Падение Тираны. Курций Руф

Рис. Из рукописи XV в. "Riccardiana Virgil". Вергилий: "Буколики", "Георгики" и "Энеида" (I450 Р.Х.-I460 Р. Х.)

ГЛАВА 2
§ 1. Уже вся Сирия, а также Финикия, за исключением города Тира (Тирана), были под властью македонца. Царь стоял лагерем на материке, от которого город Тира (Тирана) отделен узким проливом.
§ 2. Тира (Тирана), выдающаяся своими размерами и славой вреди всех городов Сирии и Финикии, казалось, охотнее вступила бы с Александром в союз, чем признал бы его власть. Поэтому послы города принесли ему в подарок золотой венок, а раньше щедро и гостеприимно снабдили его продовольствием из города.
§ 3. Царь приказал принять от них дары как от друзей и, благосклонно обратившись к ним, сказал, что хочет принести жертву Геркулесу, особенно почитаемому тиранцами. Цари македонские, мол, верят, что ведут свой род от этого бога, а ему самому оракулом предписано исполнить это.
§ 4. Послы отвечают ему, что есть храм Геркулеса за чертой города, на месте, называемым Палетира, там царь сможет принести жертву богу по установленному обряду.
§ 5. Тут Александр не сдержал гнева, с которым и обычно не мог совладать. «Так вы, — воскликнул он, — полагаясь на то, что занимаете остров, презираете наше сухопутное войско? Но я скоро покажу вам, что вы живете на материке! Знайте! или вы впустите меня в город, или я возьму его силой».
§ 6. С этими словами он отпустил послов. Друзья стали уговаривать тиранцев, чтобы они сами предоставили свободный доступ в город [на островную часть поселения] царю, которого приняли и Сирия и Финикия. Но они, достаточно полагаясь на неприступность места, решили выдержать осаду.
§ 7. В самом деле, город отделяется от материка проливом шириной в 4 стадия. Так как пролив обращен в сторону африканского ветра, то по нему часто набегают на берег из открытого моря большие волны.
§ 8. Поэтому именно этот ветер, как ничто другое, препятствовал производству работ, которыми македонцы задумали соединить остров с материком. Большие глыбы камня с трудом можно перевозить даже и при спокойном море. Африканский  ветер, вздымая волны, опрокидывал все, что свозили для постройки. Да и нет столь крепких скал, которых не разъедали бы волны, то проникающие в скрепления отдельных частей, то при более сильном ветре перекатывающиеся через все сооружение.
§ 9. Кроме того, было и еще не меньшее затруднение. У стены и башен море было очень глубоким. Осадные машины могли действовать только издали, с галер, к стенам нельзя было подставить лестницы, отвесная стена над морем преграждала путь пехоте. [***] Кораблей у царя не было, да если бы он и двинул их, то они по своей неустойчивости [***] легко могли быть остановлены метательным оружием.
§ 10. Все это и поддерживало твердость тиранцев, хотя силы их были ничтожны. К ним тогда прибыли послы от карфагенян для празднования по обычаю предков священной годовщины, ведь Карфагену основали тиранцы, которые и почитались там всегда как предки.
§ 11. Итак, пунийцы начали убеждать тиранцев мужественно вынести осаду, обещая скорое прибытие помощи из Карфагены, ибо в те времена моря были в значительной мере во власти пунического флота.
§ 12. Итак, решив вести войну, тиранцы расставляют на стенах и башнях метательные снаряды, раздают оружие молодым. Ремесленников, которых в городе было множество, распределяют по оружейным мастерским. Все загудело от приготовления к войне. Изготовлялись железные багры, называемые гарпагонами, чтобы набрасывать их на сооружения осаждающих, вороны и другие приспособления, придуманные для защиты городов.
§ 13. Однако когда на наковальню положили железо, которое нужно было ковать, и мехи стали раздувать огонь, из-под самого пламени, говорят, потекли ручьи крови. Это знамение тиранцы истолковали как угрозу македонцам.
§ 14. Также и у македонцев, когда какой-то солдат стал отламывать хлеб, заметили вытекающие из хлеба капли крови. Царь испугался. Но опытнейший прорицатель Аристандр сказал, что если бы кровь потекла снаружи, то это предвещало бы беду македонцам, наоборот, кровь, потекшая изнутри, предвещает гибель города, который царь решил осаждать.
