Подачка

Кризис больно ударил по Надежде Николаевне – она лишилась работы. В её-то сорок пять. Поначалу ей как-то удавалось сводить концы с концами время от времени подрабатывая. Затем, продавая ненужную мебель и отрывая от сердца горячо любимые золотые побрякушки. А потом наступил штиль. Неприятное, подвешенное в неопределённости состояние, когда почти всё в квартире распродано, с предполагаемых мест работы обещают позвонить, а кушать хочется всё настойчивее и, по большинству случаев, существеннее хлеба с тушенкой. Тогда, Надежда Николаевна, кое-как договорившись со своей гордостью и немного приумерив жгучий стыд, отправилась на улицу за помощью. Просить милостыню.

Она стояла, нерешительно протянув руку (едва разогнув её в локте) ладонью вверх, в самом неприметном месте. В сером пальто напротив серой бетонной стены. Люди проходили мимо. Лишь спустя некоторое время женщина осмелела и стала тихонько приговаривать: «Не оставьте, помогите». Первую монетку положила в ладонь девочка с двумя смешными хвостиками на голове.
-Вот, сказала она, - Держите. Я сегодня обойдусь без булочки. Вам ведь нужнее.
-Спасибо тебе большое,- растрогано пролепетала Надежда Николаевна.
Девчушка улыбнулась и пустилась бежать.
Следующую монетку кинула солидная женщина в пушистом манто, притом лицо её не выражало никаких эмоций. А потом подошёл юноша.
-Что, мать, прессанула тебя житуха, а?- осведомился он.
-Да вот, так получилось…
-Не дрейфь, прорвёшься. Но а это тебе поможет.
В руки женщине упало что-то объёмное, завёрнутое в белую тряпку.
-Сало,- пояснил паренёк,- Только с почты, дед с бабкой прислали.
-А вы? Это же ваша посылка.
-Тебе нужнее,- добродушно отмахнулся он и дружески похлопал просильщицу по плечу,- Бывай, мать.
Надежда Николаева ещё долго смотрела вслед долговязой фигуре и про себя молилась за его здоровье.

Вечером решено было устроить пир, какого давно уже не видела полупустая квартирка. На столе дымилась отварная картошка, на плите радостно кипел чайник, а Надежда Николаевна , вся при параде, разворачивала белую материю. Она еле сдерживала подступающие слюнки. Наконец, тряпица была развёрнута. Женщина в ступоре застыла на месте. Глаза её в недоумении расширились. Вместо манящего вкусного сала, так дразнящее пахнувшего чесночком, перед ней лежала мёртвая черепаха. И на выцветшем зеленовато- коричневатом панцире гвоздём было нацарапано: «Иди работать!».

Картошка остыла. На плите выкипел чайник. По щекам несчастной женщины катились слёзы.