глава 11-12

Глава 11

"То, чего вы боитесь, находится внутри вас.
Победив себя, вы очищаете мир вокруг..."

Из трактата "небесных"

"Да возвеличатся низкие духом. Да будет каждому по злобе его."

Завет Бога с Красными Очами

Стадион не смог вместить всех желающих. За много часов до  начала боев вокруг Золотого Города расположились сотни фиджи, пришедшие из окрестных поселений и даже из самых дальних захолустий, чтобы насладиться зрелищем. Колизей был оцеплен пятью рядами стражников. Между рядами возводились бревенчатые барьеры, дабы сдержать натиск толпы. По стенам Города расположились метатели камней, ибо, как всегда во время боев, убийцы, воры и насильники чувствовали себя вольготно. Стража вылавливала обнаглевших разбойников — потенциальных претендентов на звание "жирных" (так был пойман и Хромой Огарок).
Фиджи, пришедшие в Золотой Город на время боев, объединялись в сообщества для самозащиты, а толстосумы нанимали больше телохранителей, нежели обычно. На всех площадях были установлены рупоры, в которые изливались комментарии крикунов, смачно описывающих происходящее на стадионе. Ведь только двести тысяч счастливчиков имели возможность лицезреть кровавые схватки с трибун. За специальной таранонепробиваемой слюдой, около самой арены, возвышались маленькие, богато убранные трибуны — одна для королевского двора, другая принадлежала настоятелям Храма. Через трубу, соединяющую их, можно было говорить, не повышая голос, что в основном использовалось, чтобы делать ставки. Словом, с наступлением гладиаторских боев весь город бурлил и клокотал, готовый разразиться бесконтрольным выбросом энергии. Бесконтрольным, — на первый взгляд...
Фри-Кирн находился в отдельной клетке, позволяющей размять мышцы перед схваткой. В соседних  кувыркались, подпрыгивали и вертелись опытные бойцы, на которых невозможно было, смотреть без содрогания. Совершая в воздухе устрашающие кульбиты, они с шумом обрушивали свои мощные тела на пол, размазывая по арене воображаемого противника. А плевки, посылаемые соседям вместе с угрозами, пролетали почтительное расстояние.
На трибунах поднялся гвалт и визг, сопровождаемый ударами хвостов, — прибыл королевский двор и служители Храма. Распорядитель боев, заметив благосклонный кивок Короля, дал сигнал к параду гладиаторов, с которого начиналось каждое смертельное состязание. Волосатые пауки-тяжеловесы направляемые, ударами хлыстов, волочили за собой клетки. Совершив по арене полный круг, они, расположили гладиаторов по всей окружности, и исчезали в боковом выходе. С оркестрового помоста доносилось барабанное буханье. Несколько молоденьких обнаженных проституток выскочили на арену и, заводя зрителей, разыграли похотливое зрелище — смесь женской драки и насильственной любви, после чего, со сладострастным повизгиванием начали кривляться возле клеток. Внезапно стража, охраняющая клетки, бросилась на актрис, и те, кинулись к середине арены. Троим не удалось убежать. Стражники закрутили им руки, под одобрительные вопли зрителей поволокли к клеткам и через верхний люк закинули к гладиаторам, которых актрисы только что дразнили. Что произошло дальше — нетрудно догадаться. Как только их останки были выброшены за пределы арены, прозвучал сигнал к началу боев.
Трибуны затихли.
Дверца крайней от входа клетки открылась, и на арену медленно вышел первый гладиатор — знаменитый боец Храма по прозвищу Очаровашка. Он действительно "очаровывал" своим видом, если букет из омерзения, ужаса и равнодушного взгляда его красных зрачков можно назвать этим словом. Веревка с нанизанными ушами бывших противников плотно облегала поросшие густой шерстью складки на шее. С головы до кончика хвоста Очаровашка был измалеван зеленой краской неуловимой для зрения обычных фиджи, но прекрасно воспринимаемой безумными. Он уже давно не выступал в поединках, и его нельзя было назвать обычным гладиатором. Очаровашка победил в шестистах тридцати трех схватках, и  только в торжественных случаях выходил на арену. Это пробуждало в гладиаторах надежду на освобождение, — сам он уже полгода числился в личных телохранителях одного из верхних настоятелей Храма, и бился только с безумными. Судорожно взмахнув гибким хвостом с металлическим набалдашником на конце — единственным разрешенным оружием, — Очаровашка издал воинствующий вопль, так полюбившийся зрителям, половина которых пришла посмотреть именно на него, и тут  из загона выпустили десяток безумных.
