Мелодия Луны

Том торопливо доедал сосиску, а Джерри задумчиво смотрел на него.
Конечно, сегодня Джерри не заслужил сосиску, но иногда нужно поощрять просто так, тем более, что пичкать животное изо дня в день кошачьим кормом или объедками – просто издевательство.
И все-таки угораздило же его связаться с котом. Капризное, своенравное животное! Какой-нибудь смышленый пуделек в два счета разучил бы «Собачий вальс». Но пудель Том – это уже не то. Том должен быть котом и только котом.
И все-таки ведь это известно всем: коты плохо поддаются дрессировке. А может быть, это просто он, Джерри, бездарность. Вон, Максим вообще хорьков дрессирует и гремит на всю Европу. А он, Джерри, просто старый клоун. Что может быть грустнее?
Конечно, сорок два – не так уж много. Но здесь, в цирке, старше только художественный руководитель.
Был бы он бизнесменом, отплясывал бы с семнадцатилетними девчонками в ночных клубах. Но он бедный клоун и не может себе купить вторую молодость.
Тот доел сосиску и проникся настроением хозяина. Потерся о ноги, пытаясь утешить.
Джерри снисходительно погладил Тома. И будет он до конца своей кошачьей, а может быть, и его, Джерри, жизни, невпопад стучать лапами по беззвучным клавишам под запись «Собачьего вальса». И никогда, никогда не научится брать ноты в том порядке, чтобы звуки стройно сливались в простенькую мелодию. Как печальна участь старого клоуна!
«Ах, Том, Том… Если бы ты был гениальным котом» - последнюю мысль Джерри произнес вслух, с удовольствием отметив про себя, что думает в рифму».
Почему?..
Данила шел по пасмурным переулкам.
… Так несправедливо…
Зачем ему дан дар, о котором никто никогда не узнает?
Зачем воплощается музыка, которую никто никогда не услышит. Темные мысли. Тьму убивает неон. Прошлое и будущее здесь. Но об этом тоже никто никогда не узнает.
Лучше не думать об этом. Это очень опасно.
Человечество еще не готово принять такую истину. Будет и другой гений, который откроет ее своевременно.
В тумане мыслей Данила не заметил, как подошел к красно-желтому шатру, в котором всегда звучит смех.
Из печальной задумчивости вывели звуки «Собачьего вальса». Забавный контраст со вселенской скорбью.
Данила мрачно усмехнулся. Да, жизнь проста, как «Собачий вальс».
«Ах, Том, Том», - повторил Джерри, взвинтил стульчик. Только нажав наугад несколько клавиш на синтезаторе, понял, что именно хочет сыграть. Душа стареющего – по цирковым меркам – клоуна просила чего-то возвышенного, свободного от земного притяжения. Из-под ловких пальцев Джерри полились звуки «Лунной сонаты».
Данила нерешительно заглянул в шатер. И не увидел никого, кроме рыжего кота и задумчиво клоуна (Да, именно клоуна, безошибочно определил Данила) за синтезатором.
Осторожно, в цирковом полумраке, спустился к арене.
Здравствуй, Джерри. И в моей душе тоже – мелодия луны. Бесстрастного спутника маленькой планеты, вместе с которой вращается кишащая на ее поверхности жизнь.
Мелодия Луны растворяется в бесконечности. Мелодия Луны – голос прошлого. Голос будущего.
А настоящее – это цирковой полумрак, и пушистый рыжий кот, и клоун за синтезатором.
Джерри кончил играть. Нужно что-то сказать. Наверное, и Джерри думает об этом. Но Джерри думал о другом. О том, как много в жизни не сбылось и, вероятно, уже не сбудется. Нужно что-то сказать.
- Я услышал «Лунную сонату».
Но, выходя из меланхоличной задумчивости, Джерри удивленно поднял брови:
- Умеешь играть?
Данила кивнул без обиды.
Джерри протянул руку:
- Джерри.
- Данила. А как настоящее имя?
- Евгений Иванович Левшин, - насмешливо представился Джерри. – Но Джерри мне нравится больше.
- А это, наверное, Том, - усмехнулся Данила, глядя на умывающегося кота и не догадываясь, что попал в яблочко.
- Том, - клоун погладил кота по рыжей шерсти.
Джерри, эти голубые небесные блестки – звёзды. Они кажутся такими близкими, как снежинки, которые опускаются в ладони.
