Растём вместе

Многие взрослые думают, что сам их статус уже делает их Воспитателями. Я – Мать! Я Старшая, Умная. А это крошечное существо – что понимает? Моя задача – наставлять, указывать, оберегать, заботиться. Такая позиция «сверху вниз» не предполагает самоизменения взрослого человека, какой-то работы над собой. Ну пусть я не идеальная, как и все. Но по сравнению-то с малышом я уж точно лучше!
Однако такие мамы не знают об одной очень важной закономерности воспитания: тот, кто отказывается от развития, самоизменения – не может положительно влиять на другого человека. Даже если этот другой – свое собственное чадо, притом совсем маленькое.

Когда Роза родила, она, как и большинство молодых мам, почувствовала, что что-то в ней изменилось. Ее прямо переполняла огромная нежность к этому беспомощному существу. Она с наслаждением купала дочку, баюкала, напевала ей песенки (хотя петь не умеет и раньше никогда не пробовала петь). Придумывала ей всякие забавные наряды из ярких тканей.
Девочка много болела, но это как будто совсем не огорчало маму. Слабость ребенка словно бы вливала в нее новые силы. Чем слабее, болезненнее была дочь – тем сильнее и энергичнее становилась Роза.
Девочка росла живой, любознательной. Розу это умиляло, она обожала пересказывать всем знакомым забавные речения Лялечки (девочку назвали Лилией, но дома звали «Лялькой» или «Лялечкой»). Однако гулять одна Лиля не имела права почти до 10 лет: мама не пускала. Когда Лиля плакала и просилась гулять, мама решительно говорила: «Ты переохладишься и заболеешь!» Или: « Тебя обидят мальчишки!» - и т.п.
Это получалось у нее невольно, но она последовательно внушала дочери: «Мир страшный и люди враждебные, - лишь я одна могу тебя защитить!» Ее общение с Лилей с возрастом не менялось, как будто девочке по-прежнему был годик или в лучшем случае 2-3 года от роду. Мама по-прежнему только ласкала, заботилась, лечила, оберегала. И Лиля не знала ничего другого.
Она научилась читать в 5 лет, и все, что знала, черпала из книг и из мультфильмов. Поэтому представление о жизни и людях у нее было книжно-киношное. Из-за этого она трудно сходилась со сверстниками. В садик Лиля ходила урывками, так как плохо себя там чувствовала. В основном, с ней сидела бабушка, - и так до самой школы.
В школе Лиля оказалась самой житейски неприспособленной в своем классе. Очень обидчивая, она, однако, совсем не умела постоять за себя. Над ней смеялись, она замыкалась в себе. Роза перекармливала дочь, и Лиля была слишком полной, из-за чего опять же вынуждена была выслушивать шуточки вроде «Лилька-жирнотёс»  и т.п., которые ее больно ранили.
Как многие такие дети, она больше многих своих сверстников думала, читала, ее многое интересовало. Однако она не пыталась найти понимание у матери, почти не разговаривала с ней. Розу это устраивало. Она по-прежнему видела в дочери беззащитную крошку, которую должна оберегать и защищать.
Когда «крошке» стукнуло уже 15 лет, она избавилась от излишней полноты, очень похорошела. На нее стали обращать внимание мальчики и даже молодые люди солидного возраста. Начались жестокие ссоры с матерью, которая по-прежнему хотела контролировать каждый шаг дочери. Обе были очень ранимы и эмоциональны. Ссоры эти раздирали душу в кровь и матери, и дочери, но удержаться от них они не могли. Лиля становилась все более замкнутой, закрытой. Вместе с тем она любила маму, очень любила. Но одновременно она хотела почувствовать себя взрослой, хотела жить – и совсем не умела жить.
Все ее романы оказались недолговечными – в основном, из-за ее ранимости и бешеной обидчивости. Например, с одним очень симпатичным и умным молодым человеком она вдрызг расплевалась из-за того, что тот однажды назвал ее «фонтанчиком» (у Лили сохранилась привычка плакать, вернее, бурно рыдать – когда ее, как ей казалось, «обижали»).
Когда она пыталась делиться с мамой, та отвечала, сюсюкая: «Лялятька моя! Не надо плакать! Они [т.е. мужчины] все такие!»
Я познакомился с Лилей и ее мамой, когда дочке уже было почти 16 лет. Она даже при мне не могла спокойно разговаривать с матерью, постоянно ее перебивала, спорила, однако при этом демонстрировала полную зависимость от матери и глубочайшую личностную незрелость, инфантильность. Во многом, она действительно была той самой «Лялетькой», которую и жаждала видеть возле себя ее мама.
Помочь Лиле мне не удалось: она оказалась крайне некритичной к себе и не хотела систематически работать над собой. О маме я уже не говорю.