Озираясь по сторонам, они начали обычную грызню между собой, но вдруг заметили, исходящее от Очаровашки, зеленое свечение. Тот спокойно стоял в центре арены. Безумные замерли и, наполнившись бешенством, бросились в сторону почетного гладиатора. Первый из них быстрее всех закончил свое существование, так и не добежав до круга, потому что гладиатор сам соизволил сделать прыжок навстречу. Второй так же не успел оценить опасности и распластался рядом с первым. Набалдашник описывал зигзаги, за которыми не мог уследить взгляд фиджи. Но вместе со зрителями за этим, не очень долгим боем, следил и Петр. Следил и... учился. Он был способным учеником и понял, что для достижения необходимых ему целей, Очаровашка подходил лучше всех. Оставалось убедить зрителей, что и он подходит для Очаровашки.
Когда последние тела безумных унесли за арену, Очаровашка, окинув презрительным взглядом притихших гладиаторов, спокойно прошел на свое место. Распорядитель через рупор объявил пары участников схваток. Петр выступал третьим от министерства порядка.
Всего на состязании было заявлено тринадцать пар. Начинали бои самые неопытные. Победители этого "отборочного тура" соревновались между собой, пока не оставался один — получающий прозвище. Он мог быть продан, но, естественно, цена возрастала неимоверно, да и хозяин не очень-то желал расставаться с тем, кто возможно, принесет немалые доходы; ведь проценты от ставок шли в его карман. Ставки делались на каждую схватку и отдельно — более высокие, на потенциального победителя боев. Хозяева не получивших прозвище надеялись на чудо, и иногда их надежды сбывались, но в последнее время все чаще побеждали гладиаторы Храма, что приносило немалый доход в казну настоятелей. Поэтому начальник северной тюрьмы всем сердцем желал победы Фри-Кирна, зная, что великая Красность, будучи ярым болельщиком боев, обязательно отметит хозяина. И Фри-Кирн, но по несколько другой причине, не хотел обманывать ожиданий своего хозяина.
Первые два боя не очень понравились зрителям. Гладиаторы слишком осторожничали, принюхивались друг к другу и закончили поединок сумбурной незрелищной возней. Свечение над стадионом, колыхавшееся во время выступления Очаровашки, потускнело, и недовольные выкрики то и дело раздавались с разных концов трибун.
Когда на трибуну вышел Фри-Кирн, выкрики стали громче и резче: от такого хилого гладиатора зрители, привыкшие к громадным и массивным бойцам, не ожидали достойного сопротивления. Тем более, увидев противника, раза в два превышающего бывшего начальника стражи по габаритам. Сопротивления действительно не было. Фри-Кирн подождал пока самоуверенный гладиатор подойдет поближе, и сделал едва заметный выпад в его сторону. Зрители ничего не успели понять, но голова гладиатора отделилась от тела, а Фри-Кирн, развернувшись, шел в сторону Очаровашки, спокойно расположившегося в своей показной клетке. Стражники, охраняющие арену, очнувшись, бросились наперерез, но Фри-Кирн, совершив фантастический прыжок через них, оказался возле клетки. Там он поднял хвост и плюнул прямо на Очаровашку, выказав этим величайшее презрение, каким только гладиаторы могли удостоить друг друга. Трибуны ахнули. Очаровашка широко открыл красные глаза и прошипел:
— Постарайся не сдохнуть раньше, чем я доберусь до тебя, сморчок!..
— Я еще потанцую на твоих косточках, засранец, — рассмеялся Фри-Кирн.
Трибуны, до которых кричальщики донесли этот диалог, забурлили, предчувствуя давно невиданное зрелище — выход любимца на бой с неизвестным гладиатором. Многие тут же принялись делать ставки и заключать пари, но не в пользу Фри-Кирна, которого, опутав сетью, водворили на место. Охрана вокруг него усилилась. Однако опытный глаз Петра заметил то, что и ожидал — над Колизеем заполыхал энергетический шатер, созданный эмоциями зрителей. И Петр уже не сомневался в том, что последует дальше.
