Попутчица

   Давненько это было, но этот случай как-то не вылазит из головы, все время шевелится и сверлит серое вещество. Вроде и случай-то рядовой, ан нет, напоминает о себе. В то время я часто ездил в районный центр Селты: то за стройматериалами, то за запчастями, потому как "Сельхозтехника" была в райцентре. А наши колхозные мастерские достались от Халдинской МТС. В колхоз "Красный Октябрь", после второго объединения, входило четырнадцать деревень, весь сельский совет.

   Сегодня этот случай подвернулся рассказать молоденькому шоферу, подобравшего меня на Сибирском тракте.
   - Сколько? - вылезая из кабины новенького "Газика", спросил я.
   - Сколько, сколько! - зло огрызнулся шофер. Помолчав и снова сверля укоряющим взглядом, продолжил. - Ни сколько!.. Поняли!? Не такой уж я мелочный... Не беру я деньги, - уже более добродушно добавил он.
   - Тогда позволь отблагодарить! А сердится не стоило бы. Я тоже водила и приветствую твою позицию. В нынешнее время отвыкли делать добро бесплатно, говорят что только сыр в мышеловке на халяву.
   - Надоело объяснять, до икоты. Вот уж где стоит, - провел он по горлу ребром ладони. - Вчера ехал в район, догнал человек пять женщин. Думаю, как не посадить, машина порожняя, сиденья есть. Приехал в район, они чуть ли не очередь устроили и каждая сует деньги. Я сказал, что не надо, а они всё своё: возьми, товарищ шофер, а то обидишься и в следующий раз не посадишь. Махнул на них рукой и ушел.

   - Давно работаешь?
   - Третий год только. Два года на стареньком "Газончике" громыхал, а нынче вот эту дали. - Он благодарно похлопал по блестящей баранке и, улыбнувшись, добавил: - Хорошая машина! Пуще себя люблю.
   Последние слова были для меня лишними. Он чувстовал дорогу будто пешком шел.
   - Тебе легче. А я долго не мог отказаться от этой заразы. Соблазн капитально привязывал. В ту пору машин не очень-то много было и на этом мы спекулировали. Брали - сколько хотели. Кто не платил тут же высаживали. Потом эти деньги пропивали в мастерской со слесарями. Позже я, словно отрубил, - не брал и баста! Поверишь, как-то на душе стало легче. Пить водку даже перестал. Расхотелось пропивать трудовые. Помог мне отказаться от этих пороков один случай. Если не к спеху, могу рассказать.
   - Валяй. Всеравно в организациях сейчас обед. Я потом в гараже расскажу. У нас есть ещё такие, которые рады с руками вырвать деньги за то, что подбросили человека десяток километров.

   Я снова сел в кабину. Мы закурили.

   - Ехал я тогда из района, груженый запчастями. Такая метель была в тот день, прямо жуть. Я, правда, не очень беспокоился; за двадцать лет работы приходилось бывать и в метель, и в ливень, и в непроходимую осенюю или весенюю грязищу. Но больше всего я надеялся на свой вездеход ГАЗ-66. Ну и вынослив был, чертяга!

   Отмотав примерно километра три от центра района, по Сибирскому тракту, смотрю, впереди маячит какая-то фигура. Вся в снегу - настоящая снегурочка. По сторонам тракта столетние березы, говорят что ещё в екатерининские времена посажены. В этом месте всегда снегу насаживало ещё с осени. Открыв дверку, крикнул и побибикал. Фигура, видать, не слышит - идет и идет, с трудом вытаскивая из наметенных сугробов, ноги. Подьехал ближе, посигналил - услышала. Не спрашивая села в кабину, словно она была уверена, что это её пытаются спасти среди снеговой круговерти, и никого другого. Отдышавшись, она небрежно буркнула:
   - До Митькиной поверки.

   Посмотрел нанеё - не молодая уже. На воросе шали слюдянными капельками висели льдинки. На бровях две полуовальные сосульки. Думаю, куда это её понесло в такую метель, как будто к соседу в гости. Хороший хозяин собаку с цепи не спускает, а она смотри-ко нашлась... До Митькиного!

