Питер

С утра, я нашел небольшую и дешевую гостиницу и тут же опять лег спать. Проспал до вечера. Иногда, это бывает высшим наслаждением: проснуться после долгого сна и понять, что все было лишь сном, а реальный мир остался на своем месте.

Питер. Сколько надежд в этих пяти буквах!  Сколько веры в себя! Ни с кем, не разговаривая, не переглядываясь, я тоже ощутил прилив сил.  Люди гуляли по паркам и бульварам, по зеленым улицам  и мимо великих произведений искусства, рядом с Невой и Фонтанкой. Все они были молоды, сильны и счастливы.
Странно, Москва провожала меня холодом и дождем, а в северной столице я наткнулся на духоту и солнце.  Питер был прекрасен в заходящем весеннем солнце. Исаакиевский собор , четко очерченный светом, являл собой нечто мистическое и родное. И меня неизмеримо тянуло туда.  И я пошел.
Мне очень повезло: вечером в соборе было пустынно. Не было назойливых туристов или шушукающихся людей. Не только благоговение, но и некоторый восторг захватили меня от  всего увиденного. И подобно природе человек творит и создает, созидает и понимает. В тот момент я глубоко позавидовал людям верующим, сколько они чувствовали, находясь в этом месте. И преобладание розовых и красных, золотых и благородных тонов, выложенных вручную мозаик, высоких и величественных колонн – все это создавало колоссальное и непередаваемое впечатление. А монументальная живопись потрясала своей священностью. И даже после выхода из собора, даже после прогулки по скверу меня не покидала это чувство. Нежное и мною бережно охраняемое. Святое чувство.
Дальше я погулял по Дворцовой площади и зашел в кафе. Уже совсем стемнело, и я решил заказать лишь чашку черного чая.  Молодая официантка принесла мне остывшую чашку зеленого чая, глаза у нее были безумно усталыми и сонными,  и я не решился ей сказать о не том заказе, но и пить его я не стал.  Девушка все также устало принесла мне счет и пожелала доброго вечера. А я пригласил ее присесть ко мне за столик, она удивилась и даже немного смутилась, но все-таки села.  Я представился путешественником и расспросил о городе, о погоде, в общем, о всех вещах, которые можно спросить у официантки. На расспросы она отвечала неожиданно бойко, распространено и с чувством. Жаловалась, что у нее вечно протекает крыша, соседи снизу шумные и платят мало. Что не будь у нее парня-дармоеда, она могла бы стать знаменитой артисткой, что не будь у нее братца-ленивца, она не торчала бы в этом плачущем городе. Что всякие «путешественники» расспрашивают и отвлекают, как я или еще один Игорь (долго она вспоминала его имя).  Забавно, мне вспомнилась поэма Некрасова «Кому на Руси жить хорошо», эта девушка вполне могла бы быть одним из современных персонажей этого произведения. И мой задумчивый и скучающий вид ее совсем не отвлекал, она говорила и говорила, говорила и говорила.  Пока ее, либо начальница, либо коллега не закричала:
—  Света! Хватит болтать! Протри столики немедленно!
Тут я ударил себя по лбу! Света! Ну, конечно же! Она же уезжала на гастроли в Питер! Я быстро вскочил, оплатил счет и побежал в театр. Но тут же остановился. В туристическом листке было описано около 100 театров, так в какой же мне идти? Но по воле судьбы (или случая) на стенде висел плакат, на котором был изображен государственный драматический театр «Приют Комедианта» и сегодняшняя постановка «Ромео и Джульетта», а в ролях была моя Света. И опять незадача, я один в незнакомом городе, а спектакль начнется через пять минут.
Впрочем, не важно, как я ехал на метро, сверяясь с только что купленной картой, как я еле успел купить последний билет и, как перепутал ложу, важно, что происходило на сцене. Вы когда-нибудь были в настоящем театре? Без пафосных, разряженных актеров, без дешевых и дурных декораций, а в профессиональных, душевных театрах? Где актеры, может и не знаменитости, но люди любящие свою работу? Во всяком случае, эти ребята действительно любили то, что делали, но получалось у них не очень. Современная постановка была ужасна. Ромео был глупым парнем с лоснящимися волосами, Меркуцио слишком громко и долго умирал,  а Джульетта.… О, она была великолепна. В отличие от остальных она чувствовала то, что говорила. Я верил ей. Верил Свете. Верил Джульетте. И сцена в саду, когда она, стоя на балконе, была, так не похожа на ту которую я знал, но так похожа ту, о которой читал. И подумалось мне в тот миг, что и роли другой для нее не найти, но, когда я пришел на следующий спектакль, на «Отелло», она в роле Дездемоны была еще более правдивой и искренней. И, когда я шел с букетом цветов за кулисы, я почувствовал себя Дорианом Греям, тогда я остановился, развернулся и ушел на парад. Почему? Не хотел разрушать волшебство и иллюзию. Не хотел портить момент. Ведь иногда в жизни только это и нужно – вовремя остановиться.