Индия районного масштаба

Любовь Отраднева

(в соавторстве с Naru Osaka)

Индия районного масштаба

Посвящается дражайшему соавтору

«Еще один, – мрачно подумала Чо Хоа. – Развелось тут на мою голову белобрысых красавцев из окраинных племен…» Как будто мало ей одного, который подозрительно часто приходит в школу с проверками! Так теперь появился и второй – и работает непосредственно в школе, под боком, можно сказать. Этот второй – помоложе, но такой же замкнутый, высокомерный и гордый. Кто только доверил ему контроль над идеологической работой в школе? Если только товарищ Накаго пропихивает на ключевые посты свою родню… Эта мысль подкреплялась тем, что они на самом деле были весьма похожи, даже внешне. И чем больше Хоа приглядывалась к новичку, тем яснее это становилось. И однажды наконец Хоа – то ли из любопытства, то ли просто чтобы хоть на минуту перебить равнодушное, почти автоматическое гружение себя планом этой самой идеологической работы в исполнении вновь прибывшего, –  решилась задать прямой вопрос:
– А кем вы приходитесь Лин Накаго, товарищ Санзо?
Он в ответ посмотрел на нее как-то… удивленно и ответил коротко:
– Подчиненным.
– А мне казалось… Вы же похожи, как братья.
Он на секунду запнулся, а потом ответил – нехотя и сквозь зубы:
– Нет у меня братьев. Я детдомовский, в младенчестве на порог подкинули.
Она сочувственно покачала головой:
– Извините, – а между бровей залегла морщинка: Хоа еще крепче задумалась.
Он это заметил – всмотрелся в нее пристальнее, чем обычно, будто впервые видел, и продолжил негромко, словно про себя:
– Я найденыш… Вот поэтому и Санзо.
– А, как тот монах, принесенный рекой… Из классического романа, – ей вдруг захотелось потрепать его по волосам, прижать к себе – почти материнским жестом. Но справилась с собой, сказала только: – Ну, теперь вы здесь… И мы постараемся, чтобы эта школа стала для вас семьей.
Санзо хмыкнул, явно сомневаясь. А потом взглянул ей прямо в лицо – Хоа показалось, что этот взгляд то ли обжег ее, то ли полоснул, как нож… Или все вместе.
– Насчет школы не знаю… Если только лично вы.
– А вы… весьма прямолинейны, – она почувствовала, как разгорелись щеки. – Если я возьму над вами шефство – вам не поздоровится. Я очень строгая.
– Но несмотря на это дети вас любят, я замечал это, когда был у вас на уроках…
– О, правда?
– Да. Это потому, что вы не боитесь говорить с ними о том, что их действительно волнует.
– Но вы хотите, чтобы я говорила с ними исключительно по вашему плану?
– Зачем же исключительно? На работу по плану отведены определенные часы. И я уверен, что вы сумеете подойти творчески. И план этот не мой, и хочу, кстати, не я.
Она задумалась, потом спросила:
– А чего вы хотите? Ради чего вы живете и работаете, если не секрет?
Он даже опешил. И ответил лишь через пару секунд:
– Не знаю. Как все. Воспитали – отдаю долг. Иногда влезаю в истории и не даю людям делать глупости.
– Ну что ж, неплохо… А во что вы верите?
– В себя. Немножко – в добрых людей, которых нельзя предавать. Но таких довольно мало.
– Я плохо понимаю, как вы попали в идеологические работники.
Он слегка пожал плечами:
– Мой наставник говорил – пользы от меня больше, чем от многих идейных.
– Ничего себе. Я бы еще поняла, если бы вы вели секцию боевых искусств или если бы у нас была школа для трудновоспитуемых.
– Ну, трудные дети везде есть…
– Есть, – согласилась Хоа.
И тут за спиной ее скрипнула дверь. И девушка поняла – они с Санзо больше не одни.
Вошел тот, кто, по мнению Хоа, стоил целой школы трудных детей – сам Лин Накаго.
– Добрый день. Работаете? – спросил он своим обычным ледяным тоном.
– Работаем, – льда в ответе Хоа было вдвое больше.
Накаго смерил взглядом ее собеседника:
– Много решаете наедине?
