Неисчерпаемый источник вдохновения. Несколько...

НЕИСЧЕРПАЕМЫЙ ИСТОЧНИК ВДОХНОВЕНИЯ.
НЕСКОЛЬКО СЛОВ О НОВОМ ХУДОЖЕСТВЕННОМ МЕТОДЕ И.Н.ПУПСА

Быть может, читатель неискушенный почешет затылок, а А.Я.Алшутов не поверит, но было то, чего никогда не было. А именно был на свете человек среднего возраста по имени Гаврила Исаакович Пуговицев... Впрочем, это не имеет значения, потому что об имени его никогда никто не спрашивал...
Но скажем по порядку, чтобы не запутаться. Дело в том, что художник И.Н.Пупс в своей картине «Утро на приусадебном участке Цезаря Трезорова, бывш. председателя колхоза «У нас в руках золотые колосья», в наст. персонального пенсионера» на заднем плане, далеко в поле, еле обозначил легковую машину. Само собой разумеется, в машине должен был быть водитель, ибо без водителя машины не бывает, иначе она мигом окажется в кювете. К тому же, как обычно водится, кроме водителя в машине всегда находится место одному-двум, или трём, а то и более, пассажирам. И.Н.Пупс  художник, несомненно, талантливый и ценный в своём роде. Но и от самого талантливого художника нельзя ожидать сверхъестественного. Поэтому машину-то он на пыльной дороге изобразил – особенно хорошо ему удалась дымчатая завеса, в которую упомянутый автомобиль как бы помещён, это даже сделано с определённым умыслом, а именно с целью показать неумолимый бег времени, а кроме того этим незначительным эпизодом сказать обо всём том, что даже в самой обширной и самой глубокомысленной по содержанию картине сказать невозможно, короче говоря – заставить зрителя поразмыслить, стоя перед столь щедрой в своём роде явью, и может быть, даже где-то и как-то над проблемами, прямо скажем, космического характера, дабы ценитель искусств не ограничивался привычными и удобными по-своему темами, приводящими в процессе обдумывания их к умственной ограниченности и духовной скудости и близорукости в смысле освоения неизведанных пространств и тому подобное... Итак, кисть мастера едва могла коснуться полотна, чтобы на нём обозначились внешние признаки упомянутого транспорта, имеющего два работающих моста, а в итоге четыре весьма сноровистых колеса. Когда И.Н.Пупс метился в полотно своей высокохудожественной кистью, он для верности задерживал дыхание, как это принято у стрелков, имеющих своей целью поразить слишком далеко расположенную от них мишень. На этом возможности живописца у И.Н.Пупса исчерпывались. Иначе бы зритель мог обнаружить за рулём призрачной машины лицо современного шофёра, а позади него Гаврилу Исааковича Пуговцева, человека средних лет, невыразительной, расплывающейся на части внешности. Тут поневоле припомнишь строчки из басни, где говорится, что лебедь тянет в облака, рак пятится назад, а щука тянет в воду. Но опять же дело не в этом. И пусть бы Гаврила Исаакович Пуговцев был самим Аполлоном – это для всякого вооружённого или невооружённого глаза не служило бы предметом того чрезвычайного внимания, какое в той мере, в коей она заслуживает, вызывает всякая слишком очевидная и материальная вещь, заметная даже для непосвящённого в факт её существования...
Мы сказали в самом начале – было то, чего не было никогда, а именно был некий Пуговицев. Самая фраза была сказана не даром, не из пустопорожнего фарса, на коий способен всякий нечистоплотный писака. Всё состоит в одном приватном обстоятельстве... Вот как обстоит, собственно, дело. Художник И.Н.Пупс с некоторого времени вдруг сам стал недоумевать относительно одухотворённого вещества, сосредотачивающегося в еле приметном автомобиле, и результатом его долгих, мучительных поисков явился как раз тот самый Гаврила Исаакович Пуговицев. Вопросы Искусства, его задачи, а именно высшие, а не какие-нибудь там, о каких и говорить-то нет смысла, – далеко не такое ясное поле для целомудренного душою обывателя, какой в тайне предполагает, что создание новатором новых форм в Искусстве или поднятие казалось бы на совершенно пустом, диком месте новых, свежих идей – есть следствие того, что однажды утром он совершил некую прогулку от своего дома до В-ского моста или оврага С., слишком живописного, чтобы не возбудить в художнике гамму ярких, необыкновенно сочных переживаний, недоступных для простого смертного, закончившихся чуть ли не психическим потрясением. И если действительно художник доходит до потрясения и даже обращается за помощью в психлечебницу, то корни этого уходят очень далеко вглубь от видимой любому профану поверхности... Что касается И.Н.Пупса, он обнаружил под спудом масляных красок личность Гаврилы Исааковича Пуговцева с волнением ещё большим, нежели испытывает в своём сердце старатель, откапывающий килограммовый кусок золота. И.Н.Пупс готов был мчаться прямо на выставку, где висело его художественное полотно. Впрочем, что стояло за таким странным и неожиданным желанием – он и сам не мог толком разобраться, но, как человек, в котором импульс и нерв опережает догадку и прозрение, он во всяком случае приехал на выставку, где помещены были его собственные картины. У него хватило терпения побриться, привести себя в нормальный вид и всю дорогу, пока он ехал за рулём своего личного колёсного транспорта, не превышать обычной скорости, за гранью которой часто следует чёрная полоса небытия, в лучшем случае – больничная койка и тому подобные сопутствующие обстоятельства...
