Женские недомагания не всегда болезнь

             Вы никогда не задумывались, почему в присутствии одной женщины окружающие как-то подтягиваются, пытаются казаться умней, воспитанней и где-то даже прекрасней. А в присутствии другой, даже если все к ней хорошо относятся, ведут себя как попало?Леди умудряется в любых обстоятельствах сидеть элегантно, а не как челночница на привале.Одежда должна быть женственной, придавать облику уверенность и благополучие. Модницы называют такую «спокойной классикой», и она никого еще не подводила.
Быть леди – значит всегда работать над собой......
 "Как Вы себя чувствуете сегодня,милая Дора Фершт?" спросил доктор Бергаль, когда он сел перед своей пациенткой, которая вяло откинулась на большом удобном стуле.
  "Ужасно", прозвучал едва слышимый ответ. И слово было повторено, - "Ужасно".
  Доктор взял одну из маленьких, белых рук леди, на которых сеть вен, наиболее ярко прослеживаемых, раскинула свои синие линии всюду под прозрачной кожей. Это была красивая рука - модель для живописца или скульптора. Это была мягкая, гибкая рука - мягкая, гибкая, и бархатистая на ощупь, как рука ребёнка, поскольку она была не знакома ни с какой работой. Доктор положил пальцы на запястье. Под давлением он чувствовал удары пульса, медленного и равномерного. Он вынул свои часы и подсчитал удары, семьдесят в минуту. Не было никакой болезни, ни любого необычного расстройства организма. Спокойное сердце делало свою предначертанную работу.
  "Как Ваша голова, г-жа Фершт?"
  Леди покрутила своей головой из стороны в сторону два или три раза.
  "Что-нибудь не в порядке?"
  "Моя голова чувствует себя достаточно хорошо, но я чувствую себя настолько несчастной, настолько слабой. Я слабее ребёнка. Малейшее усилие истощает меня."
  И леди закрыла глаза, изображая слабость.
  "Вы принимали тонизирующее, на которое я вчера выписал рецепт?"
  "Да, но я не стала здоровее."
  "Как Ваш аппетит?"
  "Плохо".
  "Вы гуляли утром в саду, как я советовал?"
  "O, дорогой, нет! Гулять в саду? Я теряю силы ещё до того как доберусь до утренней столовой! Я не могу жить в таком темпе, доктор. Что я должна делать? Разве Вы не можете как-нибудь вылечить? Я являюсь обузой для себя и для всех."
  И г-жа Фершт действительно выглядела несчастной.
  "Вы гуляете каждый день?"
  "Я гуляла, пока экипаж не сломался, а это было почти неделю назад. Он до сих пор в ремонте."
  "Вы должны быть на свежем воздухе, г-жа Фершт," сказал доктор, решительно. "Свежий воздух, смена обстановки, и упражнения, обязательны в Вашем случае. Вы умрете, если Вы будете сидеть взаперти, таким образом. Давайте, прогуляемся со мной."
  "Доктор! Что за абсурд!" воскликнула г-жа Фершт, почти потрясенная предложением. "Погулять с Вами! Что подумают люди?"
  "Наплевать, что подумают люди! Возьмите свой платок и шляпу, и поедемте со мной. Что Вы заботитесь о мыслях назойливых людей? Пойдёмте!"
  Доктор знал свою пациентку.
  "Но Вы не серьёзно конечно?" Глаза леди полу удивлённо моргали.
  "Абсолютно серьёзно. Я собираюсь осмотреть пациента вне города, а поездка будет очаровательна. Ничто не понравилось бы мне лучше, чем составить Вам компанию."
  Была склонность к юмору, и дух "не важно" в г-же Фершт, которые, когда-то, сделали её независимой и почти бойкой. Но модные организации, с тех пор как началась её жизнь как женщины, ослабили её в чрезмерную активность. Мода и традиционность, однако, потеряли своё влияние, так как ослабленное здоровье сдерживало на месте её ноги от увеселительных мест на земле, а приглашение доктора совершить поездку означало выйти на волю, и в этом была видна приятная новизна.
  "Я бы не прочь пойти," сказала она, улыбаясь. Она не улыбылась до того, как пришёл доктор.
  "Я вызову Вашу горничную," и рука доктора Бергаль оказалась на шнурке от звонка быстрее, чем у г-жи Фершт образовался промежуток времени, чтобы дважды обдумать, и рискнуть передумать.
  "Я не уверена, что у меня хватит сил," сказала г-жа Фершт, и она отбросила назад голову на подушки слабым движением.
  "Доверьтесь мне,дорогая" ответил доктор.
  Служанка вошла.
  "Принесите мне платок и мою шляпу, Элис, я собираюсь прокатиться с доктором." Фраза прозвучала слишком вяло.
  "Я боюсь, доктор, это будет слишком трудно для меня. Вы не представляете, насколько я слаба. Сама мысль о таком усилии истощает меня."
  "Не мысль об усилии," ответил доктор Бергаль. "Не мысль."
  "Тогда что?"
  "Мысль о появлении - что скажут люди."