   Метель не унималась. Она всё яростнее билась в стекла кабины то с одной, то с другой стороны, словно старалась сравнять нас с заснеженным полем.

   "Газончик" надрывно гудел, преодолевая сугробы. Временами машину забрасывало в сторону. Попутчица ударялась то в боковое стекло, то прижималась ко мне плечом.

   Почти всю дорогу ехали молча - некогда было разговаривать.

   Стеклоочиститель не справлялся с густой кашицей и бессильно дергался. Мне приходилось часто останавливатся и соскребать налипший снег с лобового стекла. Затем снова вперед, приникаяк стеклу лбом, чтобы разглядеть дорогу.

   Пассажирка немного оттаяла. Снег ртутными капельками висел на меховом воротнике её пальто. Временами она поёживалась от холодных капель, поподающих за шиворот.

   Я уже начинал злиться на разбушевавшуюся метель и перед каждым очередным сугробом в ярости кривил губы, крепко сжимал баранку, и. нажимая на педаль газа, преодолевал его  Попутчица, словно перед ней неожиданно появлялся хищный зверь, с испугом прижималась к спинке сиденья и, не мигая, смотрела вперед...

   Потухли у шоферов папироски. Но им не хотелось прикуривать: одному не хотелось пропускать слов рассказчика, другому - прерывать рассказ.

   - Кое-как я добрался до поворота. Остановил машину. Она сунула мне пять рублей и проворно выскочила из кабины. Успел спросить только куда она пойдет. Ответила, что в деревню Романовку по срочному вызову. Я посмотрел ей в след и заметил в руке маленький, видавший виды, чемоданчик со светлыми уголками. При посадке я как-то не заметил. Уголки блестят как новенькие. Видать, беспокойный хозяин у этого чемоданчика, даже ржа не успевает их взять.

   Посмотрел я на приятно хрустящую казначейскую бумажку и положил в карман.

   Тут бы и по газам, да в голове, как сумашедшие, закружились мысли. Они больно бились о виски, твердя: "калымщик несчастный! Совесть в чулан закинул?.."

   Да, поступил я паршиво. Ведь эта женщина уже в годах не побоялась в такую метель пойти за столько километров, чтобы помочь людям. Она исполняет свой человеческий долг. Принесла, может быть, уже сотням людей свет, счастье и свою бескорыстную доброту, а я за все хорошее, гуманное взял деньги. Неужели во мне нет ничего доброго, думал я в тот момент. А потом, как бы испугавшись этого вопроса, стал твердить: "Есть, есть... Есть, черт возми! И я, как эта женщина, должен приносить людям добро, а не подлянку. Крохобор, несчастный!"

   Не помня себя, я развернулся и догнал её у леса. Она, снова вся в снегу, непонимающе смотрела на меня и с трудом вскарабкалась на подножку, молча села в кабину.

   Довезти до места не пришлось. Выехав на поле, забуксовал. Тут появился трактор, ехавший навстречу ей. Помогли мне выбраться из снегового плена, и я благополучно вернулся домой.

   Водитель задумался и, поглаживая баранку, обмотанную голубой изолентой, чтобы руки не скользили, спросил:
   - Вы до сих пор не знаите эту женщину?
   - Нет. Как-то и не старался. В дороге не спрашивал. Попутчица и все. В нашей профессии мног таких бывает.
   - Это была Надежда Петровна Мальцева. Она работала в районной больнице, а затем защитила диссертацию и уехала в область. Сейчас она, хоть и на пенсии, работает в Москве. А пробиралась она к нам, мама при смерти была. Брат хотел встретить на машине, да не мог пробиться. Потом завел трактор и поехал на встречу... Чудно! Выходит и вы сыграли роль спасителя...
   - Если так, то да... Случайно, конечно.
   -Может, подвезти? - предложил шофер.
   - Нет, что вы! Я уж лучше пешком. Здесь не далеко. С курорта еду. Звать-то тебя как?
   - С утра Владимиром обзывали, - смущенно улыбнулся шофер.
   -Ну, Володька, спасибо! До встречи!

   Мы пожали друг другу руки: он по молодости - нежно, а я по мужицки - грубовато.