По мере того как на арену выходили более опытные бойцы, плотность шатра увеличивалась. Красно-оранжевые переливы, словно антивсполохи, то потухали, то разгорались с новой силой.
Фри-Кирн еще дважды выходил на арену и каждый раз поражал зрителей быстротой, с которой разделывался с противником. Купол вырос до размеров Колизея. К нему тянулись нити, от столпившихся у рупоров фиджи,  наполняя  новой энергией. На трибунах вспыхивали схватки. И когда в живых, не считая Очаровашки, осталось трое подранков, Фри-Кирн предложил хозяину выставить его одного. Начальник тюрьмы несколько раз, бегавший на королевскую трибуну и возвращавшийся оттуда все более возбужденный, с горящим взглядом, бросился к распорядителю боев — вносить предложение. Трибуны ликовали. Но никто из них не задумывался (за исключением, пожалуй, настоятелей) зачем нужны такие зрелища. А это ЗАЧЕМ уже стало формироваться над трибунами. Лучи, змейками струились к центру, образуя подобие полого яйца. И только материализовавшиеся ГЛАЗА плавали в его пустоте. Ничего не выражающие, равнодушные, тупые. Фри-Кирн разозлившись на НИХ, и только на них, выждав время, отпущенное распорядителем на ставки, ринулся к противникам. Он разыграл прекрасное зрелище, в результате которого еще три тела унесли с арены. Но зрители желали, жаждали, молили бога с Красными Очами о продолжении. И их мольбы, сливаясь в поток, наполняли зародыш монстра. Наполняли их гибель и страх. И смерть их благоволила подобным желаниям.
Хозяин Фри-Кирна, в очередной раз прибежавший от королевской трибуны, бросился к клетке и, сглатывая слова, возбужденно кричал:
— Фри-Кирн, друг... брат... это твое счастье!.. Это миг нашей удачи!.. Твоей удачи!!! Сам... Сделал на тебя баснословную ставку! Если ты одолеешь Очаровашку, то твоим прозвищем будет — Тощий Палач... Храм поставил, конечно же, на Очаровашку. Но его Красность сказал мне, что у них с настоятелем заключена договоренность: если ты побеждаешь, то станешь королевским телохранителем, понимаешь? Ты будешь драться не просто за жизнь, не просто за мои деньги. За свою судьбу ты будешь драться, Фри-Кирн... Мы обязательно выпьем с тобой еще не один раз! Нам необходимо победить... Это целое состояние!..
— Если ты сейчас не отойдешь отсюда, то тебя унесут. Понял ты, хозяин?!
— Понял, понял, Фри-Кирн. Я все понял. Только надери эту паршивую задницу... — начальник тюремных нор, от возбуждения разобравший только суть сказанного, не обратил внимания на интонацию и поспешно бросился к распорядителю. Тот, выйдя на середину круга, мокрый от напряжения, заорал в рупор, и его слова повторили с Колизея во все стороны Золотого Города.
— Уважаемая публика! Новый победитель по прозвищу Тощий Палач вызывает на поединок личного телохранителя настоятеля Храма, всем известного Очаровашку!!! По специальному распоряжению верховного настоятеля Очаровашка принимает вызов... Делайте ставки, господа!!!
Атмосфера под всполохами накалялась.
Сознание, находившиеся внутри Фри-Кирна раздвоилось, и гладиатор, напряженный и сосредоточенный, приготовился к последнему поединку, а джинн, закутанный в тройной барьер защиты, поднялся над телом и неотрывно следил за формированием монстра. Противники, оценивая друг друга, плавно двигались по арене, проигрывая возможные комбинации.
Опытный Очаровашка  догадывался,  что перед ним не простой гладиатор и, опасаясь, не прогневал ли он чем-нибудь жрецов Храма. Они могли избавиться от него с наибольшей выгодой именно здесь, прямо на арене, и возвести нового кумира, предварительно наделив его таинственной силой. Получивший прозвище Тощий Палач, очень эффектно победил противников (в лучшие времена Очаровашка гордился бы такими победами) не получив даже царапины, и самоуверенность "храмовника" поколебалась. А нет ничего хуже перед поединком, чем колебания. Но как бы там ни было, какие бы силы не стояли за этим заморышем, Очаровашка не собирался проигрывать бой. И разозлив себя, метнулся вперед, подпрыгнул, один раз перевернулся, и набалдашник на хвосте тугой оплеухой вонзился в песок, слегка задев бок вовремя отскочившего Фри-Кирна...
