Добро пожаловать

Когда раздается хруст ломающейся поперек хребта сказки, то на прощание остается лишь горькое послевкусие и место для обломков новой истории, которые принесет на это пустынное поле тайфун, набирающийся сил из раза в раз.

Знаете, как это бывает?

Дед мороз оказывается пьяным соседом по лестничной клетке, который любит своей огромной лапищей почесывать волосатое пузо, спрятанное под серой, застиранной-перестиранной майкой, и толкать речи о политике, государстве и прочих козлах, которые ставят себя выше закона; о том, как хорошо было когда-то, и как все хреново сейчас.

Снегурочка скидывает меховой полушубок, отрезает длинную косу и наносит себе новый мейк-ап. Да и одежду подбирает под стать: открытую и вызывающую – ничего не остается от прежней девчушки. А при виде Деда Мороза, своего друга, брата, отца, или кем он там ей приходится, лишь презрительно кривит губы и точным движением, выработанным до автоматизма, вытаскивает тонкую сигарету, и подносит к пухлым губам, чтобы укоротить свою жизнь еще на немного.

Выясняется, что Баба Яга — приятная компаньонка и отличная собеседница, к вящему удивлению окружающих. После первого серьезного разговора, который можно назвать личным или режуще-откровенным, становится видна покореженная нежная душа, спрятанная под тонной язвительности, желчи и угроз, которые, кстати, она так любит выполнять. Что поделать? У всех свои странности-слабости.

Злобного дракона, который чахнет над своим златом в темной, мрачной пещере, просто недолюбливают те самые «близкие» и, судя по сплетням, недокармливают. Вот и живет, уже вроде бы давно не ребенок, который отчаянно не хочет делиться, оставляя все себе до последней крошки-гроша, и также отчаянно желающий быть понятым и любимым (хотя в последнем он не признается даже себе).

Великий богатырь, рвущий на себе кольчугу и махающий мечом направо-налево, на деле показывает себя обычным пустозвоном с красивой улыбкой и заживо гниющим нутром, которое хочет наполнить кровью-стонами врагов, которые ближе друзей, и слезами-переживаниями близких, оставленных где-то позади за спиной.
      
А фея, которая раньше приносила сладости и забирала вырванный (выпавший) молочный зуб из-под мягкой пуховой подушки, на этот раз останавливается рядом с кроватью и тоскливо улыбается. Здесь ожидает новый сюрприз — нет феи, остался лишь фей. Вместо легкого платья — кольчуга, вместо крыльев за спиной — пыльный дорожный плащ, вместо обнаженных ступней с нежною кожей — старые сбитые сапоги. В руках уже не волшебная палочка, а что-то похожее на лютню, которая лечит-изменяет-калечит чужие сердца.

И на прощанье этот воин-путник-лекарь-певец (фей еще не определился с выбранной ролью) оставляет каллиграфически выписанные буквы на еще слабой и тонкой детской руке. При лунном свете не так хорошо видно, но кажется, там написано что-то, до боли похожее на «Добро пожаловать, милая!»