Критиковать или нет?

Должны ли мы критиковать детей за ошибки? Ругать за недостатки? Говорить им правду о том, что думаем об их поступках и о них самих? Или же детей следует только поощрять и хвалить?

Тая – очень тихая девочка. Она красива, очень русской красотой: тихой, застенчивой, неяркой – но какой-то удивительно доброй и милой.
Тае 6 лет, она ходит в подготовительную группу нашего детского сада.
Мама Таи (почему-то она носит спартанское имя Леонида) – очень энергичная женщина: дочь совсем не похожа на мать, ни внешне, ни внутренне. Наступательная манера общения мамы, ее энергия почему-то не помогают девочке раскрепоститься, поверить в себя. С годами она становится всё более зажатой, всё более застенчивой.
Основной метод воспитания Таиной мамы – постоянная критика. Кстати, довольно распространенный метод. Мама замечает все недостатки дочери и бескомпромиссно их обличает.
Скажем, дочь приглашают в гости к соседям, где есть мальчик примерно ее возраста: у него день рожденья. Вся сцена происходит в детском саду, когда детей забирают домой. Однако Тая идти не хочет: стесняется. Мнется, отворачивается, ничего не отвечает.
Мама:
- Ну и сиди дома! Я тебе раковину большую куплю в магазине, и ты будешь, как моллюск, – прятаться в раковине, чтоб никто тебя не тронул! И что это даст? У тебя не будет никогда ни друзей, ни знакомых. Хорошо так жить, да?
Девочка от маминых слов сжимается, видно, что вот-вот заплачет. Рассерженная мама уводит Таю домой.
Когда Тая на уроке рисования изобразила синего акварельного кота с розовым хвостом и тремя зелеными (видимо, еще не созревшими) лапками: одной длинной, как костыль, другой - средней величины и третьей – крошечной, как спичка, - то мама, получив этот рисунок от учительницы ИЗО, спросила у дочери:
- А четвертую ногу мыши отгрызли?
Вроде бы невинный вопрос: действительно, интересно же, что случилось с бедным животным. Но сказано это было таким тоном, что Тая потом еще месяц наотрез отказывалась что бы то ни было рисовать. На уроках рисования она складывала альбомные листики пополам и тщательно их разглаживала; потом – еще пополам – и так далее, на протяжении всего урока.
Когда у Таи возникает какая-то проблема, она всегда выходит из положения по-своему – делает вид, что никакой проблемы не существует. Например, Тая, как и все дети, ходит в бассейн три дня в неделю (бассейн – в самом здании детского сада), но плавать и нырять так и не научилась – единственная из всех детей. Плавает она с надувным кругом в виде лебедя, а нырять отказывается под тем предлогом, что «у меня вода в ушки наливается». Почему у других не наливается, она не задумывается.
Разумеется, мама обратила внимание на то, что Тая никак не выучится плавать, и периодически замечает ей, что «трусам на Земле не место!».
Однажды я слышал, как мама сказала Тае с горечью: «Боюсь, ничего хорошего у тебя в жизни не получится».
Плохо ли, когда мать беспокоится за своего ребенка, думает о его будущем? Но - хорошо ли, когда у взрослого человека что на уме – то и на языке?
Нельзя сказать, что мама Таи – откровенно плохой человек, нет. И дочь она любит. Просто у нее вот такие педагогические убеждения. Она считает, что надо говорить ребенку правду о нем: одну только правду и ничего, кроме правды!