Трибуны, напряженно ожидавшие завязки боя, в едином порыве выдохнули и всколыхнулись...
Сплющившееся по краям яйцо приняло форму лепешки и, впитывая волны энергии, поднимающиеся над стадионом, стало наполняться красно-оранжевыми всполохами...
Хвост Тощего Палача закрутился в узел вокруг хвоста Очаровашки, задержал полет набалдашника, и молниеносно лязгнувшие челюсти Фри-Кирна, оттяпали ровно половину оружия гладиатора...
Громовой раскат, вместивший в себя треск ломающихся кресел, крики, удары хвостов, взметнулся над Колизеем и, поглощенный бушевавшим над ним энергетическим полотном, влился в формирующуюся фигуру...
Она приняла очертания расплывшейся снежной бабы с прыгающими глазами в верхней части. Появились напоминающие бивни клыки и свернутые трубочкой бесцветные губы...
Взбешенный Очаровашка, поднявшись на ноги, всем телом рухнул на Фри-Кирна, подминая его под себя. Удар, который мог бы развалить бревенчатый забор, пришелся на позвоночник. Очаровашка, царапая спину Фри-Кирна, сжал шею, стараясь дотянуться до артерии... Крови... Он жаждал крови...
Монстр уже почти принял "нормальные" очертания: две тумбообразные ноги, вдвое короче, чем можно ожидать — руки, тощие и бледные. Застывшие зрачки наполнялись мутью...
Фри-Кирн, спрятав голову между рук, уперся носом в землю и рывком выпрямил заднюю часть туловища. Очаровашка скатился по спине джинна и оказался внизу. Кровь из обрубка хвоста заливала песок, что еще сильнее возбуждало толпу. Фри-Кирн взмахнул хвостом, и набалдашник опустился между ног Очаровашки. Он взвыл...
Вместе с ними взвыли трибуны...
Монстр, наполнившись высвобождающейся энергией зрителей, пошевелил ногами, руками и, сделал несколько шагов по дрожащему омуту страстей...
Собрав всю волю, Очаровашка поднялся на четыре конечности, но не удержался, и несколько раз перевернулся с боку на бок, через розовую пелену крови залившей глаза, следил за Фри-Кирном. Тот сделал прыжок в сторону и, перекувырнувшись, нанес удар по носу врага. Оружие Фри-Кирна опустилось прямо на его голову. Очаровашка подпрыгнул...
Пошатываясь, монстр шел от Колизея строго по прямой, вдоль которой стояли комментаторы, и эмоции слушателей создавали вполне приличную воздушную тропинку...
Петр, не желающий упускать монстра из вида, осознавал, что пора заканчивать представление...
Фри-Кирн подпрыгнул вместе с Очаровашкой высоко в воздух, там противники мертвой схваткой вцепились друг другу в горло — Очаровашка когтями, а Фри-Кирн зубами. Они вместе рухнули на влажный, красно-бурый песок арены, но только один из них был жив. Им был Тощий Палач...
Монстр, приближался к границе Города, где выплеск несколько затихал и прямо от стен образовывал пологий ступенчатый спуск за ее пределы. Когда Фри-Кирна оттащили от еще теплого тела поверженного, суггест уже двигался в сторону Синего Плоскогорья...
В тот же миг сознание настоящего Фри-Кирна услышало знакомое шуршание и голос:
— Ты прости, я там немного почудил. Зато ты теперь личный телохранитель вашего ненаглядного царька... Как там его?.. Я оставил тебе немного силы и несколько мыслишек, которые могут сгодиться в этой почетной должности. Надеюсь, ты на меня не в обиде?..
— Здесь хорошо... Я не хочу возвращаться в тело! Это противоестественно! Я требую и настаиваю на дальнейшем проживании вне тела!..
— Придется... У тебя свой путь, у меня свой... Прощай, мне надо торопиться...
Фри-Кирн пришел в сознание на оранжевом покрывале победителя. Трибуны скандировали два слова, и он, благодаря мыслям джинна понял, что теперь его зовут Тощий Палач...