Ты протягиваешь руки к мерцающей вечности, но небесные блёстки далеки, как несбыточные мечты. Том не сможет играть «Лунную сонату».
Небо всхлипывало. Вздохнуло. Просветлело. Джерри сел на барьер арены, опустил голову и был в этот момент похож на скульптуру. Гипсовый грустный клоун. Или лучше задумчивый клоун. Не важно. Можно было ни о чём не говорить. Только Тому наскучила тишина. Он сел напротив Джерри и всем своим видом выражал ожидание – от настороженных кончиков ушей, почему-то слегка загнутых, как у рыси, до кончика подрагивающего хвоста, с вопросительной интонацией отрывисто и отчетливо произнес «Мур-р». Это означало «Что случилось?»
Джерри погладил Тома, позволил ему запрыгнуть к себе на колено. Что случилось? Как будто не знаешь сам, Том? Это случилось давно. Я неудачник.
- Да, Том, я неудачник, - со вздохом повторил Том окончание своих мыслей, глядя в глаза коту.
- Кажется, он понимает, - предположил Данила, уловив следы беспокойства на рыжей мордочке.
- Он всё понимает. Только не хочет быть музыкантом. – Джерри потрепал кота сзади по шейке. – Ты давно в цирке?
- С завтрашнего дня.
- В оркестре?
- Нет, поморщился Данила. – Музыка – это болезнь. От неё не умирают, но сойти с ума можно.
Джерри засмеялся, как будто услышал со стороны отголоски собственных мыслей. Свет ненавязчиво проникал в шатёр.
- И все-таки ты музыкант, - убедился в верности своего предположения клоун.
- Я играл в похоронном оркестре, - признался Данила.
- От этого, действительно, можно сойти с ума, - покачал головой Джерри. Данила помрачнел.
- У меня друг сошёл с ума, - и удивился, что произнес это почти спокойно, даже с оттенком какой-то трагической гордости. – Час назад.
Час. Этого хватило, чтобы кончился дождь. Чтобы услышать «Лунную сонату». Чтобы с неба заструился прозрачный свет. Чтобы познакомиться с Джерри. Чтобы заглушить горечь. Но жгучее «Почему так не справедливо?» снова больно напомнило о себе.
Джерри достал из кармана пачку «Примы». «Куришь?» Протянул пачку Даниле.
Данила вздохнул, почувствовав – досадуя, что рука безвольно потянулась к сигарете. А ведь целых два месяца – ни одной затяжки. И вот всё сначала. Но все это такие мелочи по сравнению с необъятностью времени и тем, что случилось с Димой.
Джерри щелкнул зажигалкой. Задымил. Рассказывать о Диме было бы сейчас невозможно, просто немыслимо.
Хорошо, что Джерри это понимал.
Джерри, как легко провалиться в безумие. Джерри задумчиво вертел в пальцах окурок.
Джерри, Джерри, тебе хотелось когда-нибудь повернуть время назад? Джерри, я тону в бесконечности дней, которые превращаются в призраки. Не пытайся их воскресить.
Джерри задумчиво смотрел на догорающие звёздочки окурка.
- За что ты отнимаешь у себя музыку?
Звёздочки погасли.
Джерии бросил окурок обратно в пачку.
- Я так хочу, - ответил Данила, гладя в пол и в никуда. - Убирать говно из-под верблюдов. По крайней мере, это понятно. Это просто и ясно. В этом не надо искать смысл.
Джерри понимающе усмехнулся.
- Но смысл есть во всём.
- Какой смысл в зыбучих песках и черных дырах, в которые проваливаются наши будни? Я научился понимать язык звезд. Лучше я бы выучил английский!
- Ты сочиняешь музыку, - продолжал занудствовать Джерри. – И хочешь, чтобы весь земной шар слушал тебя. Ты, правда, веришь, что сможешь стать глухим к космическим звукам?
- Джерри, никому не нужны эти космические звуки.
- Но ты же пришел на звуки «Лунной сонаты».
-  Да, пришёл. Я знаю, что ты хочешь сказать, Джерри, что все мы просто звуки одной бесконечной симфонии, и у каждого своё определённое место, как у листьев на ветках, только кажется, что они пробиваются из почек наугад. И все их осенью уносит ветер.
Сквозняк, подслушав разговор, скрипнул дверью, и это послужило сигналом невидимому оркестру, но Данила не хотел слышать музыку, она могла сказать слишком много.