– Сколько нужно. Если не мешают.
– Нарываешься, Чэнь Санзо. Оставь нас.
– У меня урок, – вмешалась Хоа.
– Ну что ж, тогда после поговорим.
Накаго и Санзо одновременно проводили девушку взглядом. А затем уставились друг на друга с одинаковой неприязнью.
– Кажется, отец был неправ, что направил тебя в эту школу, – процедил Накаго.
– Мешаю, значит? – Санзо скрестил руки на груди.
– Может быть. Делаешь ты мало, а пристаешь много.
– Я к ней не приставал. Я занимался своими прямыми обязанностями.
– Ну, это я еще проверю, можешь быть спокоен.
– Ладно-ладно. Проверьте план, товарищ Накаго, и дальше действуйте как положено.
Красивое лицо Накаго мимолетно исказилось от сдерживаемого недовольства – но он взял себя в руки и коротко кивнул.
…Санзо потом спросил Хоа:
– Он что, ищет здесь именно вашего общества?
– Не знаю, – сдержанно отозвалась она. – Но иногда мне кажется, что так и есть.
– Вот же… Нет, это, безусловно, означает, что у него есть хотя бы вкус. Но все равно наглость. Хотите, буду вас защищать?
– А не слишком ли много вы на себя берете? Все-таки он ваше начальство…
– Да плевать я на него хотел, если честно. Меня его отец сюда прислал, Лин Токо. И злоупотребляет служебным положением как раз Накаго, а не я.
– Ну, вам виднее. Только запомните, если и вы вдруг начнете… злоупотреблять, я и сама сумею разобраться.
– Не начну, – Санзо откровенно ею любовался, но с безопасного расстояния.
Такая строгая, сдержанная, а глаза – зеленые-зеленые, и за очками их не спрячешь… И волосы не черные – темно-русые. Хоть и подстриженные, а все равно их целое облако, в которое так и тянет зарыться лицом…
Санзо быстро отвел глаза. Хоа это заметила, и ей даже стало смешно. Санзо, может, и обиделся бы, но как раз этого взгляда не перехватил.
* * *
Следующие несколько дней прошли, как обычно. А затем в классе Хоа появился новый ученик. Звали его Сон Гоку, был он лохматый и забитый. И выглядел, кажется, на пару лет старше своих новых одноклассников.
Хоа сделала себе заметку: проверить, что у мальчика за семья. Пока она видела только то, что он очень одинок и общаться с другими ему трудно.
Она пыталась как-то найти с мальчиком общий язык. Получалось не очень-то – до того дня, когда в класс зашел Санзо. И Гоку – так звали мальчика – тут же засмотрелся на него. Хоа почувствовала, что мальчишка к нему так и тянется. Почему именно к Санзо? Тот тоже удивился – но не оттолкнул. Даже взгляд на миг потеплел. И, к вящей радости Гоку, Санзо подсел к нему за парту. Весь урок они тихонько шептались, и Хоа не могла на них не глядеть.
О чем шептались – она разобрать тоже не могла, но после урока Санзо подошел к ней и заявил:
– А у этого мальчишки светлая голова, и учиться он хочет…
– Это хорошо. Надо постараться, чтобы ничто ему не мешало.
– А может, дополнительные занятия? – предложил Санзо.
– Я… Легко вам говорить, товарищ. У меня их тридцать.
– А если мне?
Хоа сильно сомневалась, стоит ли это делать. Санзо же не преподаватель, в конце концов.
– Зато я знаю, каково одинокому ребенку, – сказал он будто нехотя, но твёрдо. – А вам некогда, товарищ Чо.
– И все равно – я помогу.
Санзо был дико благодарен ей за это. Иначе его благородного порыва не хватило бы надолго.
И вот они стали вместе оставаться после уроков… Втроем. Конечно, разговорить мальчика удалось Хоа – но что-то получалось только в присутствии Санзо. Тому было достаточно просто сидеть рядом, почти касаясь плечом. Достаточно до такой степени, что вскоре Гоку вполне справлялся с уроками сам, а Хоа в это время могла спокойно проверять тетради… Был бы рядом Санзо.