Что-то не позволяло ему удивляться. Что-то спокойное, находящееся в нем самом...
Джинн, догнав тело суггеста, не стал пробовать новые приемы, а образовав яму, соблюдая очередность процедур, отсек голову. Не обращая внимания на второй раз услышанные слова:
— Ты мертвец, джинн!
Ведь впереди его ждала встреча с товарищами и много других дел, более важных, чем разговор с покойником. И поэтому, как только голова отлетела, джинн, направился к ущелью небесных.

Глава 12         

"Ты можешь,  оставить все так, как  существует. Более того, ты не имеешь права нарушать Гармонию. Но  попробуй хотя бы понять :
действительно ли это Гармония..."

Из уроков Винга

"А они сами этого хотели..."

Фольклор фиджи

Недалеко от потайного хода к "небесным" Петр, опустился на землю и на несколько минут погрузился в самосозерцание. Только сейчас,  он осознал, насколько трудную работу  совершил.
Теперь, зная источник, суггестов можно распылять, не отходя от... Города. Далее — попробовать разблокировать Дом и сообща очистить планету от «гостей». И еще теплилась надежда, что Винг находится в каком-нибудь сосуде, откуда все же его удастся извлечь...
Пружинисто шагая по мозаике, Петр послал мыслеформу и, к своей великой радости, получил в ответ: от Кирси, от Анга, и еще от нескольких освобожденных!
Его встретили семь джиннов, включая Кирси. Она, в человеческом теле, радостно улыбалась Петру.
Джинн по очереди обнялся со всеми друзьями.
— Ты здорово выглядишь, — сообщил он Кирси.
— Мне  понравилось человеческое тело. В нем намного интереснее...
Далее были приветствия с "небесными", и после, по просьбе Петра, джиннов оставили одних.
— Приятно видеть вас, — сказал Петр.
— Еще бы, — улыбнулся Анг, — ты не представляешь, как темно и скучно сидеть взаперти.
— Да... — вздохнул Петр. - Но ближе к делу. Я нашел место, где рождаются суггесты, —  он вкратце, описал последние события, — ...теперь предстоит уничтожить Храм и Колизей, — подытожил джинн.
Все задумчиво молчали, а Кирси, которую, казалось, не волновали эти проблемы, любовалась Петром.
— Это ответственный шаг, Петр. Прямое вмешательство в жизнь цивилизации...
— Давайте обсудим... — спокойно произнес Петр. — Представьте, что мы откажемся от уничтожения родильных домов суггестов. С каждым выплеском злобной энергии, монстров становится больше и больше. Заметьте,  был не самый мощный выброс, поэтому родился один, но будут рождаться по двое, а то и трое. — Петр помолчал. — Даже если мы пробьемся к Дому и вместе найдем другое, более подходящее место... Это я говорю "даже если"... Что потом? Суггесты будут размножаться до тех пор, пока все фиджи в Золотом Городе не станут безумными и не превратятся в безликую массу. Суггесты лишатся единственной возможности материализовываться. Думаете, они оставят планету в покое, зная, что на ней есть мы??! А если мы не сможем пробиться к Дому, что, станет с нами... А Винг? А остальные, находящиеся в заточении...
— Да, да, — поспешно ответил Анг. — Ты прав, Петр.
— Это дело добровольное,  вы сами прекрасно  знаете. Если никто не захочет взяться за  работу, я сделаю ее в одиночку, — заключил Петр.
К нему подсела Кирси.
— Можно мне сказать? — робко спросила она. — Я, конечно, человек... то есть, ну... в общем, я смотрю на это со стороны своего народа... Так вот. Цивилизация стоит на грани гибели, и это, безусловно, ее вина и ее дело. Но сейчас речь идет о вас самих, включая тех, кто остался в Доме. Я считаю, что борьба будет длиться до бесконечности, если не предпринять решительных действий... Я буду помогать Петру.
Джинн ласково посмотрел на нее.
— Нет, Кирси. У тебя другие заботы. Мне понадобится помощь при разблокировке Дома...
— Я пойду с тобой в город, — встал Анг.
Петр тоже поднялся.
— Что ж, вдвоем мы справимся. Остальным необходимо накапливать силу для освобождения Дома.
