался в одном городе на несколько недель, это был французский Довиль, который в её памяти на долгие годы вперед остался пахнуть солью, солодом и терпким дымом. Так продолжалось тридцать два письма, или восемь незабываемых месяцев. За это время она превратилась в счастливую путешественницу, не знавшую усталости и тягот пыльных дорог, зато получавшую от странствий еженедельную выжимку радости бытия.

Сначала она удивилась, а потом испугалась и побледнела, когда в почтовом ящике не обнаружила тридцать третье письмо. Был глубокий вечер, шел снег и где-то шумел застрявший в сугробах автомобиль. Так просто и без объяснений прекратился поток сообщений, носящих её по миру в невидимых самолетах и призрачных кораблях фантазий. Она силилась думать, что почтальон, хмурый худой мужчина в нахлобученной на глаза помятой фуражке, который пару раз встречался ей у дома с сумкой через плечо, забитой доверху газетами и конвертами, решил отсидеться дома в морозный снежный день. Или, возможно, в отделении почты перепутали адрес, и сейчас долгожданное послание, пропахшее сицилийским цитрусовым зноем, лежит в противоположном конце города при минус десяти. Она была испуганной и невероятно смелой в тот вечер. Что способно держать человека в посредственности скучного вялого городка, где лица людей обязаны примелькаться, подобно витринам? Охмелев от храбрости, она твердо решила, что, если письмо не придет в течение недели, то она сама отправится на поиски своего незнакомца, купит билет, соберет небольшой чемоданчик и отправится в путь. Ведь не мог человек потеряться просто так, без малейшего на то намека. Она была почти уверена, что где-то там его постигла беда. Но в новостях не было сообщений о разбившемся самолете или сошедшем с рельс поезде. Даже ураганы и наводнения обошли в тот день род людской стороной. Отправляться на поиски автора писем, абсолютного незнакомца, казалось таким же бесполезным делом, как искать иголку в стоге сена, но рассудок – это не тот советчик, которого мы слушаем, когда теряем почву под ногами.
 
Она вынула из ящика стола стопку писем. Последнее из пришедших, тридцать второе, пришло к ней из Монреаля и пахло почему-то сладкими кокосовыми шариками, которые готовят тайцы. Наверное, незнакомец писал из тайского ресторана. О самом Монреале или о стране не было ни слова. Он рассуждал о несправедливости, войнах, любви и в конце рассказал о том, как когда-то влюбился в чернокожую девушку, настоящую гаитянку, будто сошедшую с полотен Гогена. Не было ни одной зацепки в его словах, способной помочь в поисках: ни название отеля, ни где он бывал. Посреди ночи она проснулась с дико бьющимся сердцем. К ней в голову пришла одна замечательная и оттого страшная мысль - это письмо пришло последним неслучайно, незнакомец не болен и не заблудился в незнакомой стране. Он всего лишь вернулся к себе домой. Да, домой, и именно поэтому не искал как обычно исконных, характерных для места прибытия впечатлений. Там, где всё давно пройдено и известно, он спокойно, почти равнодушно, пошел есть экзотический для северной кленовой страны кокосовый десерт. На том его странствия подошли к концу. Он имел право не попрощаться, оставив ей надежду в один из вечеров обнаружить в почтовом ящике тридцать третье письмо, по-прежнему пахнущее чужой недостижимой свободой.

А.Ш., январь 2014