Постепенно оба наставника Гоку узнали от него, что живет он в приемной семье. Но там его явно не любили, и порой в открытую спрашивали, зачем только его брали. И сам Гоку тоже все чаще задавался этим вопросом.
– Мы тебя будем любить здесь, – заверила мальчика Хоа. А Санзо добавил:
– Мы разберемся.
И Хоа подумала – может, и правда стоит зайти к Гоку домой…
* * *
Его приемный отец оказался неприятным грузным мужчиной с бородой. Хоа вспомнила, что даже ни разу не видела его на родительских собраниях.
И взглянул этот тип на них, мягко выражаясь, как на незваных гостей.
– Зачем явились? – рявкнул он без приветствия.
– Имеем право, – жестко отрубил Санзо, – смотреть, в каких условиях живут наши ученики.
– А чего смотреть? Пацан сыт, одет-обут, чего вам еще надо?
Хоа тем временем оглядывалась по сторонам – самого Гоку нигде не было видно. Видимо, прятался, боялся своего папаши.
Хоа услышала шорох – и ринулась в его направлении.
– Гоку! – громко позвал Санзо.
Папаша явно не хотел их пускать, но с двоими справиться ему было не по силам.
Санзо и Хоа ворвались в комнату, откуда доносился слабый голос мальчика. Комната была большая, но почти пустая, зато в ней стояли какие-то странные приборы устрашающего вида.
– Что это? – вырвалось у Хоа.
– Не спрашивайте… – Гоку замотал головой, судя по лицу, он был явно в ужасе. – Нельзя говорить… Отец не велел…
– Что-то явно незаконное, – мрачно изрек Санзо. – Вы взяли ребенка из детдома, чтобы ставить на нем опыты?
– Я взял, потому что жена очень хотела, наш сын умер, и тогда я взял этого мальчишку! Но жена вскоре тоже умерла, и вот мы остались…
– Дело нечисто, – нахмурилась Хоа. – Как вы объясните это? Эти ваши адские машины?
– Я позвоню в милицию, – объявил ее спутник.
– Не посмеете! – разъяренный папаша внезапно бросился на Санзо, но тот, похоже, был готов к такому повороту событий и в долгу не остался.
Хоа схватила оцепеневшего Гоку в охапку и кинулась прочь.
Через пятнадцать минут нагрянула милиция. Папашу взяли под стражу, едва глянув на машины.
– А что делать с мальчиком? – спросила Хоа.
– Наверно, опять в детдом. Но до конца разбирательства… Вы не могли бы взять его, скажем, к себе?
– С радостью, – тут же ответила Хоа и вдруг смутилась. – А… совсем усыновить нельзя?
– Усыновлять разрешается только супружеским парам.
– Тогда… – подскочил Санзо, – тогда я делаю предложение товарищу Чо!
Все – и в первую очередь сама Хоа – уставились на него так, будто он с луны свалился.
– А вы против, да? – Санзо помрачнел. – Всем же лучше будет…
– Ну нельзя же вот так… Внезапно!
– Почему же внезапно. Может, вы мне с первого взгляда понравились.
Хоа залилась румянцем и смущенно огляделась – кругом люди, и, кажется, все смотрят на нее…
– Ладно, ладно, товарищ Чэнь, мы об этом еще поговорим. А сейчас я повела Гоку к себе…
Санзо кивнул, но решимость добиться своего его не оставляла.
* * *
На следующее утро, едва переступив порог учительской, он снова завел вчерашний разговор. Хоа слушала его, краснея и как-то по-детски смущенно улыбаясь, а потом сказала:
– А знаешь… Гоку очень хочет, чтобы ты стал его папой…
– Правильно хочет, молодец. Хотя мне важнее, чего хочешь ты.
Как они отбросили «вы», не заметили и сами…
– Мой долг – давать все лучшее детям. И если он хочет…
– Ты жестока. Я сам-то тебе хоть немного нравлюсь?
Она шагнула ближе и уже собиралась ответить… Но тут, еще более некстати, чем обычно, скрипнула дверь, впуская того, кого они оба сейчас хотели видеть меньше всего.
– Что здесь происходит? – осведомился Лин Накаго. – Что за шашни на работе?