§ 15. Так как флот Александра был далеко, и он понимал, что продолжительная осада явится для него большим препятствием в осуществлении других его дел, он послал в город вестников склонить тиранцев к миру.
Но тиранцы, нарушив международное право, убили вестников и бросили в море.
Царь, возмущенный таким недостойным убийством своих людей, решил осаждать город.
§ 16. Но сначала надо было воздвигнуть мол, для соединения острова с материком. Воины впали в отчаяние, когда увидели глубокое море, которое можно было забросать камнями разве только силами богов; где найти такие скалы, где такие огромные деревья? Нужно опустошить целые области, чтобы заполонить это пространство, а пролив все время волнуется, и чем теснее становится между островом и материком, тем сильнее он бушует.
§ 17. А царь, научившийся воздействовать на умы воинов, объявляет им, что во сне ему явился Геркулес с протянутой вперед рукой, и Александр видел, как он сам вступил в город под его руководством и по открытому им пути. Тут царь сообщил об убийстве послов, в нарушение международного права, и что Тира (Тирана)— единственный город, осмелившийся задержать шествие победителя.
§ 18. Затем всем командирам дается приказ воздействовать на своих солдат, и, когда все достаточно подготовились, приступили к сооружению. Большое количество камня было под рукой. Его предоставляли развалины древнего Тира (Тирана) [часть городища не на острове, а на материке]. Лесной материал для плотов и башен подвозился с Ливанских гор.
§ 19. Со дна моря строительство поднялось на высоту горы, но еще не доходило до поверхности воды, и чем дальше от берега возводился мол, тем больше глубокое море поглощало все, что насыпалось.
§ 20. А тиранцы, подъезжая на маленьких судах, издевались над тем, что воины, прославившиеся своим оружием, таскают на спине тяжести подобно вьючным животным. Они спрашивали их: - «Неужели Александр сильнее Нептуна?» Но эти насмешки только поднимали дух воинов.
§ 21. Но вот, мол, стал немного выступать из воды, увеличилась ширина насыпи и приближалась к городу. Тогда тиранцы, увидев большие размеры сооружения, рост которого они раньше не заметили, стали объезжать на легких судах не законченную еще постройку и засыпать копьями воинов, стоявших на месте работы.
§ 22. Когда многие из них были ранены без отмщения, а ладьи тиранцев легко разворачивались и приставали к месту работ, воины вынуждены были бросать работу, чтобы обороняться.
§ 23. Поэтому царь приказал щитами и плотами защитить сооружающих мол, чтобы оградить их от стрел, и воздвиг две башни на конце мола, с которых можно было обстреливать подплывающие ладьи.
§ 24. Но тиранцы подплывали на своих судах к берегу, скрываясь от неприятеля, высаживались с них и убивали переносивших камни. Также и в Ливанских горах дикие арабо-семиты  [троглодиты], нападая на отдельных македонцев, почти 30 из них убили, некоторых — в меньшем числе — взяли в плен.

ГЛАВА 3
§ 1. Это обстоятельство принудило Александра разделить войска, а чтобы не казалось, что он бесполезно занят одним городом, он оставил во главе осады Пердикку и Кратера, сам с отрядом воинов без обоза отправился в Аравию.
§ 2. Тем временем тиранцы снарядили судно больших размеров, загрузили его со стороны кормы песком и камнем, чтобы нос его сильно поднялся [***], и, обмазав его смолой и серой, погнали на веслах. Когда паруса его надулись от сильного ветра, он быстро подошел к молу. Тогда гребцы подожгли его нос, и сами соскочили в следовавшие для этой цели за судном лодки.
§ 3. Пылающий в огне судно стал распространять пожар на большое расстояние, и, прежде чем можно было принять против него меры, он охватил башни и другие сооружения на краю мола.
§ 4. А моряки, соскочившие в маленькие лодки, добавили к этому еще и факелы и все, что могло служить пищей огню. И вот пожаром были охвачены не только основания башен македонцев, но и верхние ярусы, так что люди, стоявшие на башнях, частью погибали, частью, побросав оружие, прыгали прямо в море.
§ 5. Тиранцы больше хотели захватить их живьем, а не убивать, поэтому они старались поранить руки плавающих камнями или шестами, пока люди совершенно не измучились и, их можно было беспрепятственно вылавливать в лодки.