— Насколько я понимаю, — подал голос один из двух птеродактилей, — штурм будет отличаться от той битвы?
— Да, — Петр утвердительно кивнул, — мы будем сражаться с монстрами своими фантомами.
— Двойниками?! — воскликнул Алис. — А что, это идея.
— Еще бы, — усмехнулся Петр, — опыт — хорошая вещь.
— Когда вас ждать? — спросила Кирси, провожая Петра и Анга к тоннелю.
— К вечернему затмению будем, если не возникнет непредвиденных осложнений.
— А какие могут быть осложнения? — с женской наивностью заглянула в глаза Петру Кирси.
— Разные, — сказал джинн. — В тебе говорит любопытство ученика.
— Конечно. Ты не отказываешься от роли учителя?
— Разберемся с делами, возьму ее на себя с полной ответственностью. А теперь возвращайся.
— И вы возвращайтесь, — она помахала рукой Петру и Ангу.

Храм пустовал. Двое ленивых стражников, наглотавшись "Мшистого", полулежали около деревьев. Неожиданно послышался гул, и стены вздрогнули.
— Эй, ты слышал? — первый стражник приподнялся.
— Чего слышал?
— Стены дрожат...
Второй пискляво расхохотался.
— У тебя внутри дрожит! — заливался он. — В следующий раз меньше пить будешь!
— Да нет же, послушай...
Волна прокатилась во второй раз, оставляя на мощных стенах маленькие трещины.
— Проклятье Венете!!! — закричал второй. — Удирай, дубина!
Первого подгонять не имело смысла: он резво подпрыгнул и дал деру вдоль Кремля.
Третья волна приподняла Храм от земли и... опустила обратно толстый пласт порошка желто-бурого цвета. Затем чья-то большая невидимая рука извлекла оттуда драгоценные камни,  что были украдены из основания Золотого Города, и перенесла их на законное место.
В это же время подобная участь постигла Колизей, где за неимением зрелищ тоже никого не было. Только вместо порошка на землю опустилось покрывало зеленой сочной травы, образовывая роскошную опушку с неиссякаемым родником холодной воды.
Весть о деяниях пробудившегося Венете со скоростью света облетела Золотой Город и его окрестности. Сектанты "Красных Очей" не на шутку испуганные разрушениями, покинули Город, направляясь в сторону Синего Плоскогорья. Там повстречав монстра, некоторые сошли с ума. Однако вскоре возник слух, что все это фальсификация. Просто "Красноокие" ушли собирать войско, дабы дать отпор предполагаемым разрушителям Храма и Колизея. К вечеру паника почти прекратилась, а настоятелей нашли в захолустной харчевне, где они действительно готовили какие-то планы, временно войдя в перемирие с министерством порядка.
Король спокойно отреагировал на случившееся, но повторное строительство разрушенных зданий отложил, списав ущерб на счет старости и ветхости построек, и удалился, в покои с любимыми потаскухами. Инцидент оказался исчерпан, за исключением того, что кое-кто из храмовников недоумевал, чувствуя непонятную силу, присутствующую в Золотом Городе.

Поздним вечером джинны собрались на совет в Зале, сочтя нужным присутствие Мудрейших из "небесных".
— ...вот так это и будет выглядеть, — закончил свою речь Петр. — Во всяком случае, мы имеем преимущество, и при ответном ударе суггесты смогут уничтожить только двойников-пустышек.
Остальные джинны одобрительно закивали,  некоторые предлагали кое-какие дополнения.
— Когда откроем Купол, те, кто находится внутри Дома, окажут нам помощь. Друзья успеют сориентироваться, — добавил Анг. — Но рассчитывать на это не стоит. Я помню, как быстро действует Заклятье...
— Сколько джиннов решают задачи? — вдруг спросил кто-то из озерников.
— Этого никто  не считал, —  подумав, ответил Петр. — Двое из птеродактилей,  у летучих мышей,  двое озерников ушли следить за дикими кошками. Больше я не замечал... А... Еще кто-то из людей, помню, хотел проанализировать и решить проблему размножения некоторых видов белковой растительности.
— Еще двое собирались к дальним озерам и в пески. Это давно было, — вставил Анг.
— Есть возможность вызвать их? — опять спросил озерник.