– Никаких шашней, – огрызнулся Санзо. – Все по-честному. Хотим взять шефство над осиротевшим ребенком…
Накаго скептически хмыкнул, но когда его ввели в курс дела, сбавил обороты – хоть и обещал все тщательнейшим образом проверить, и если только что не так…
– Просто жениться-то зачем? – поинтересовался он напоследок. – Может, парню и в детдоме будет неплохо.
– Лучше не говорите о том, чего не знаете! – отрезал Санзо.
– Ладно-ладно.
…На другой день Накаго появился в школе в тот самый час, когда Санзо был на заседании по делу приемного отца Гоку. У Хоа-то были уроки… И Накаго, как ей казалось, упорно пытался ее подкараулить. И наконец ему это удалось. В пустом классе, без свидетелей…
– Слушайте, Хоа… По вашему делу все чисто и возражений нет, ваша свадьба ни на кого не бросит тени. Вот только… до того, как вы станете замужней дамой, я хотел бы все же узнать вас поближе. Ну что вам стоит, ведь у нас с Чэнь Санзо одно лицо…
– Лицо – может быть, – даже не скрывая презрения, отозвалась Хоа. – А вот душа…
Он вдруг улыбнулся, и его улыбка Хоа совсем не понравилась.
– Соглашайтесь. Вы же не хотите, чтобы мальчик отправился в детдом? Вряд ли его доверят тем, кто сполна получил за аморальное поведение…
– Ах вы… – Хоа от души влепила ему пощечину и убежала.
Когда первая ярость схлынула, девушка поняла, что так просто это не кончится. И оказалась права. Накаго явно не стал медлить с тем, чтобы поставить в известность своего отца. И ее, и Санзо вызвали в райком партии – разбираться.
* * *
Лин Токо оказался таким же красавцем, как Накаго – и как Санзо, это невольно бросалось в глаза. Самодовольный тип – Хоа с тоской подумала, что наверняка партия для него кормушка. И наверняка он был уверен в той версии событий, что изложил ему сыночек. Тут уж точно ничего хорошего ждать не приходится – ни себе, ни Гоку… Остается одно – говорить все как было, правда-то все равно правдой останется и рано или поздно восторжествует.
Санзо брался всех защищать – и сейчас вовсю рассказывал про житье-бытье в детдоме.
Рассказ получился настолько красочным, что вызвал ехидный вопрос Лин Токо: где же это находятся такие ужасные детдома?
Санзо назвал провинцию, точный адрес. И все заметили, что Лин-старший как будто даже изменился в лице.
– В нашем детдоме хотя бы еще отдельные хорошие люди были, ну, в мои времена, – заметил под конец Санзо.
– И когда же именно? – спросил Лин Токо изменившимся голосом. – Я имею в виду год.
– Мне двадцать три, я родился 29 ноября, – Санзо так еще и не понимал, почему вышестоящего товарища это так заинтересовало.
Лин некоторое время что-то высчитывал на пальцах, а затем поинтересовался:
– А не было ли чего-то… особого, когда вас подкинули?
– Мать письмо приложила, мол, я умираю, позаботьтесь… Имя подписала – Коран.
Лин совсем посерел.
Но тут слово взял Накаго, явно почувствовавший, что дело принимает новый оборот:
– Отец, ты не хочешь все это пресечь? Это ведь…
– Да, сын мой, это скандал… Но это и хороший случай искупить мои старые грехи.
Накаго в недоумении смотрел на отца, а тот продолжал:
– И если по моей вине умерла молоденькая девушка, а сын остался сиротой – мне ли кого-то осуждать за аморальность?
– Так… отец, если ты изменил когда-то моей матери – то теперь ты собираешься усыновить вот этого смутьяна?
– Да не смутьян он, он хороший работник, с активной жизненной позицией. Добро пожаловать в семью, Санзо. А ты, Накаго, не пойди в меня. И не нарушай святость брачных уз, как ты это собирался сделать. Думаешь, я не вижу, как ты на нее смотришь? И думать забудь, а не то поедешь в провинцию, гнуть спину на рисовых полях!
Накаго побелел, и от более чем резкого ответа его, кажется, удержало лишь присутствие множества посторонних людей, которые сейчас были попросту ошеломлены услышанным… И оставалось лишь в бессильной ярости смотреть, как отец с поистине благословляющей улыбкой смотрит на смущенную парочку.