  "Знаете, доктор! Не думаете ли Вы, что я так слаба на этот счёт?"
  "Слаба," был откровенный ответ. "Вы светские люди все боитесь друг друга. У Вас нет искры индивидуальности или подлинной независимости. Нет, не искры. Вы достаточно отважны, чтобы выехать в вашем собственном изящном экипаже, но с доктором! O, дорогая, нет! Если бы Вы были уверены, что не встретите г-жу Пэйсерман, то возможно, ради эксперимента можно было бы и рискнуть. Но в погожие дни она всегда на прогулке."
  "Доктор, как не стыдно! Как Вы можете говорить это?"
  И краснота выступила на лице г-жи Фершт, в то время как её глаза стали более яркими... почти светящимися.
  Служанка вошла с платком и шляпой. Доктор Бергаль, поскольку мы сообщили, понимал свою пациентку, сказал ещё всего два или три слова тоном, наполовину высокомерным.
  "Боитесь г-жи Пэйсерман!"
  "Не я, тоже нет сорока г-же Пэйсерман!"
  Это не выступившее лёгкое покраснение согрело лицо г-жи Фершт, а густая краска залила её лицо от более быстрого и более сильного сердцебиения. Пока она поднималась со своего стула, не опираясь на руку служанки и твердо встала, на неё накинули платок и прикрепили шляпу.
  "У нас будет очаровательная поездка," сказал доктор, когда он втиснулся рядом со своей светской попутчицей и натянул поводья. Он заметил, что она сидела прямо, с лёгким признаком недомогания, что за несколько минут до этого так угнетало её. "Откиньтесь назад, когда Вы заметите экипаж г-жи Пэйсерман опустите Вашу занавеску. Она никогда не подумает, что это Вы."
  "Я рассержусь, если Вы будете продолжать шутить над этим дальше!" воскликнула г-жа Фершт, "Меня что интересует г-жа Пэйсерман?"
  Как очаровательно порозовели её щёки! Как слегка загорелись её темные сладкие глаза, которые были свинцовыми совсем недавно!
  Далеко от шумных улиц, по гладко вымощенной дороге, и среди зеленых полей и лесов, садов и палисадников, доктор возил свою пациентку, всё время поддерживая её приятной беседой. Как отличалось всё это от скучного время препровождения, установленные леди в её собственный экипаж друг против друга механизмы - своего рода легкая, вибрационная машина, разгоняла вялую кровь не больше, чем уютное кресло-качалка!
  Доктор внимательно наблюдал за своей пациенткой. Он видел, как прямо она продолжала сидеть, как ещё больше покраснело её лицо, которое фактически казалось округлилось и набухло, как признаки удовольствия на самом деле танцевали в её глазах.
  Возвращаясь в город другой дорогой, доктор, проезжая по полностью незнакомым его попутчице улицам, остановил свою лошадь перед скупо выглядящим жильём и опустил поводья, открыл дверь экипажа и спрыгнул на тротуар, одновременно протягивая руку г-же Фершт. Но она отстранила её, спросив,-
  "Что всё это значит, доктор?"
  "У меня здесь пациентка, и я хочу, чтобы Вы увидели её."
  "O, нет, извините меня, доктор. Я не интересуюсь такими вещами," ответила леди.
  "Пойдёмте, я не могу оставить Вас одну в экипаже. Ред может задуматься и увезти Вас."
  Г-жа Фершт поглядела на терпеливую старую лошадь, на которую доктор клеветал в немного встревоженной манере.
  "Разве Вы не думаете, что он будет смирно стоять, доктор?" она спросила, тревожно.
  "Ему нравится возвращаться домой, как и другим из его племени. Пойдёмте," и доктор протянул руку с нетерпением.
  Г-жа Фершт смотрела на бедные сдаваемые квартиры, перед которыми экипаж доктора остановился с чем-то вроде отвращения и с чем-то вроде предчувствия.
  "Я никогда не смогу войти туда, доктор."
  "Почему никогда?"
  "Я могу заразиться какой-нибудь болезнью."
  "Не бойтесь. Более вероятно найдёте там панацею."
  Последняя фраза была с подтекстом.
  Г-жа Фершт оставила экипаж и пересекла тротуар, вошла в одно из зданий и поднялась с доктором на второй этаж. По его легкому стуку в дверь комнаты голос женщины сказал,-
  "Войдите."
  Дверь была открыта, и доктор и г-жа Фершт вошли. Комната была небольшой, и обставлена в самой скромной манере, но воздух был чист, и все выглядело чистым и опрятным. На стуле, с подушкой, приложенной к её спине для поддержки, сидела бледная, истощенная женщина, большие, яркие глаза которой нетерпеливо искали в своего рода обнадеживающем удивлении, в настолько же неожиданном посетителе, как и в леди, которая вошла с доктором. На её коленях спал ребёнок, столь милый, и чистый, и красивый ребёнок, как смогла рассмотреть г-жа Фершт. Первым порывом её сердца, как у настоящей женщины, возникло желание взять его на руки и покрыть поцелуями.