Петр призадумался.
— Возможность-то есть. Связаться с ними мыслеформами, — дело простое, однако, суггесты  перехватят.
— Кому-то придется немедленно отбыть к тем, кто находится ближе и вызвать их, — размышлял озерник. — Этим я и займусь. — Он встал, окинул взглядом присутствующих,  и удалился.
Через некоторое время разошлись и остальные — накапливать энергию к завтрашней,  последней битве, после которой, как хотелось думать, суггесты оставят Землю в покое.
В отдельной келье, предназначенной для хранения рукописей, расположилась Кирси. Когда всполохи сияли не так сильно, она сидела возле блюда с водой и, глядя в свое отражение, теребила волосы, поражаясь их шелковистости и мягкости. Её даже страшило, насколько хорошо чувствовала себя в ЭТОМ теле.
Она подумала о Петре и секундой позже поняла, что это его мыслеформа. Следом появился  сам хозяин.
— Ты еще не собираешься отдыхать? —спросил он.
—  Нет... — она помолчала. — Я не могу свыкнуться с мыслью, что стану матерью ребенка Духа, Живущего под Куполом. И это тело... Оно такое непонятное, но в нем так славно...
Петр наклонился и поцеловал Кирси в макушку.
— И еще меня все время тревожит странное предчувствие, как будто мой народ, там... — она слегка взмахнула рукой, — мне кажется, что с ним будет нечто... ну как это сказать... непонятное, неверное...
Петр присел рядом, погладил ее невесомую руку.
— Да, Кирси, да. К сожалению, твой народ переживет Апокалипсис...
Кирси взглянула на него, опустила глаза, кивнула, соглашаясь.
— Я понимаю, что это совершенно естественно для разума. Никто и ничто не умирает. Но все равно грустно...
— Я хочу пригласить тебя в одно место, где, после всего мы сможем воспитывать нашего ребенка. Ты согласна? — голос джинна дрогнул.
— Да, Петр, милый, конечно же.
Они выбрались наружу,  и пошли в горы.
— Здесь я поставил мощную защиту, — развел он по сторонам руками, показывая  чайную плантацию.
— Божественный напиток... — благоговейно шептала Кирси, идя вдоль рядов и трогая руками верхушки кустарников.
— На случай, если что-либо произойдет с нами завтра... Я советую вам, и, может быть... джиннам, перебираться сюда.
— А как проходить сквозь защиту? — ученик в Кирси не засыпал ни на минуту.
— Ты  будешь являться ключом, — лукаво прищурил глаза Петр.
— Это как?! — изумилась Кирси.
— Все очень просто. Я сейчас объясню. Из всех нас наиболее одаренной любовью оказалась ты. Твой опыт и познания в ней просто...  велики. И я подумал, а что если создать защиту, которая не будет пропускать никого не имеющего твоего образа. У меня получилось.
— Кирси округлила глаза, прижала руки к розовым щекам и ахнула.
— Ты делаешь мне честь.
— Нет, — Петр покачал головой, — просто я пришел к выводу, что такая защита способна сберечь нас от любых недругов. И до тех пор, пока желающие войти не смогут открыть в себе эту частицу, ты будешь надежным хранителем этого Дома.
— Ах, Петр... — на глазах Кирси навернулись слезы благодарности и радости.
Потом, взявшись за руки, они долго бродили среди заснеженных уступов, вдыхая аромат горного воздуха и наслаждались единством с окружающим миром. И Петр, решившись на не совсем обдуманный поступок, показал ей звезды, играющие всем великолепием цветов,  непостижимым после привычного свечения всполохов, но таким знакомым и как будто родным.
Под утро, проводя Кирси к ее келье, Петр вернулся в Зал, чтобы сосредоточиться перед  боем. Он не сомневался в могуществе врага, и знал, что для него  битва могла стать последней.
Утренний караул "небесных", выставленный по привычке, увидел непонятную, но величественную картину. Семь монстров, еще более нелепых и страшных, чем настоящие, медленно плыли над землей, ведомые могущественными создателями. Как раз в этом и заключалось особенность  нынешней атаки джиннов. Безусловно, Духов можно отличить, но каким бы хитрым и ловким ни казался враг, увидев похожих на себя, он все равно растеряется. Этого-то и необходимо добиться джиннам — небольшого преимущества, пусть даже на мгновение.