Когда у Валентины родился сын, Саша, Валентина сразу же увлеклась чтением педагогических книг, журналов, заходила на разные сайты для родителей. Ей тоже было приятно ощущать себя Сильной, Защитницей этого крошечного существа, чувствовать рядом этот теплый комочек, доверчивый и беззащитный. Но больше всего ее интересовало, как это удивительное существо меняется, растет. Она смотрела на малыша как на чудо.
Саше было полтора года, когда в его комнатке стали развешивать картинки и буквы, а в два года мальчик уже почти все буквы знал. Валентину поражали возможности ребенка: то, что Саша в полтора года уже способен был помогать взрослым (например, приносил маме тапочки, когда та приходила домой). Она купила сыну несколько детских энциклопедий, и они почти каждый вечер подолгу рассматривали их.
Иногда сын задавал вопросы, на которые мама не могла ответить. Например, однажды мама полчаса рылась в Internet, потому что Саша спросил ее, что делают кенгуру передними лапками, для чего они нужны. Понятно, Валентина (по профессии врач-онколог) этого не знала. Пришлось пополнить свои знания!
Ей всегда было интересно разговаривать с сыном, понимать его мысли.
Когда Саше исполнилось 2 с половиной года, он пошел в садик и ходил до школы. Мама была этому рада, всегда с интересом расспрашивала сына о событиях в садике, о других детях, их отношениях. Они по-прежнему много разговаривали «обо всем – обо всем» (как у них это называлось), вместе читали разные книги, делились друг с другом прочитанным.
Валентина – довольно требовательная мама. Она никогда не прощала сыну вранья, хотя и поощряла склонность к фантазированию. Она хотела, чтобы мальчик хорошо учился, и когда Саша пошел в школу, он действительно оказался среди лучших в классе. Любознательный, активный, развитый, систематичный и аккуратный (дома он сам убирал – пылесосил – и даже мыл посуду с 4-х лет), он нравился и учителям, и детям. Хотя не отказывался и подраться, когда был повод: правда, это случалось очень редко.
О своих драках Саша рассказывал маме, но не жаловался, а просто делился: ей же интересно. Он понимал уже в 7 лет, что мама волнуется за него, поэтому начинал всегда так: «Ну, мама, видишь, я живой! Сегодня я подрался с Андрюхой из-за того, что он меня в туалет не пускал. Это же неправильно: не пускать человека в туалет – так ведь?» Валентина все это выслушивала, потом высказывала свое мнение: что он правильно сделал – что неправильно. Он иногда спорил, иногда соглашался. Под конец обязательно говорил: «Ты не волнуйся, ладно?» «Да уж постараюсь! Ты же мужчина: иногда приходится и подраться!»
Валентина и ее муж Виктор – мои друзья. Поэтому я имел возможность наблюдать ее материнский рост. Она очень сильно изменилась – именно благодаря сыну. Она училась удовлетворять его ненасытное любопытство, и сама узнала много нового и интересного, когда Саше было от 3 до 7 лет. Она научилась играть во многие игры, в которые играют мальчики, но не играют девочки, и поэтому в своем детстве она их не знала. Она училась понимать его внутренний мир и его чувства, общаться с ним. Училась быть ему Старшим Другом. И это многое дало ей самой.
Она и сама это понимает. И всегда говорит: «Как хорошо, что Сашка – мальчик. Мальчишки интереснее нас, девчонок!»
Конечно, Саша с мамой тоже иногда спорит. Не всегда и маме нравятся его поступки. Однако их отношения настолько прочны, что могут выдержать очень большие «перегрузки».
Валентина – обычная мама. Она беспокоится о здоровье сына, просит его одеть шарф, когда холодно (и он, бывает, действительно одевает: чтобы не огорчать маму). Она боится за него, когда он уходит купаться с мальчишками на водохранилище: сколько людей там утонуло. Резко отличается от Розы она только одним: ЕЙ НРАВИТСЯ РАСТИ ВМЕСТЕ СО СВОИМ РЕБЕНКОМ. Именно – НРАВИТСЯ.