§ 6. И не только пожар разрушил сооружения, но в тот день, случайно усилившийся ветер поднял все море из глубин на мол. От частых ударов волн разошлись все скрепы сооружения, и вода, обтекая камни, прорвала насыпь посередине.
§ 7. Когда груды камней, на которых держалась насыпь земли, оказались размытыми, вся громада рухнула в глубины моря, так что вернувшийся из Аравии Александр едва нашел кое-какие следы от мола.
§ 8. Тут, как обычно при неудачах, каждый стал возлагать вину на другого, в то время как правильнее было бы всем жаловаться на суровость моря. Царь начал сооружать новый мол, но не боком к направлению ветра, а прямо напротив [***], что воздавало заслон для других работ, как бы укрытых им. Он увеличил и ширину насыпи, чтобы башни, поставленные посередине мола, были недосягаемы для копий.
§ 9. Бросали в море целые деревья с огромными ветвями, сверху заваливали их камнями, потом опять валили деревья и засыпали их землей. На все это накладывали новые слои деревьев и камней и таким образом скрепляли все сооружение как бы непрерывной связью. Но и тиранцы усердно создавали все, что можно было придумать для затруднения этих работ.
§ 10. Больше всего им помогало следующее: они, укрываясь от неприятеля, незаметно скользя по воде, проникали до самого мола, зацеплялись крюками за торчащие из воды ветви деревьев, тянули их на себя; если они подавались, они увлекали за собой и глубину моря много другого материала; затем без труда сдвигали освободившиеся от нагрузки стволы и ветви деревьев, а при разрушении основания и все сооружение, державшееся на раскидистых ветвях деревьев, рушилось вслед за ним.
§ 11. Но к Александру, павшему было духом и не знавшему, продолжать ему осаду или удалиться, подошел флот с острова Кипра и вместе с ним Клеандр, недавно прибывший в Азию с греческими солдатами. Флот в 190 кораблей Александр разделил на два фланга. Левым командовал кипрский царь Пифагор с Кратером. На правом был на царской квинквереме сам Александр.
§ 12. Тиранцы хотя и имели флот, не решались вступить в морской бой, они выставили перед стенами только три судна, которые царь, налетев на них, потопил.
§ 13. На следующий день, подведя флотидию к стенам города, царь стал со всех сторон сотрясать стены ударами метательных орудий, и особенно таранов. Но тиранцы поспешно засыпали пробоины камнями. Со всех сторон они начали также воздвигать вторую внутреннюю стену, чтобы укрыться за ней, если не выдержит осады наружная.
§ 14. Однако беда надвигалась на них со всех сторон. Насыпь достиг расстояния ближе полета копья, и флот окружил их стены. На них обрушились силы как сухопутные, так и морские. Македонцы связывали свои квадриремы по две, так что носы их соприкасались, а кормы расходились между собой насколько возможно [***].
§ 15. Все расстояние между кормами кораблей они заполняли снастями с привязанными к ним крепкими бревнами, на которые настилали мост, способный выдержать тяжесть солдат. Оборудованные таким образом квадриремы они подводили к городу, с них в безопасности метали стрелы в защитников стен, так как воины были прикрыты носовыми частями.
§ 16. Была глубокая ночь.
И царь отдает приказ флоту, построенному указанным способом, окружить город.
И корабли со всех сторон приближались к городу.
И тиранцы впали в полное отчаяние.
Вдруг черные тучи заволокли все небо.
Густая мгла помрачила проблески света.
§ 17. Тогда неспокойное море стало подниматься.
Потом при усилившемся ветре по нему пошли валы.
И связанные галеры ударялись друг о друга.
Потом и скрепы, соединявшие квадриремы,
начали разрываться, палубный настил ломался
и со страшным шумом вместе с воинами рушился
в морскую глубину.
§ 18. При бурном море никак нельзя было управлять связанными галерами, воины мешали корабельщикам, гребцы не давали действовать воинам. И, как часто бывает в таких случаях, люди опытные подчинялись неопытным: кормчие, привыкшие по-другому управлять галерой, теперь под страхом смерти исполняли чужие приказания. Наконец море, настойчиво разрезаемое веслами, уступило морякам, как бы вырвавшим у него свои корабли. Суда достигли берега, но большинство из них были повреждены.
§ 19. Примерно в те дни прибыли 30 послов от карфагенян, но они принесли осажденным [островитянам] не столько помощь, сколько сочувствие, так как заявили, что пунийцы затруднены своей войной, в которой они борются не за преобладание, а за свое спасение. 