В той же группе есть девочка Ариша, по кличке «Атаманша». Она главная помощница воспитателей, большой авторитет для всех детей. Ариша – крупная, красивая, смуглая девочка несколько восточного типа.
Мама Ариши – весьма эмоциональная особа, по происхождению наполовину цыганка, наполовину татарка. Она порой может и вспылить, шлёпнуть дочь – а шлепает она от души, так что иной ребенок отлетел бы метра на два, но не Ариша, конечно. Может накричать на дочку.
Арина тоже не отличается кротостью – и искры вспыхивают между мамой и дочкой порой нешуточные. Однако они всегда быстро гаснут – и никакого особого пламени из этих искр не возгорается. Дело в том, что мама не только любит, но и принимает дочь такой, какая она есть, а ругает только за отдельные неудачные поступки. Ее эмоциональные вспышки не означают неприятия и отторжения – наоборот, они означают, что мама считает Аришу хорошей – и именно поэтому так возмущена тем или иным ее отдельно взятым поступком. И девочка это отлично чувствует.
Кроме того, Арина – совсем другая натура, чем Тая. Она никогда не болеет, психологически очень устойчива и уверена в себе. Она даже немного толстокожая, ей не хватает тонкости, чувствительности.
То немного странное общение, которое свойственно маме Ариши, для них обеих органично и явно не вредит ребенку. Более того, Ариша нередко делает какие-то выводы, что-то меняет в своем поведении, когда мама на нее сердится. Правда, не потому, что боится: эта девочка ничего и никого не боится. Ей просто не хочется огорчать маму.
Например, как-то был у нас такой случай: Ариша не хотела возвращаться в группу с прогулки и залезла на дерево, довольно высокое, но тонкое. Снять ее оттуда было невозможно, так как наши воспитатели не умеют лазить по деревьям: почему-то этому не учат в педучилище. Так Арина и просидела на дереве до самого обеда, при этом еще время от времени каркала, как ворона, чем, конечно, очень потешала всех детей, но страшно разозлила воспитательницу (хотя каркала Арина хорошо, правдоподобно и громко: думаю, окрестные вороны приняли ее за свою).
Мама, узнав об этом, взбеленилась в своем стиле, «набила» (как она выражается) дочь и сказала, что «я такой вороны чтоб никогда больше не видела!». И действительно, никто никогда такой вороны больше не видел, хотя лазить по деревьям Ариша по-прежнему обожает. Но она поняла, что такая форма протеста маме не по душе – и отказалась от нее. Раз мама расстраивается – буду хулиганить по-другому: не всё ли равно!
Кстати, способность извлекать уроки из того, что с тобой происходит, как-то менять своё поведение – это свойство сильных и психологически устойчивых людей, это едва ли не главное качество духовно здоровой личности. Арине оно присуще – значит, мама в целом вполне положительно влияет на нее.

А в соседней группе, тоже подготовительной, есть еще такая девочка – Кира. Кира была раньше еще более застенчивой, чем Тая. Однако со временем сильно эволюционировала – и сейчас Тае до нее как до звезды небесной далеко. Кира танцует в ансамбле «Винни-Пух-аэробика» ( это внутридетсадовский коллектив), она там одна из лучших. Она стала веселой и общительной, со всеми дружит. А первый ее год в детском саду (с 3 до 4 лет) – это была мука мученическая и для нее самой, и для воспитателя. Плакала она каждый день, ни с кем не разговаривала (включая взрослых), даже имен детей из своей группы не знала.
Как это удалось? Тут нет особой заслуги педагогов – это сделала мама Киры. Она просто весь тот год НИЧЕГО НЕ ЗАМЕЧАЛА. То есть, разумеется, она замечала – но делала вид, что всё прекрасно. Ничего не говорила девочке, а уверяла ее, что у неё всё хорошо, в садик ходить весело, она общительная – в общем, беззастенчиво врала малышке, создавая фантастический образ несуществующей УСПЕШНОЙ Киры.
И Кира в конце концов маме поверила. И действительно стала такой. Не сразу, постепенно – но стала. Сейчас она на самом деле общительная, на самом деле с удовольствием ходит в садик – у нее действительно все хорошо.
Кира – левша, тонкая, художественно одаренная (она прекрасно рисует). Как все такие люди, она особо ранима. И, конечно, эта сверхчувствительность многократно возросла из-за проблем в детском саду.
Если бы мама ее критиковала за «трусость», отмечала ее неудачи – то девочка совсем перестала бы верить в себя. Ее нужно было эмоционально поддержать, внушить ей уверенность – и это удалось сделать.
В результате мы все увидели какую-то другую Киру, существовавшую сначала только в воображении ее мамы – но благодаря ее вере в своего ребенка, эта новая Кира действительно «родилась на свет».
Ведь слово «правда» в педагогике означает не совсем то же самое, что в психологии. Педагогическая – воспитательная – правда – это то, что помогает ребенку стать лучше. Так что мама Киры говорила дочери правду, хотя на тот момент это и была неправда.