Давайте попробуем посмотреть на процесс воспитания и развития глазами ребенка.
Сначала малышу, только что пришедшему в незнакомый, еще чужой ему, мир действительно нужны от матери любовь и забота. Мать – это Солнце его жизни: именно она дает жизнь, согревает, кормит, оберегает.
Однако даже новорожденный уже нуждается и в ОБЩЕНИИ. Это доказано научно, и даже есть такой термин «комплекс оживления» (это совокупность реакций младенца на улыбку, внимание матери: эти реакции – не благодарность за заботу, а именно ОБЩЕНИЕ: проявление удовольствия от общения).
Уже с 2-3 лет ребенок – неутомимый исследователь. Он уже «пропитался» материнским солнечным теплом, стал более уверенным в себе, выросли его физические и умственные силы. Этому Колумбу уже не нужна постоянная опека: он хочет, чтобы его поддержали в его исследовательских устремлениях. Разумеется, если больно, если ушибется – бежит к маме. Но ему нужен и интерес мамы к его поискам. Ему хочется видеть в маме и источник разнообразных сведений о жизни, о людях, о животных, о явлениях природы. Хочет, чтобы мама поощряла его активность и жажду познания, признавала его успехи.
И это требует от мамы уже каких-то других качеств, который не нужны были, когда ребенок только родился.
А потом ребенок пойдет в садик, а потом в школу. Он станет социальным существом: будет дружить и враждовать, искать свое место среди сверстников. И мама по-прежнему будет нужна ему, но – опять в новом качестве. Ему нужен будет понимающий собеседник и Старший Друг, с которым можно обсудить то, чего он не понимает, которому интересны его проблемы, его внутренний мир. Это уже мама-психолог, это уже другой уровень материнского развития.
А когда он станет подростком, ему снова нужна будет какая-то другая, «новая мама».

Воспитание – это ПРОЦЕСС СОВМЕСТНОГО ВОСХОЖДЕНИЯ.
Часто взрослые представляют себя в роли Воспитателей вроде как на пьедестале или как будто за кафедрой. С этой кафедры они вещают непреложные истины – а дети им должны внимать и слушаться. Но это не воспитание.
Воспитание происходит не тогда, когда неподвижно стоящий Взрослый указывает малышу, куда ему нужно двигаться. Воспитание – это когда ДВИЖУТСЯ ОБА, ВМЕСТЕ. Растет ребенок – растем и мы с ним.
И ТОЛЬКО ТАК И МОЖНО ВОСПИТЫВАТЬ.
Тот, кто сам не хочет меняться, расти, тот фактически бросает своих детей на произвол судьбы. Потому что огромная жажда жизни, заложенная в каждом человеке, заставит их идти вперед, а родители остаются где-то далеко позади.
Той крошечной «Лялетьки» давно уже нет, а мама продолжает разговаривать со своей воображаемой крошкой, которая осталась в далеком прошлом, а нынешней, реальной дочери эта мама не замечает. И такая мама уже не нужна своему ребенку, даже мешает ей развиваться и жить.
Расти вместе с ребенком при этом очень интересно и радостно. Но это труд, труд души.
Именно по этой причине многие взрослые отказываются от роста: они не хотят трудиться. Не хотят признать, что, как и дети, далеко не совершенны. Что им тоже необходимо работать над собой, меняться.
Не хотят отказаться от позиции Сверху, потому что она приятна: приятно чувствовать себя Старшим, Непререкаемым Авторитетом. Приятно, что ребенок мал и слаб, - а мы – по контрасту – благодаря его слабости чувствуем себя такими Сильными. И возникает желание задержать его развитие, как-то затормозить, чтобы он подольше остался таким беспомощным и слабым – и тем доставил нам удовольствие.
Но как задержать поток жизни, частичкой которой и является наш ребенок? Это то же самое, что стать поперек мощной реки и стараться удержать ее воды. Исказить, искалечить развитие ребенка – да, можно. Потому что влияние матери на свое дитя огромно. Но дети, которые приходят в этот загадочный мир благодаря нам, нашими усилиями – созданы (как и мы сами) не нами.  У них есть задачи, которые заложены в них их Создателем. И это огромная сила, которую можно направлять, но не стоит пытаться ее заглушить в ребенке.
Это иногда удается сделать. Но это-то и есть самое страшное. Такие люди – так и оставшиеся навсегда беспомощными детьми – во-первых, самые несчастные, а во-вторых, приносят массу вреда окружающим.
«И в этом НИКОГДА-НЕВЫРАСТАНИИ заключен огромный потенциал зла,» - так сказал об этом философ Мераб Мамардашвили. ОГРОМНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ ЗЛА! И это правда.
А чтобы это зло остановить, надо не на митинги ходить и не политикой заниматься, а по-настоящему воспитывать детей. Что невозможно без постоянного самовоспитания, самоизменения, без постоянного – нашего, взрослых людей – личностного роста.
Януш Корчак говорил, что мы должны ТЯНУТЬСЯ ЗА ДЕТЬМИ. Это правда. Идти рядом с детьми – непросто. Вести их за собой еще трудней. Все время надо меняться, двигаться, духовно расти нам самим.
Но без этого мы не сможем стать Настоящими Воспитателями.