§ 20. Тогда сиракузяне, опустошавшие Африку, расположились лагерем недалеко от стен Карфагены. Но тиранцы не пали при этом духом, хотя и лишились больших надежд. Они передали своих жен и детей, чтобы их увезли в Карфаген и чтобы самим мужественнее переносить любую судьбу, если самое для них дорогое не будет разделять с ними их участи.
§ 21. А когда один из граждан заявил на собрании, что ему явился во сне особенно почитаемый ими Аполлон, как бы покидающий их город, и мол, воздвигнутый македонцами в море, обратился в лесное ущелье.
§ 22. Хотя рассказчик заслуживал мало доверия, под влиянием страха все были склонны верить всему плохому. Поэтому, они опутали статую Аполлона золотой цепью и приковали ее к жертвеннику Геракла, которому они раньше посвятили свой город, как будто это божество могло удержать Аполлона. Когда-то пунийцы вывезли эту статую из Сиракуз и поставили в Тире на своей первоначальной родине, да и добычей из других захваченных ими городов они украшали Карфаген не более чем Тир.
§ 23. Нашлись даже люди, предлагавшие обратиться к давно уже не применявшемуся жертвоприношению, которое, по-моему, совсем не было угодно богам, именно к закланию в жертву Сатурну свободнорожденного младенца. Говорят, что карфагеняне до самого разрушения их города осуществляли это скорее святотатство, нежели жертвоприношение, завещанное им основателями их города. Если бы старейшины, по решению которых у них вершатся все дела, не воспротивились, грубое суеверие взяло бы верх над гуманностью.
§ 24. Впрочем, крайняя нужда сильнее всякого искусства, она оказала, помимо обычных приемов борьбы, и новые. Так, для борьбы с кораблями, подплывавшими к стенам, они привязывали к крепким бревнам вороны и железные лапы с крюками, чтобы, вытолкнув бревно метательным орудием и быстро пустив канаты, набрасывать крюки на корабль.
§ 25. Крюки и серповидные багры, свисавшие с тех бревен, повреждали как бойцов, так и сами галеры. Кроме того, они накаляли на сильном огне медные щиты, наполняли их горячим песком и кипящими нечистотами и внезапно сбрасывали их со стен.
§ 26. Ничего другого так не боялись осаждавшие. Так как горячий песок проникал под панцирь к телу, прожигая все, к чему прикасался. И его нельзя было никакими усилиями вытряхнуть. Люди бросали оружие. Так как все средства защиты оказывались поврежденными, беззащитные были предоставлены любым ударам, а вороны и железные лапы, выбрасываемые орудиями, захватывали многих из них.

ГЛАВА 4
§ 1. Тут царь, утомившись, решил было снять осаду и направиться в Египет. Ведь пройдя с огромной быстротой всю Малую Азию, он задержался перед стенами одного города и упускал время для разрешения многих важных дел.
§ 2. Но, считая позором, как безрезультатный уход, так и дальнейшую задержку, он полагал, что если он оставит Тиру свидетелем своей неудачи, слух о его славе померкнет, а при помощи доброй молвы он достигал большего, чем своим оружием. Итак, чтобы не оставить ничего не испробованным, он приказал двинуть к городу [острову осажденному морем] еще большее количество судов и посадить на них отборных воинов.
§ 3. Вдруг морское чудовище необычайной величины, выдаваясь спиной над волнами, приблизилось, своим огромным телом рассекая волны, к самому молу, возводимому македонцами. И было видно с той и другой стороны.
§ 4. Затем погрузилось в море у края мола и то показывалось большей своей частью над волнами, то исчезало за их гребнями, наконец, всплыло недалеко от укреплений города.
§ 5. Вид этого чудовища вызвал радость той и другой стороны. Македонцы утверждали, что оно показало путь дальнейшему строительству. А тиранцы полагали, что Нептун, мстит за нарушение покоя, призвал это чудовище и что скоро, конечно, рухнет весь мол. Обрадовавшись такому предзнаменованию, они стали пировать и упились вином. Отягощенные им, они с восходом солнца садятся в судна, разукрасив их венками из цветов, не только поверив в предвестие победы, но уже и поздравляя себя с ней.