Попробуем сделать из этих трех историй какие-то выводы.
1) Отмечать недостатки детей, критиковать и ругать за отдельные неудачные или некрасивые поступки, конечно, можно, но только в том случае, если эта критика не подрывает веру ребенка в себя, не воспринимается как отторжение, неприятие со стороны мамы.
2) Нельзя постоянно и мелочно критиковать маленьких детей – да и детей постарше тоже. Это угнетает и раздражает ребенка, приучает его к мысли, что он какой-то ущербный, с ним что-то не в порядке.
3) Такой «педагогический метод» - постоянная мелочная критика – к сожалению, свидетельствует о слабости взрослых, которые не хотят делать никаких душевных усилий, не дают себе труда задуматься – а идут по самому простому пути: все время ругают и пилят ребенка, тем самым убеждая себя в своем  воспитательном рвении. На самом же деле это свидетельство полного педагогического бессилия. Очень часто усиленно критикуют детей как раз те взрослые, которые совершенно не критичны к себе.
4) Дети разные и критику воспринимают тоже по-разному. Психологически довольно толстокожий, уверенный в себе и эмоционально устойчивый ребенок – вроде Арины – достаточно защищен от критических стрел, и такого можно ругать вволю – без особого вреда для него, а иногда и с пользой. А вот особо чувствительных и ранимых детей критиковать следует с большой осторожностью. Такого ребенка лучше «педагогически обманывать» относительно мотивов его поступков и его собственных качеств, внушая ему уверенность в себе. Правда, при этом и учить его вести себя более смело, очень осторожно и постепенно, конечно.
5) Критиковать – дело скорее отцов, чем матерей. Мама должна прежде всего эмоционально поддерживать, а требовать – это функция отца, которую мать может взять на себя лишь изредка.
6) Многочисленные незрелые проявления детей, их комплексы и страхи чаще всего лучше просто игнорировать, НЕ НАЗЫВАЯ ИХ ребенку. Дело в том, что, называя, давая этому имя и произнося его вслух, мы вызываем именно это к жизни – как джина из бутылки. Говоря «ты трус» - мы действительно делаем ребенка трусом. Наши слова, обращенные к детям, часто обладают творящей силой – почти как Слово Божье. Мы проявляем, актуализируем в наших детях именно то, что называем. Поэтому трусоватого малыша все-таки упорно называйте смелым, застенчивого – общительным. И, как правило, дети верят в это – и это помогает им измениться.

Взрослый, безусловно, должен понимать ребенка, видеть его таким, какой он есть – подходить к нему без иллюзий. Но эта трезвость не должна проявляться В СЛОВАХ. Мы знаем то, что мы знаем, - но совсем не нужно это говорить вслух. Потому что, когда мы говорим, мы воздействуем, влияем, создаем. И очень часто – совсем не то, что нужно.
Прежде чем что-то сказать ребенку о нем самом, нужно хорошо себе представлять, как он это воспримет и как это на него может повлиять.
И еще. Умение конструктивно воспринимать критику – не такое уж частное качество даже среди взрослых. Правда, это не совсем настоящие взрослые – те, которые не воспринимают никакой критики. Это инфантилы. Но их очень много, к сожалению.
Во всяком случае, маленький ребенок не обязан сразу этому научиться: это придет постепенно, с возрастом, - если он будет успешно развиваться как личность.
Так что детей критиковать нужно – но лишь в той мере, в какой ребенок способен эту критику правильно воспринять. Если не способен, не принимает ее – то лучше от нее пока отказаться.
Относитесь критично к себе. Это тоже полезно - именно для воспитания детей.