Когда он оказался напротив своего детища, рождённого силою его одухотворённой кисти, под которым на дощечке было написано: «Утро на приусадебном участке Цезаря Трезорова, бывш. председателя колхоза «У нас в руках золотые колосья», в наст. персонального пенсионера», он так и впился в него своим взглядом, в котором было всё, что в эту минуту в нём должно было быть. Наверное, он близок был к припадку, если только можно быть к нему близким, до этого не страдая падучей болезнью. Можно уверенно сказать, что в те минуты у него появилось адское желание, иногда рождаемое в душе художника, желание уничтожить дело своих рук. По счастью он не подумал об этом заранее, иначе он захватил бы из дому нож и исполосовал бы ставшую ему ненавистной картину...
За людей, удалённых от творчества, ещё можно ручаться, можно предугадывать почти каждый их шаг с математической точностью, ибо они действуют по плану, придуманному, возможно, десятилетия тому назад. Если и есть какие-то нормальные люди – так это они, но эти люди сколь нормальны и покладисты, столь же лишены и воображения, благодаря коему потомки Адамовы вознеслись на вершину нынешнего своего могущества. Архимед или Платон, может быть, не сеяли хлеб, не ковали железо и даже, может быть, не оставили после себя потомство, но своими безумствами они дали миру больше, чем тысячи сеятелей и кователей, а также плодовитых семьянинов. Помните, какой смертью умер Архимед?!. Линии на песке для него были важнее мысли о том, что его жизни угрожает опасность!.. И меч воина, в своём простодушии безгрешного, как безгрешен может быть дождь или ветер, или засуха – обагрился кровью немеркнущего Гения!..
Но вернёмся к событиям наших дней... То, что произошло с автором картины «Утро на приусадебном участке Цезаря Трезорова...», должно было произойти только с человеком, коего по праву с одинаковым основанием можно было бы назвать и бедным и счастливым. Выйдя с выставки, И.Н.Пупс сел в свою машину и... Дальнейшее покажется невероятным, но есть неопровержимый факт. Уже известный читателю колхоз «У нас в руках золотые колосья» встретил спящего за рулём художника, чей мозг был воспалён подобно язве на теле, которую надо прижечь калёным железом, дабы она не убила весь организм, хмурым, холодным утром. Проехав от своей московской квартиры до приусадебного участка Цезаря Трезорова добрую тысячу километров, И.Н.Пупс в виду благополучных колхозных изб выключил мотор и на той самой дороге, какая красной нитью прошла через всё его сознание и бытие, погрузился в долгий убийственный сон...
Этим исчерпаем похождения И.Н.Пупса в центральной части Российского материка и перенесём его как бы мановением волшебного жезла, коим может располагать любой вид Искусства, назад, в его московскую квартиру, где он с остервенением фанатика вот уже два месяца, небритый и не стриженный, но зато с такими глазами... с такими глазами!.. Если бы вы видели его глаза!.. Где он в поте лица, доедая на ходу корку хлеба, пишет новую свою картину, которую думает назвать: «Портрет обыкновенного человека Гаврилы Исааковича Пуговицева крупным планом...»
Что это – болезнь или выздоровление человека?.. Оставим этот вопрос на совести читателя. И давайте спросим себя, просто так, без подлого увиливания, без трусливого, мелочного жеманства, – делаем ли мы то самое, чем заняты, не ошибаемся ли в чём-нибудь?.. Может быть, подобно И.Н.Пупсу мы должны пересмотреть в нашей работе и жизни сам взгляд на вещи и близко поднести к глазам то, что от нас как бы далеко?.. Да, можно себя обманывать тем, что все предметы, как на картине «Утро на приусадебном участке...» находятся на своих местах... Но, может быть, до времени этот кажущийся покой, потому что Истина – рядом!?.
11 мая 1980 г.