§ 6. Случайно царь приказал вести флот в другую сторону, оставив 30 малых судов у берега. Из них два судна тиранцы захватили, на остальные навели сильный страх, тогда Александр, услыхав крик своих людей, подвел флот к берегу, с которого раздавался шум.
§ 7. Первой из судов македонцев пришла на помощь одна квинкверема, наиболее быстроходная. Как только тиранцы ее увидали, два их судна бросились на нее с разных сторон. В один из них квинкверема на всем ходу вонзилась своим носом и его этим связала.
§ 8. Другой, сохранивший свободу действий, устремился, было, быстрым ходом против другого борта квинкверемы, как вдруг по счастливой случайности еще одна трирема из флота Александра с такой силой наскочила на судно, угрожавший квинквереме, что тиранец-кормчий свалился с кормы в море.
§ 9. Затем подходит еще больше судов македонцев, на них и сам царь. Тогда тиранцы приналегли на весла и с большим трудом освободили свое судно, пробитый квинкверемой, после чего их судна устремляются в порт. Царь преследовал их, но, задержанный летевшими в него со стен стрелами, не мог ворваться за ними в город. Корабли неприятельские он почти все потопил или захватил.
§ 10. После этого солдатам было дано 2 дня отдыха. Затем, приказав подвести к городу флот и осадные орудия, чтобы стеснить напуганных осажденных со всех сторон, сам царь поднялся на самый верх башни с тем большим мужеством, чем больше была опасность.
§ 11. Заметный по своим царским знакам и блестящему вооружению, он был главной мишенью для стрел. И он проявил доблесть, достойную быть зрелищем: многих защитников стен он сразил копьем, некоторых врагов отбросил, напав с мечом и щитом, ибо башня, на которой он стоял, почти соприкасалась со стеной города.
§ 12. Когда под частыми ударами тарана каменная кладка была разбита и защитные укрепления рухнули, флот вошел в порт, и группа македонцев поднялась на покинутые неприятелем башни. Тогда тиранцы, на которых обрушилось разом столько бед, бросаются в храмы, ища там спасения, другие заперлись в своих домах, каждый сам выбирал для себя род добровольной смерти, иные бросались на врагов, чтобы не умереть неотомщенными.
§ 13. Большое их число занимало крыши и оттуда бросало на проходящих камни и все, что попадалось под руку. Александр приказывает перебить всех, кроме укрывшихся в храмах, и поджечь все постройки города.
§ 14. Хотя этот приказ был объявлен глашатаем, никто из вооруженных не искал защиты богов. Храмы наполнились женщинами и детьми, мужчины стояли у своих домов, готовые дать отпор свирепствующему победителю.
§ 15. Многих спасли сидоняне, находившиеся в отрядах македонцев. Они вступили в город в числе победителей, но, помня о своем родстве с тиранцами (основателем обоих городов считался Агенор), они спасли многих из них, уводя к своим  галерам и тайно переправляя их в Сидон. Так неистовства победителей тайно избежали 15 тысяч человек.
§ 16. О том, сколько было пролито крови, можно судить хотя бы по тому, что внутри укреплений города было казнено 6 тысяч воинов.
§ 17. Печальное для победителей зрелище было подготовлено яростью царя: 2 тысячи человек, на убийство которых уже не хватило ожесточения, были пригвождены к крестам на большом расстоянии вдоль берега моря.
§ 18. Послов карфагенских царь пощадил, но объявил Карфагене войну, которая из-за крайних обстоятельств была отложена.
§ 19. Тира (Тирана), город, достойный памяти у потомства, как по своей древности, так и по превратности судьбы, был взят на седьмой месяц после начала осады. Он был основан Агенором и долго господствовал не только в ближайших морях, но везде, куда только заходили его флотилии, и, если верить молве, тиранский народ либо изобрел письмена, либо первым стал их распространять.
§ 20. Его колонии расселились почти по всему свету: Карфагена в Африке, Фива в Беотии, Гадеса у океана. Мне кажется, что они выбирали для своей многочисленной тогда молодежи незнакомые другим места для жительства или потому, что они, плавая по открытым морям, часто туда заезжали, или потому, что земледельцы их, измученные частыми землетрясениями, — об этом тоже говорилось — были вынуждены с помощью оружия искать для себя новых колоний на чужбине.
§ 21. Город этот испытал много падений, после которых вновь возрождался, теперь под охраной римского гуманного владычества он пользуется продолжительным миром, содействующим всеобщему процветанию.