И Санзо, и Хоа были уверены, что он еще будет мстить. Но сейчас это их не пугало. Гораздо важнее было то, что теперь они смогут пожениться и им наверняка не придется ждать росписи несколько месяцев.
Правда, Хоа было даже страшновато, что все случится так быстро… Она ведь даже не успела разобраться в своих чувствах – и в том, есть ли эти чувства вообще. Санзо, конечно, при всех своих особенностях показал себя надежным, ответственным и заботливым товарищем, к тому же он красавец… Впрочем, о последнем даже и думать как-то неудобно. Равно как и о том, что он ее любит. Хотя что такого-то, и когда кровь бурлит – не стыдно, и хорошо, что она, Хоа, не холодна и не безучастна перед столь важным событием. А дальше все пойдет само собой, и так, как должно быть…
* * *
Церемонии как таковой не было – присутствовали только самые близкие и пара приятелей-коллег в роли свидетелей. Обошлось без шикарных нарядов, просто строгий костюм и не менее строгое платье. Зато букет был совсем не строгий, потому что Гоку нарвал целую охапку цветов в лесопарке. Самолично, просто светясь от счастья… И это умиляло будущих молодоженов не меньше, чем сам букет. И вокруг тоже все улыбались, считая это добрым предзнаменованием.
Официальная часть прошла быстро, застолье тоже было коротким – и вот гости уже стали расходиться.
Конечно, молодожены еще довольно долго просидели за столом, болтая с Гоку и строя планы на дальнейшую семейную жизнь. Но страшное и прекрасное близилось… Хотя и медленно – Санзо хотел и не знал, как намекнуть, а Хоа страшновато было первой звать в спальню. Да и вообще страшновато…
Но именно поэтому она и взяла Санзо за руку, погладила, привыкая к ощущениям.
Он слегка вздрогнул от неожиданности. Но ощущение было более чем приятным.
Хоа изучающе смотрела на него. Близко, поверх очков, разглядывала лицо, ловила взгляд. Будто впервые видела.
– Что? – смутился он.
– Я просто привыкаю… к тому, что теперь мы принадлежим друг другу.
– Ну и как, нравится тебе твое… приобретение?
– Скорее да, чем нет, – Хоа улыбнулась.
Он улыбнулся в ответ и, подавшись вперед, осторожно снял с нее очки. Хоа удивленно моргнула – и, кажется, забыла закрыть глаза, когда Санзо осторожно ее поцеловал.
Она видела его сомкнутые золотистые ресницы, светлую челку, все, сейчас совсем мальчишеское, лицо… Нет, он был совсем непохож на своего брата… и мог от него защитить, если потребуется.
И прежде чем у Хоа закрылись глаза от блаженства – она успела увидеть, как смущенный Гоку уходит на кухню.
А затем… Вспышка, горячая волна, поглотившая реальность. Как Хоа оказалась в спальне – она бы уже не вспомнила. Все словно смешалось – и уже не понять, где она, а где он… Неужели так бывает – чтобы вправду быть единым целым?
Хоа думала об этом, едва сознавая, что уже сидит на коленях Санзо, и чем дальше – тем больше ее захватывает происходящее. Хотя отдельных ощущений было не разобрать. Вот она уже лежит головой у него на груди, ласково трется щекой о кожу… А он… Он знает, что он хорош и блаженствует вдвойне – от ощущений и от осознания того, что им любуются. Но не забывает прошептать и ей, как же она прекрасна… И доказать это не только словом, но и делом.
Тая в его руках, Хоа откидывалась на спину. И казалось ей, будто нет на ее теле места, которого не коснулся бы губами или пальцами молодой супруг… И она уже не боялась самого последнего шага, она ждала его. И сама отчаянно притянула Санзо к себе:
– Ты мой…
И этот шепот распалил его до безумия, заставив забыть обо всем… но, даже если он причинил ей боль – она этого даже не заметила. И еще долго после обвивала его собой, не желая отпускать. А он не отрываясь смотрел ей в лицо и, кажется, читал ее, как книгу. И то, что видел, ему весьма нравилось. Смог, завоевал, ничего теперь не страшно!

Март 2012, август-сентябрь 2013