  Женщина была слишком слаба, чтобы встать со стула, но она попросила тоном благовоспитанного самообладания, чтобы г-жу Фершт посадили, что не ускользнуло от взгляда посетителей.
  "Как Вы провели ночь, г-жа Весли?" спросил доктор.
  "О, как обычно," ответила она, в спокойной, терпеливой манере, и она даже улыбнулась, когда она говорила.
  "Как боль в Вашем боку и плече?"
  "Кажется немного легче."
  "Вы спали?"
  "Да, сэр."
  "Как ночные приливы?"
  "Я не думаю, что они уменьшились."
  Доктор уставился глазами в пол и сидел в тишине некоторое время. Сердце г-жи Фершт распахнулось к... ребёнку, и это был ребёнок, который проложит себе путь в любое сердце. Она забыла свою собственную слабость... забыла, в присутствии этой бледной и опустошённой матери, со спящим херувимом на её коленях, обо всех её собственных болячках.
  "Я пришлю Вам новое лекарство," сказал доктор, посмотрев, затем обращаясь к г-же Фершт, он добавил,-
  "Вы будете сидеть здесь, пока я не навещу двух или трех пациентов в доме?"
  "O, конечно," и она протянула руки к ребёнку и сняла его нежно с коленей его матери так, что его сладкая дремота не была нарушена. Когда доктор возвратился, он заметил слёзы в глазах г-жи Фершт. Она всё ещё держала ребёнка, но сейчас передала его, тихо спящего, матери, целуя его, как она уже делала. Он видел её нежный взгляд, и проявленный интерес к бледному, терпеливому лицу больной женщины, и услышал, что она сказала, когда она раздельно произнесла слово или два,-
  "Я не забуду Вас."
  "Это - печальный случай, доктор," заметила леди, когда она заняла свое место в экипаже.
  "Да печальный. Но она мила и терпелива."
  "Я заметила, и это весьма удивило меня. Она сказала мне, что её муж умер год назад."
  "Да".
  "И что она поддерживала себя шитьём рубашек."
  "Да".
  "Но что она стала слишком слабой для работы и зависит от младшей сестры, которая зарабатывает несколько долларов, еженедельно, укладывая куски ткани книжкой."
  "Обычное дело, по-моему," сказал доктор.
  Г-жа Фершт притихла почти до конца дороги к дому, но мысли её были заняты. Она видела часть жизни, которая сильно впечатлила её.
  "Вам лучше от поездки," заметил доктор, когда он подавал ей руку, чтобы выйти из экипажа.
  "Думаю, что, да," ответила г-жа Фершт.
  "Цвет Вашего лица не был настолько прекрасным в течение многих месяцев."
  Они вошли в изысканное жильё г-жи Фершт и сели в одной из её роскошных комнат.
  "Сказать Вам почему?" продолжил доктор.
  Г-жа Фершт утвердительно кивнула.
  "Ваше сердце забилось здраво."
  Она не отвечала.
  "И я прошу Вас, дорогая мадам, позвольте ему продолжать биться так," продолжал доктор Бергаль. "Заинтересуйте свой ум некоторой хорошей работой, и пусть Ваши руки повинуются Вашим мыслям, и Вы будете здоровой женщиной и душой и телом. Ваша болезнь - умственное бездействие."
  Г-жа Фершт пристально смотрела на доктора.
  "Вы серьёзно" сказала она, спокойно и твердо.
  "Абсолютно серьёзно мадам. Я обнаружил Вас, час назад, в столь слабом состоянии, в таком, что поднять руку Вам было утомительным занятием. Теперь Вы сидите прямо, с каждой мышцей натянутой, как струна. Когда Ваш экипаж будет готов?"
  Он резко задал вопрос.
  "Завтра", прозвучал ответ.
  "Тогда я не приду к Вам, но..."
  Он колебался.
  "Продолжайте, доктор."
  "Вы выполните моё указание?"
  "Да". Без колебаний.
  "Вы должны прокатить ту больную женщину по окрестностям. Свежий, чистый, сладкий с рассветом воздух будет ей полезен... может, действительно, склонит чашу весов здоровья в её сторону. Не бойтесь г-жи Пейсерман."
  "Как не стыдно, доктор! Но Вы слишком опоздали со своим предложением. Я опередила Вас."
  "Ах! В каком смысле?"
  "Та поездка по окрестностям - решённая вещь. Вы знаете, я полюбила того ребенка?"
  "Ревность Отелло рухнула, как я погляжу!" ответил доктор, вставая. "Но я могу иногда навещать Вас как друга, я полагаю, а не как медицинский советник?"
  "Как мой лучший друг, всегда," сказала г-жа Фершт, с чувством. "Вы освободили меня от меня и показали мне путь к здоровью и счастью, и я спокойна относительно моего будущего. Оно не должно быть как прошлое."
  "И оно не будет уже таким.Необходимо уважать текущий час и сегодняшний день!.. Уважать и ценить каждую отдельную минуту пока сам жив, ибо умрет она и никогда не повторится..."ответил доктор,надел шляпу и  послал Доре воздушный поцелуй.....