Скользя по воздуху, они неторопливо достигли бывшего поселения первых фиджи, откуда смутно виднелись очертания Дома. Чуть левее и ниже в сторону от Золотого Города спешили ровной колонной пятнадцать суггестов.
И смутные догадки Петра, родившиеся в нем во время разрушения Храма, обрели сейчас под собой почву.
Суггесты, столкнувшись, помимо цивилизации фиджи с могущественными джиннами, и на себе испробовав их силу, потеряли место добычи тел. В итоге им придется все начинать сначала, но джинны не дадут  этого сделать. Устранить их суггесты не смогли, хотя и пытались, значит, убираясь восвояси, они решили отомстить. Сделать это просто. Сводить с ума  суггесты умели..
Петр предложил троим фантомам остаться здесь, чтобы остановить второй отряд врагов, а сам вместе с Ангом, Алисом и Вересом решил уничтожить монстров. Те ускорили движение и  уже кружили над Городом. Его защита, хотя и слабо (полное восстановление ее тоже требовало времени), но работала. Благодаря этому суггесты не могли сразу проникнуть внутрь и, предприняв пару попыток, стали, меняя цвет, парить над стенами. Те, кто первыми увидел их, посеяли панику и страх: громкими криками и визгами разнося энергию ужаса по округе. И в едином порыве отчаяния сотни и сотни обитателей Города рванули за его пределы, где заканчивалась защита, и навстречу им выступало БЕЗУМИЕ. Немногим пришло в голову закрыться в домах или ближайших строениях, но и у этих от страха помутился разум. Кто знает сколько уцелело разумных фиджи к тому моменту, когда четверка джиннов отвлекла внимание монстров и уничтожила их; кого заточив в воронки — эти были первые, а кого просто распылив, заставив метаться в поисках материального черные точки... Вокруг Золотого Города и, несколько слабее в нем, Хаос набирал силу.
Когда последний монстр пал,  джинны поспешно возвратились к братьям.
— Цивилизация фиджи больше не существует, — тихо сказал Петр, распыляя своего монстра-фантома. — Не существует...
И непонятно было, говорит ли он себе в укор или,  ностальгия, по своей цивилизации закралась в его душу. Так или иначе,  Петр вновь образовал фантом и, настроился на атаку.
В кольце монстров, барражирующих над Домом, насчитывалось не меньше сотни. Они вольготно передвигались в воздухе: кружились, кувыркались, исполняя замысловатые кульбиты. И Петру, глядевшему на это естественное для НИХ, но абсурдное для него представление, подумалось: во имя чего эти злобные разумные твари объявились на планете? Чью волю они исполняют, и не является ли погоня за энергией фиджи лишь поводом для появления на Земле? Даже в такой миг он пытался постичь суть врага, его отличительную особенность среди миров Вселенной. Даже в такой миг...
Заприметив двойников, суггесты остановили круговорот, и уставились, на невесть откуда взявшихся "сородичей". Семеро из них тотчас расплатились за свое любопытство: мелкой пылью скатившись на Купол и затем в чащу Ходящего Леса. Еще семеро превратились в черные шарики. Следующая партия поверженных закаменела в воронках, прежде чем остальные сообразили контратаковать фантомов.
Анг, расправившись с очередным суггестом, отдал на растерзание своего двойника, а сам, ни на йоту не поколебавшись, вскрыл одну из совершенных защит джиннов, созданную собственными руками много-много лет тому назад — Купол...
Кто-то невесомый, имеющий форму диска, воспарил над Домом, появившись из разорванного Купола, сразу же включаясь в битву...
Сам Петр, освободив своего фантома,  легко скользил вверх-вниз, превращаясь, то в диск, то в ромб, то в шар,  меняя направление и скорость, жалил противника беспощадным ультразвуком...
Из-под Купола появились все его обитатели, пополняя ряды джиннов.
В первый раз за всю жизнь Петр испытал на себе, как начинает действовать Заклятье. Не уследил, когда начался этот момент, и он оказался в кромешной темноте, стиснутый стенками сосуда — все произошло очень быстро. Время остановилось и стало плавиться будто его поднесли к пламени, тускнело сворачивалось,  покрывалось серым нагаром...